Виктория Рутледж - Взрослая жизнь для начинающих

• Название: Взрослая жизнь для начинающих
• Автор: Виктория Рутледж
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-901582-28-4

Айоне казалось, что она знает все о своих друзьях, их привычках, увлечениях, пристрастиях. Но в тридцать лет, оказывается, все меняется: новая совместная работа и новые романы перевернули жизнь Айоны. О «кризисе среднего возраста» — в новой книге Виктории Рутледж.

---

— Ну да, — подтвердил Джим, который не только никоим образом не мог порадоваться за Габриэла, но и частенько задумывался, а не проверить ли у него допуск к работе на кухне.

— Несмотря на то что наше заведение в этом случае получило бы широкую известность. А такая передача могла бы нас прославить, понимаешь?

— Понимаю.

— Все это так непросто, да?

Ангус, наливавший пиво в кружку, перекрыл кран и посмотрел на Джима.

Джим глядел ему прямо в глаза; он знал, что Ангус так давно с ним знаком, что легко прочтет все его мысли. Ведь столько лет его держали в офисе за дурачка, и вот теперь «Виноградная гроздь» стала для него единственным шансом всем доказать — «Оверворлд», Тамаре, друзьям, родителям, обозревателям ресторанов из журнала «Тайм Аут», — что он Человек. И только дела наладились, как появился Габриэл, основной миссией которого, судя по всему, было доказать Джиму — методом сравнения, — что он просто мышь.

— Ага, — сказал Ангус, крепко по-мужски похлопав его по плечу. — Это непросто.

Глава 21

Кошмарный будильник Ангуса, издававший клокочущие звуки, заиграл в шесть, — едва он бибикнул один раз, как из-под одеяла высунулась рука Айоны, которая перевернула его вверх ногами и с силой ударила об столик — только так можно было воздействовать на сломанную кнопку. Однажды она поставила будильник у себя в студии (в сарайчике), на мольберте, чтобы не пропустить интересный фильм, который шел поздно ночью, и пластиковая кнопка расплавилась под лучами ее мощной лампы, так что теперь для выключения будильника приходилось прикладывать большие усилия, а не просто касаться кнопки сонной рукой, и невозможно было включить режим «дремать». Оставались только две опции — «Вставать немедленно» или «Спать дальше и опоздать на работу».

Она просыпалась и ждала, когда раздастся мерзкое гудение, — мучалась, но ничего не могла поделать. Всегда пробуждалась за пять минут до того, как срабатывал будильник, — вот и этим утром Айона лежала и ждала этого момента, дыша в такт с Ангусом, который спокойно сопел, как большая собака, — она прислушивалась к шуму изредка проезжающих в этот ранний час машин и вспоминала, кто имеет право преимущества на кольцевых развязках. Внутренние часы Айоны срабатывали безупречно, какую бы усталость она не чувствовала. Беспокойство и чувство вины каждый раз брали верх над утомлением. А в это утро она чувствовала и то, и другое. Всю ночь ей снилось, как она стоит в магазине для художников и никак не может выбрать краски, — а в конце она увидела, что сумочка у нее набита украденными из магазина тюбиками черной масляной краски.

В отличие от, скажем, Тамары, Айона не особенно доверяла толкованиям снов, но у нее все же было подозрение, что тюбики с черной краской имели какое-то отношение к заказанному ей подарку для новобрачных, который она так и не начала делать.

Ангус продолжал так же сопеть, укутавшись в белое одеяло, как жирная личинка, а Айона вылезла из кровати, одела те вещи, в которых всегда рисовала, и вышла на кухню; там она накарябала коротенькую записку, чтобы он не думал, что она смылась, покормила кошек, взяла из хлебницы пару кусочков пеклеванного хлеба и отправилась в сарай.

Она уже на неделю задерживала сдачу заказа, который так беспечно взяла перед рождеством, когда еще не понимала, что работа в пабе займет все свободное время. Этот заказ должен был стать подарком к свадьбе: ее попросили сделать коллаж, для чего дали целую коробку из-под обуви с различными фотографиями и картинками, которые она должна была скомпоновать. Из дипломатических соображений Айона хотела подготовить черновой проект и заранее проверить, все ли устраивает клиента, — а то она же не может знать, не собирается ли мать новобрачного заметно сбросить вес перед этим важным событием, или, например, то, что корову (любимое животное невесты) было бы не совсем удобно поместить где-либо поблизости от дядюшки жениха (не признаваемого в семействе фермера)?

