Роман Шебалин - Дневник ангела

• Название: Дневник ангела
• Автор: Роман Шебалин
• Жанр: Русская классическая проза

---

Можно не читать книг; можно читать их, всякий раз приступая к поглощению новой, забывая предыдущую. Можно заменить книги на что-то иное: плотская любовь, музицирование, политика...

Ну что вы, какая уж тут ирония...

Я же говорю - можно.

Но, если можно - значит: нужно. И если я что-то могу - значит: хочу.

Не пытайся себя обмануть.

Но мне почти ничего не надо. Я беру лишь то немногое, что мне ещё предлагают. Я отворачиваюсь в ожидании необычного, странного, и... признаюсь в любви последней пошлости. Пытаюсь отказаться от любого выбора.

Мне не нужна вся "куча".

Похоже на игру?

Обиделись на "говно", ждете, что я скажу: это шутка? Нет, не скажу. Всегда говорил.

Оскорблял и - извинялся.

Однажды вдруг понял: никаких оскорблений нет. С тех пор не обижаюсь ни на слова, ни на тексты.

"И вам не советую."

Пошло. Чего я всегда боялся - так это пошлости.

Кокетство?

Но почему же тогда так никак?

Нет, не тоска и даже не усталость, просто какая-то тупая злость.

Тупая злость поэта, у которого отобрали страну, веру, искусство. Тупая злость поэта, который наконец-то перестал понимать: что такое жизнь, который живет, но... все равно ничего не происходит. Фатум.

Сонеты, триолеты... Все то же самое, но как-то - никак.

Потому что: вы не умеете слушать!

Гады!

Повтори ещё раз для себя: гады.

Напиши об этом триолет.

Или швырни в окно кирпич. Ответят ведь: нет, спасибо, не надо. И так, и так - было.

Тупая злость, потому что это мы отвечаем - сами себе.

Это мы говорим на неком неестественном, корявом языке, где молодежный сленг соседствует с компьютерной терминологией, цитаты из гениев мировой литературы - с рок-, прости Господи, - поэтами.

Социально пнул.

Что дальше?

В этом может быть искусство?

Нет, не чувствую.

Словно режу вены, а боли нет.

Мне должно быть стыдно. Да? Какая разница? С собой я могу сотворить что угодно. Я могу стать злым. Добрым. Похвалить. Охаять.

При минимуме эмоций.

Есть тупая злость - потому что нет боли.

Очень больно, когда нет боли.

Нет страха, есть тупая злость.

Но все равно получаются стихи...

Все, дальше - не о чем. Страшно? Пойду торговать парфюмерией. По улицам бродят незнакомые мне люди. Ненависти у меня к ним нет. Я бы их просто убил.

Что такое "рейв"? Гончаров об этом не писал.

В мире есть много того, о чем мне можно не знать.

Нет?

Должен?

А поэты... Ах-ах-ах, поэты!

Поэты, будь они прокляты, продолжают писать стихи, писатели, чтоб они сдохли, продолжают писать прозу, художники, дьявол их подери, продолжают рисовать... грабители грабят, правительства правят, проститутки торгуют собой, дети плодятся, а Волга-то, Волга, мать её так... впадает в Каспийское море.

Я ничего не хочу доказывать.

Повтори ещё раз.

Зачем? кажется, я даже в это не верю.

Но как ещё мне убедить их в том, что я - не играю? Завершить ещё один текст и удавиться?

Нет веры, есть тупая злость.

Уходить в игру, переступая запретную черту? Из-за черты выглядывать и - опять обратно. И опять.

А с какой стороны черты ты начинал? Это сейчас очень важно, ответь.

А что можно считать серьезным, истинным? Скажем, этот текст, да? Эту Пятнадцатую главу? Но не является ли она очередным па в бесконечном танце "уставших декадентов"? Или я сейчас покаюсь: вру я вам, на самом деле - я другой, я очень несчастен.

Выбоp пpавды. Буриданов осел.

Добpо побеждает зло.

Нет, так ты не настоящий! - кричат зрители снявшему маску клоуну. Можешь ли ты хоть дома не ходить в этой пошлой маске? - терзает клоуна любящая жена. Но дом и цирк сливаются; а он - становится дивным и страшным андрогином, ангелом-истребителем.

Это проблема? Нет проблемы.

Нет проблемы - есть тупая злость.

Вырваться!

Убежать, послать их всех к черту, ещё раз побросать за борт, наплевать, надавать пощечин... объявить войну и наслаждаться собственным величием.

О, вы есть хотите бросать? - радушно улыбнуться господа-товарищи идолы, заботливо расставленные вдоль виртуального борта роскошного нашего виртуального "парохода современности", - уэлком, голуба, деньги вперед.

Куда еще?

Плюнь в меня, ну пожалуйста, плюнь!

...Деньги вперед.

К черту! отстаньте! Не хочу плевать! И бросать тоже не хочу!

О'кей! Не плюй и не бросай. Деньги вперед.

