Фрэнк Херберт - Бог-Император Дюны

• Название: Бог-Император Дюны
• Автор: Фрэнк Херберт
• Издательство: Амбер, Лтд., Сигма-Пресс
• Жанр: Эпическая фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5—88358—041—6

Четвёртый роман цикла «Хроники Дюны».

---

— Если бы только она сейчас была со мной, — сказал Лито.

— Она никогда не была Твоей супругой, Владыка.

— На что ты намекаешь? — осведомился Лито.

Подергивание рук Лито превратилось в спазматический трепет.

— Она была… я имею в виду, Владыка, Ганима делила ложе с Харк ал Адой.

— Разумеется, так. И все вы, Атридесы, происходите от них!

— Разве это не то, что ты мне рассказывал, Владыка? Возможно ли… то есть с Хви Нори… можешь ли ты делить с ней ложе?

Руки Лито задергались так сильно, что Монео подивился, неужели их владелец этого не замечает. Еще глубже остекленели затопленные синевой глаза.

Монео отступил еще на шаг по направлению к двери на лестницу, ведущую прочь из этого смертельно опасного места.

— Не спрашивай меня о моих возможностях, — проговорил Лито, и голос его был кошмарно далек, исходил откуда-то из слоев его прошлого.

— Никогда больше, Владыка, — ответил Монео. Он поклонился и сделал всего лишь один шаг к двери. — Я поговорю с Хви, Владыка и с Данканом.

— Сделай, что сможешь, — голос Лито доносился откуда-то из огромной глубины внутренних палат, куда только он мог входить.

Монео потихоньку стал пятиться к двери и вышел. Он закрыл ее за собой и, прислонившись к ней спиной, весь затрясся. «Ах, на этот раз это было ближе всего».

А парадокс оставался. Куда он указывал? Что значили странные, болезненные решения Бога-Императора? Что вызвало наружу ЧЕРВЯ, КОТОРЫЙ ЕСТЬ БОГ?

Из зала, где находился Лито, донеслись глухие удары по камню, тяжелый грохот. Монео не решился открыть дверь и поглядеть. Он заставил себя оторваться от стены, содрогавшейся от кошмарного стука, и осторожно двигаясь, отправился вниз по ступеням, облегченно переведя дух, лишь достигнув первого этажа и часовой Рыбословши, стоявшей там.

— Он потревожен? — спросила охранница, глядя вверх на лестницу.

Монео кивнул. Им обоим абсолютно ясно слышался грохот.

— Что его тревожит? — спросила охранница.

— Он — Бог, а мы смертные, — ответил Монео. Этот ответ обычно устраивал Рыбословш, но сейчас в действие вступили новые силы.

Она поглядела прямо на него, и Монео увидел, что за мягкими чертами ее лица отчетливо проступает хорошо подготовленный убийца. Она была сравнительно молода, темно-рыжая. Больше всего бросались в глаза вздернутый носик и полные губы, но сейчас ее взгляд был тяжел и требователен. Только дурак повернулся бы спиной к такому взгляду. «Это не я его растревожил», — сказал Монео.

— Конечно, нет, — согласилась она. Ее взгляд немного смягчился. — Мне хотелось бы знать, КТО или что это сделали.

— По-моему, ему не терпится дождаться свадьбы, — сказал Монео. — По-моему, все дело в этом.

— Тогда поторопи день свадьбы! — сказала она.

— Как раз этим я и собираюсь заняться, — сказал Монео. Он повернулся и заспешил через длинный зал в занимаемые им помещения Твердыни. Боги! Рыбословши становятся такими же опасными, как и Бог-Император.

«Этот дурак Данкан! Он подвергает нас всех смертельной опасности! И Хви Нори! Что с ней следует делать?»

В структуре монархий и сходных систем содержится то ценное, что стоит усвоить всем политическим формам. Мои жизни-памяти наполняют меня убеждениям, что правительство любого рода могло бы извлечь выгоду из обращения к этому ценному. Правительство может быть полезно для управления только до тех пор, пока обуздываются присущие ему наклонности к тирании. В монархиях есть кое-какие хорошие черты, происходящие из равенства конкретной «звездной» личности. Они способны ограничивать размер и паразитическую природу управленческой бюрократии. Они способны, когда необходимо, вырабатывать быстрые решения. Они отвечают древнему человеческому запросу феодально-племенной иерархии, где каждый знает свое место. Весьма ценно знать свое место, даже если это место временное. Весьма уязвляет, когда Тебя держат на месте против твоей воли. Вот почему я учу тирании наилучшим возможным способом — на примере. Моя тирания не забыта, хотя мои слова читаются по прошествии многих эпох. Моя Золотая Тропа — тому порукой. Я рассчитываю, что после моих поучений, размеры власти любому правительству будут делегироваться крайне осторожно.

