Федор Ошевнев - Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии

• Название: Чертова дюжина ножей +2 в спину российской армии
• Автор: Федор Ошевнев
• Издательство: ООО «Альтаир»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91951-039-0

Сборник рассказов военной тематики жестко, но достоверно показывает армию изнутри — глазами офицера, курсанта, солдата; всю сложность их духовного мира в столкновении индивидуальных и профессиональных интересов.

---

— Очень плохо. Прямо никуда не годится, — резюмировал председатель комиссии. Члены ее скромно промолчали.

— А давайте-ка я вам еще вопросец задам. Самый элементарный, — наконец решил Чердаков.

По лицу Пекарина при этих словах скользнуло брезгливое выражение, да и Булак на миг скривился: уж больно люто, незавуалированно стремился завалить лейтенанта подполковник.

А тот без стеснения наседал:

— Ответьте, из каких элементов состоит Боевое знамя воинской части?

Впервые за все время зачета, зашкаливающего разумную грань, внешне отреагировал капитан Равчук: невольно хмыкнул и тут же сжал губы полоской. «Элементарный вопросец» только на первый взгляд казался простым.

— М-м-м… Сейчас-сейчас, — подбодрил сам себя Марат.

— Значит, к таковым элементам относятся: древко, само знамя — ну, в смысле, ткань…

— Отнюдь не «ткань», а полотнище. Двустороннее, с рисунком, с каймой, — быстро поправил «зампоуч», на сей раз демонстративно отложивший закрытый сборник «Общевоинские уставы».

— Да, конечно… И еще сверху на древко надевается наконечник…

— Неверно! — отрубил «зампоуч».

— Почему же? — недоумевающее вклинился Пекарин.

— Потому! Вот уж воистину: каков поп, таков и приход! Зарубите себе на носу! — Начальствующий перст чуть ли не утянул ввысь приподнявшееся на долю секунды в кресле, в унисон собственному указанию, руководящее тело. — Это в старой редакции устава наконечник был, а в новой он переименован в навершие! В виде прорезного копья с рельефным изображением… Ну? Какой фигуры? Отвечайте! Молчите? Конечно! Опять не в курсе! Да двуглавого орла! Кстати: для закрепления навершия на древке последнее имеет специальный выступ. Дальше!

— Да оно вроде бы и все… — облизнул пересохшие губы лейтенант.

— Что вы говорите? — сочувствующе поцокал языком Чердаков. — Вы даже и половины элементов не назвали! И не стыдно? Не знать, из чего состоит святыня? Да вам вообще в погонной структуре не место!

В который раз аудитория замерла. Дверь ее опять скрипнула. Пекарину, сидящему лицом к ней, удалось разглядеть командира шестой роты и одного из его замов, в свою очередь прибывших для сдачи зачета и томящихся в коридоре в тревожном ожидании, гадая, в чем задержка.

— Равчук! Быстро доложите, кто там чересчур любопытный окопался! А я накажу! — Капитан суетливо шмыгнул за дверь. Подполковник же снова перевел взгляд на Киндинова. Тоном ниже уточнил: — Итак, это весь ваш ответ?

— Вроде да…

— Тогда попрошу вашего самого пристального внимания! — И, приосанившись, принялся загибать пальцы левой руки пальцами правой: — Тесьма с кистями, изготавливается из серебристой ленты «галун» жаккардового плетения, с окантовкой черными и оранжевыми нитями…

— Извините, а это что за вид плетения такой? — поинтересовался Пекарин, надеясь посадить «зампоуча» в калошу и хоть немного сбить с него спесь. Однако тот весьма удивил присутствующих.

— Жаккардово плетение — крупноузорчатое, обеспечивающее особую прочность и длительную износостойкость ткани. Названо так по имени французского изобретателя специального ткацкого стана, «машины Жаккарда». Ему даже памятник в Лионе поставили, — тоном немыслимого превосходства разъяснил председатель комиссии и загнул второй палец. — Знаменная скоба — латунная табличка в форме разрезанного цилиндра, закрепляется вокруг древка, под нижним краем полотнища. На ней гравируется надпись: такая-то воинская часть, сформирована тогда-то, награды… Третье — латунный подток формы усеченного конуса со сплошным узким концом. Насаживается на древко снизу — с его помощью, при необходимости, знамя втыкают в землю. Четвертое — знаменные гвозди, которыми полотнище крепится к древку. Мелкий, но тоже элемент! Пятое — соединительная металлическая муфта, скручивающая две равных половины древка: для выдерживания последним ураганного ветра. И это еще не все! — потряс сжатым кулаком Чердаков. — В комплект с Боевым знаменем включен знаменный чехол — брезентовый, с разрезами на концах и продетым в них капроновым шнуром. А также панталер — перевязь знаменщика со специальным кожаным стаканом для ношения знамени. Добавьте еще две перевязи ассистентов знаменщика: тот же панталер, но без стакана. Последнее. Все металлические детали Боевого знамени покрыты натуральной позолотой…

Закончив лекцию, подполковник справился:

— Товарищ лейтенант, вам все ясно?