В сарайчике было холодно, но Айона надела несколько слоев тонкой одежды, — за работой, когда кровь согревала ее конечности, она обычно снимала их один за другим. Она закатала длинные рукава футболки, в которой Ангус в школе играл в регби, включила чайник и отошла подальше, чтобы оценить то, что уже сделала. Картина казалась пугающе большой. Одну из стен сарайчика целиком закрывал большой щит, на котором были приколоты кнопками фотографии и записки. В стене напротив было окно, и она видела их дом и окно спальни. Свет был все еще выключен. Она могла ясно представить, как Ангус сейчас храпит.

Вздохнув, она сделала себе чашку кофе. Труднее всего всегда было начинать. Айона включила радио и взяла мягкий карандаш; чтобы тронуться с места, ей нужно было на что-то отвлечься — послушать новости, промыть кисточки.

Она с надеждой бросила взгляд на раковину, но все кисточки были чистые, а краски разложены правильной нарядной радугой, почти как в витрине магазина. Раковина тоже была совершенно свежей и сияющей — в последний раз она выскоблила ее до блеска, и бумага аккуратно разложена в стопки. Айона еще не начинала картину; палитры ее были чисты, как хирургический инструмент.

Айона отпила кофе и подумала, не стоит ли еще раз измерить все имеющиеся листы бумаги.

Мозг Ангуса пробуждался в 7.25, когда начинало работать радио, но все его тело оставалось неподвижным, и так он слушал «Радио четыре» и подготавливал себя к подъему. На это у него всегда уходило пять минут.

В его юридической фирме было принято начинать утро со словесного состязания: каждый пытался доказать остальным, что новости, о которых те говорят, уже устарели — ведь он их уже слышал или перед тем, как лечь спать, в четыре утра, или встав утром (тоже в четыре). Ангуса как-то не смущало, что ему больше не нужно быть в курсе последних событий, потому что уже не требовалось, заваривая на работе чашечку кофе, вести светские разговоры об экономической катастрофе в Италии.

Заботиться о содержимом погребов и вести дела с пивоварами оказалось сложнее того, что он привык делать, — в основном потому, что отупляющие процедуры нельзя было поручить секретарше. Ах, если бы за стойкой сидела Маргарет, и если бы она взяла на себя труд слушать бесконечные рассуждения Безумного Сэма по поводу отделений травматологии, где ему удалось побывать. Ну ладно, с этим он уже научился справляться. Сейчас Ангус мог спокойно воспринимать Сэма, сравнивающего десяток лучших травмпунктов центрального Лондона, и издавать при этом те самые сочувствующие звуки (сожаление с примесью отвращения и восхищения), которые убеждали Сэма в том, что его внимательно слушают.

«А можно ли разрешать человеку, который настолько часто попадает в разного рода несчастные происшествия, сидеть на высоком табурете», — спрашивал себя Ангус, пытаясь одновременно дотянуться до всех четырех углов кровати.

Поняв, что ни одна из его конечностей не прикоснулась к теплому телу, он сделал вывод, что Айона уже встала. Валяться в постели без нее ему не нравилось, поэтому Ангус резким движением встал и отправился принимать горячий душ, — стоя в ванной, он прокручивал в голове задачи, которые предстояло выполнить за день.

Теперь Ангус уже мыл голову осторожно — производители ароматотерапевтического шампуня, который ему порекомендовала Тамара, обещали, что каждая сохранившаяся волосяная луковица наполнится новой силой, каждый волос засияет от специальных провитаминов. Ангус не придавал чрезмерного значения собственной внешности, кроме того, он был неглуп и отлично понимал, что все это чепуха (еще до того, как это сказал ему Джим), но он все же ощущал какую-то необъяснимую ответственность перед собственными волосами, которые и в лучшие времена напоминали редеющие ряды терпящих бедствие.

Он высунулся из душа и осмотрел свою голову, отражавшуюся в запотевшем зеркале. Укладка в стиле «мокрые волосы» выглядела не особенно удачно, поскольку под прядями были явно видны длинные розовые полосы кожи. Со вздохом Ангус взъерошил волосы. Эти храбрые ребята все еще держались на его голове, будто на терпящем бедствие судне, так что он чувствовал себя обязанным хотя бы порадовать их водным массажем.

Ангус стал втирать в волосы кондиционер. Ему больше нравилось, когда это делала Айона. Было так приятно ощущать прикосновения ее пальцев, которыми она то надавливала, то слегка пробегала по его голове. Она знала каждую точку, понимала, где ему особенно нравится ее прикосновение и сколько времени можно в шутку массировать «места планируемого роста волос». «Этим-то и хороши близкие отношения, — думал он, регулируя температуру воды, чтобы не слишком встревожить собственные волосы, которые вполне могут перепугаться и покинуть его, — чем дольше общаешься, тем лучше они становятся. Как фруктовый пирог. Или портвейн».