Так я могу плюнуть или не плюнуть?

Да! Да!

Деньги давай!

Или.

Думай.

Гамлет, Гамлет!

Дурак, эклектик поганый! Шут-истребитель! Ты и объясняться в любви будешь цитатами! Сравни теперь себя с Гамлетом, а ещё лучше - с Сальери...

Уже сравнил.

Нет, все равно лучше не стало.

Сальери.

Найти Моцарта и убить. Не испытав при этом ничего.

Только тупая злость.

Забыться. Работать.

Что угодно - в искусстве. Обыватель. Сиди в своем говне.

...Любым способом - увеличить количество искусства. Нет, не призыв, скорее мольба. Канцелярщина. Громоздить слова и предложения.

Сказали: накручиваю черную карму.

Плевать. Энтропия спасет.

Находить, хранить, не отпускать. Сваливать в одну помойку; не сейчас, после - разберутся другие; боюсь не успеть.

Молиться. Камлать.

Чтобы не хватило сил, когда он, Моцарт, придет и улыбнется: все ведь так просто...

Чтобы не было уже сил, когда он придет, и единственной мыслью будет мысль: убить гаденыша!

Бросая в прошлое сны, придумывая своему бессилию все новые и новые формы. Не зная, не ведая, не желая...

Слоники на пианино. Верные вещи.

Слоники, слоники...

Камлать.

Хранить любовь, истину, бога, искусство, не понимая, что это такое; расселять их по клеткам и любоваться, умиляться, завидовать самому себе. Строить фундамент в себе - для грядущей башни.

...До сих пор помню, что боялся своего снегового стеклянного шарика. Но шарик погиб, и не осталось ничего. Пластмассовый замок и липкие блестки никак мне не напоминали тот таинственный зимний мир. Поняв устройство мира, я перестал бояться его, и мир - потерял для меня всякое очарование.

Страх ушел, забрав с собой истину.

Жаль.

Смешной такой кокон, из которого вылупится моя смерть.

Теперь они обязаны "полюбить друг друга... или умереть", потому что "добpо всегда побеждает..."

Но в мире есть много такого, о чем мне можно не знать.

*

...И не надо меня отождествлять с тем придурком, который микширует настоящий текст. Более несхожих людей трудно представить - мы даже не диаметрально противоположны. Мы очень разные. Мы читаем разные книги, смотрим разные фильмы, нам нравятся разные вещи, - что-то общее, без сомнения, есть, - но это общее вымучивается, выхолащивается. Мы уже десять лет говорим об одном и и том же. Как мне не скучно - понятно: у меня не так уж и много "достойных собеседников". Я очень некоммуникабельный человек.

Но, как сложно мне с людьми знакомиться, так же сложно и расставаться. Расставаться я не умею.

Так и с самим собою. Я очень привык к нему. Как привыкают к шкафу или к обоям. Мне было бы несказанно плохо, если бы он изменился. Я привык к его мечтам, к его фантазиям. Вот уже десять лет как они - остаются неизменными. И не потому, что - не могут воплотиться во что-то конкретное. Ведь "воплощения" рождались и умирали, а он - оставался, со своими, теми же, мечтами и фантазиями. Из года в год ничего не менялось.

"Воплощения" предавали его. Они - взрослели, умнели, беря у него уроки цинизма и равнодушия; он - учил их, выучиваясь, они покидали его.

Он презирал своих учеников - он завидовал им. Они были тем, чего у него не было никогда, - они умели быть счастливыми. Радоваться и печалиться. Любить и ненавидеть. Он знал, что это право от них не отнимешь - и тем больней ему было наблюдать за своими "детьми".

В тайне он надеялся, что потом они воспитают его, спасут, принеся ему дар: желание жить. Но годы шли - никто не возвращался к нему. Никто не хотел с ним делиться. Никто не возвращался к нему, никто.

...Я бы и не знал, что делать с теми, кто вдруг пожелал бы ко мне вернуться. Я им уже все показал, обо всем рассказал. Смеяться надо мной, что ли?

...Книга "Пустой Город". Она стала исполнением воли того Романа Шебалина, которым я был лет пять назад. Мне, сегодняшнему, эта книга, вероятно, не очень-то и нужна. Но ему - нужна была. Он мечтал. Он верил в эту книгу. Я исполнил его мечту. Таков был мой долг. Иное скучно и пошло. Ведь в этом мире, увы, слишком много есть такого, о чем мне можно не знать...

Я ухожу в путешествие, оно будет долгим.

Все сны, все сомненья, все грезы

Я забираю с собой.

Я забираю ещё и улыбки друзей, запах лета,

Вечного лета и ветра, соленого ветра

Все то, что не вложишь,

Все то, что не вложишь в большой чемодан

С едой и бельем.

Я ухожу в путешествие, оно будет трудным.

Все долгие годы, все дни, все мгновенья

Я знал: мне придется когда-то уйти.

Уйти, чтоб услышать песнь ветра,