— Так точно!

— Мне тоже. За все время службы никогда не слышал ответа хуже вашего! «Ткань», «наконечник»… — передразнил он Киндинова. — Только еще и оставалось, как древко чем-то вроде слеги назвать! Все! Вы свободны! Командир роты — тоже! Пока сюда никого не запускать: мы посовещаемся…

Двумя голосами против одного комиссия приняла решение оценить ответ Марата «неудом».

Позднее Пекарин объяснил Киндинову:

— Мы с Булаком к командиру части пошли. За тебя, олуха, биться. Доказывать, что Чердаков на зачете себя предвзято вел. Ну, Сергачев, конечно, немедленно к себе Анюшкина выдернул. А тот, как только про знамя услышал — ну, что ты, из чего оно состоит, толком не назвал, моментально сторону «зампоуча» принял. Данное дело, мол, политическое. И если он — ты, стало быть, — даже этого не знает, то о чем дальше дискутировать? Двойки еще и многовато, следовало бы единицу влепить. Командир «неуд» и утвердил. Неделю срока тебе дали — и дальше на пересдачу.

Ротный пожевал губами и риторически вопросил:

— И вот за какие такие заслуги ты на мою голову свалился? Чужую беду руками разведу, а к своей ума не приложу. Одно слово: «пиджак»! — и демонстративно отвернулся к окну.

Строптивый подчиненный трудно промолчал — стоящий к нему спиной начальник не обратил внимания на его напряженно замершую фигуру, стиснутые зубы и натянувшуюся кожу на плитах рельефно выступивших острых скул, вмиг покрывшуюся густым румянцем…

* * *

По субботам учебные занятия в ШМАСе проводились только до обеда. Отпустив своих подчиненных на недолгий — перед приемом пищи — перекур, Киндинов направился в казарму, на ежедневное короткое совещание офицеров подразделения в конце рабочего дня.

В канцелярии мрачный Пекарин сразу объявил ему:

— Немедленно собери конспекты своих воинов и представь Равчуку для контрольной проверки. В понедельник, прямо с утра, назад получишь.

— А по какому предмету?

— Не понял, что ли? По всем! — раздраженно буркнул обычно сдержанный ротный и полез в сейф за сигаретами, к которым прибегал только в минуты сильного волнения или, напротив, великого удовольствия. Закурив и глубоко затянувшись, он с долей иронии пояснил: — Обкладывают тебя, мой бедный Марат, со всех сторон и конкретно. Даром, что ли, Равчуку на выходных в поте лица пахать приказано? Из чего следует, что команду «фас!» уже дали, осталось только технически жертву на клочки разорвать. Вот она, цена твоей никчемной жалобы!

Пекарин жадно затянулся и не спеша выпустил дым из сложенных колечком губ.

— Что смотришь невинными глазками? — все сильнее раздражался он. — Накосячил по-великому один, а в говно всю роту мордами макать будут! И, прогнозирую, долго!

— И что я, по-вашему, должен сейчас делать? — неожиданно огрызнулся Киндинов, лицо которого постепенно багровело.

— Не знаю! — свирепо бухнул начальник кулаком по столешнице. — Повеситься! Тогда, за смертью, точно все грехи спишут! Великий российский принцип! — И в очередной раз затянулся всей грудью.

Командиры взводов старались на проштрафившегося сослуживца не смотреть и в разговоре участия не принимали. А вот заместитель командира роты по воспитательной работе капитан Плешков — худой до костлявости блондин с квадратным лицом и прической «каре» — негромко кашлянул.

— Разрешите, Виталий Тимофеевич?

— Ну?

— Тут вот еще какое дело. Только что узнал: на Марата, в его НИИ, откуда его к нам переводили, из штаба запрос послали. В плане, как он себя там зарекомендовал и все такое прочее…

— Час от часу не легче! — возмущенно изрек Пекарин. — Где тонко, там и рвется; где худо, там и порется. Киндинов! Ты сам-то что думаешь, ну, насчет тональности ответа?

— Я же вам рассказывал, как меня новый начальник всячески с места выживал, — тихо напомнил лейтенант. — Уверен: он грязи не пожалеет.

— Спасибо, удружил! — Пекарин досадливо затянулся в остатний раз и с силой, тычком раздавил бычок в керамической пепельнице хрущевских времен: медведь (с давно отколотым ухом) обнимает кадку из-под меда. Затем извлек из брючного кармана-пистончика почти раритетный довоенный хронометр Чистопольского часового завода с «двойными» цифрами (над единицей — тринадцать, над двойкой — четырнадцать и т. д.) на цепочке — дедово наследство.