Украденные дневники

Лито с терпеливой тщательностью готовился к встрече с Сионой, первой с тех пор, как ее в детстве отправили в школу Рыбословш в Фестивальный Город. Он сказал Монео, что будет ждать ее в Малой Твердыне, в башне до самого поднебесья, возведенной им в центральном Сарьере. Месторасположение этой башни было выбрано так, чтобы открывались виды и на старые, и на новые места. К Малой Твердыне не вело никаких дорог. Посетители прибывали туда на топтерах, а Лито появлялся там словно по волшебству.

В первые дни своего правления он собственными руками, используя икшианский инструмент, прорыл к этой башне секретный туннель под Сарьером, выполнив всю работу в одиночку. В те дни немногие дикие песчаные черви еще блуждали по пустыне. Он выложил туннель массивными блоками плавленого кремня и замуровал во внешних слоя бесчисленные пузыри с отпугивающей червей водой. Туннель был заранее рассчитан на будущий максимальный размер Лито, в нем было устроено все, чтобы проезжала королевская тележка, которая в то время была только грезившейся Лито фантазией.

В предрассветные часы дня, назначенного для встречи с Сионой, Лито спустился в подземелье и отдал распоряжение своей страже, чтобы его никто не смел тревожить. Тележка быстро провезла его по одному из темных ответвлений подземелья до потайных ворот — и меньше чем через час Лито вышел на поверхность у Малой Твердыни.

Одним из его удовольствий было одиночество на песке. Никакой тележки. Только его тело Предчервя, несущее его Я. Он блаженствовал, соприкасаясь с песком. В первом утреннем свете за ним тянулось облако жаркого пара, и влага не позволяла ему задерживаться на месте. Он остановился только когда нашел относительно сухую ложбинку, приблизительно в пяти километрах от Малой Твердыни, и улегся там, посреди неуютной сырости остававшейся росы. Длинная тень от устремленной в небо башни тянулась к нему с восточной стороны через дюны. Возведение такого сооружения стало возможным благодаря вдохновенной смеси распоряжений Лито и воображения икшианцев. Башня, ста пятидесяти метров в диаметре, покоилась на фундаменте, уходящем так же глубоко в песок, как она сама поднималась ввысь. Волшебство пластали и легких сплавов делало башню гибкой на ветру и устойчивой против обдирающих порывов песчаных бурь.

Пребывание здесь доставляло Лито такое удовольствие, что он ограничивал свои посещения, поставив себе множество необходимых разрешающих условий. Эти условия добавлялись к Великой Необходимости.

Лежа там, он мог на несколько мгновений стряхнуть с себя груз забот Золотой Тропы. Монео, добрый и надежный, проследит, чтобы Сиона прибыла вовремя, как раз после заката. У Лито есть целый день, чтобы расслабиться и подумать, порезвиться и сделать вид, будто его не одолевают никакие заботы. Он упивался жизнью с такой горячностью, которую никогда не мог позволить себе в Онне или в Твердыне. Там он обязан был жить хоронясь, перемещаясь узкими проходами, где только его недремлющее ясновидение страховало от водяных карманов. А здесь он мог носиться по песку туда и сюда, откармливаться и набираться сил.

Песок поскрипывал под ним, пока он полз, изгибая тело в чисто животном наслаждении. Он чувствовал, как восстанавливается его Я Червя, наэлектризованно разнося по всему телу сигналы здоровья.

Солнце уже высоко стояло над горизонтом, контур башни был очерчен золотой линией. В воздухе — и горький запах пыли, и запах отдаленных колючих растений, испаряющих остатки утренней росы. Сперва тихо, затем быстрее он двинулся вокруг башни по широкому кругу, думая при этом о Сионе — мешкать больше нельзя, ее надо подвергнуть испытанию; Монео знает это не хуже самого Лито.

Как раз сегодня утром Монео сказал:

— Владыка, в ней заложена чудовищная тяга к жестокости.

— В ней — зачатки адреналиновой наркомании, — проговорил Лито. — Сейчас время для исцеляющей ломки.

— Что исцеляющей, Владыка?

— Это очень древнее выражение. Оно означает, что она должна быть полностью лишена того, к чему испытывает прямо-таки наркотическое пристрастие. Она должна пройти через шок необходимости.

— Ох, понимаю.

Хоть раз в кои веки, увидел Лито, Монео действительно понял. Монео сам в свое время прошел через исцеляющую ломку.

— Юные обычно не способны принимать суровые решения, если только они не связаны с немедленной жестокостью и с последующим резким повышением уровня адреналина в крови, — объяснил ему Лито.

Монео сохранял какое-то время задумчивое молчание, припоминая, затем сказал: