Вадим Астанин - Земля, и всё остальное — по списку

• Название: Земля, и всё остальное — по списку
• Автор: Вадим Астанин
• Издательство: sFs publishing house
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2014

Сборник фантастических рассказов.

---

Сорок пять лет — максимальный возраст патрульного. По достижении сорока пяти патрульному предоставляется на выбор: служба во вспомогательных частях, перевод на административную, тире, хозяйственную работу, увольнение со службы с зачислением в действующий резерв, почётная отставка. Большинство выбирало отставку. Списываясь подчистую, обязательно проставлялись, устраивали шумную и бесшабашную отходную, надирались в хлам, пьяно целовались на прощание, обнявшись, орали хриплыми голосами непристойные песенки, рвали на груди парадные мундиры, рассыпая по полу надраенные до зеркального блеска форменные пуговицы, припоминали самое смешное и самое страшное, приключившееся с ними и с их друзьями, поминали погибших, пили за них обязательно стоя и не чокаясь, хохотали и гулко лупили друг друга по спинам, и напоследок, выпивали, по традиции, за каждую вынесенную благодарность, за каждое вручённое командованием благодарственное письмо, за каждую полученную награду, за каждую нашивку о ранении, за каждый шеврон по выслуге лет, за каждое попадание в госпиталь. На следующее утро они опохмелялись, получали на руки положенное выходное пособие, необходимые на гражданке документы и исчезали за воротами укреплённых баз. Они уходили не оглядываясь, оставляли без сожаления в прошлом друзей и сослуживцев, оседали в защищённых городах, обустраивались и продолжали жить, ничем не напоминая о себе. Городские обыватели, каких тысячи, пенсионеры-отставники, с которыми можно переброситься парой необязательных фраз, посидеть в скверике на скамейке, забить «козла» в крохотном дворике, уговорить душевно под невзыскательную закуску бутылочку беленькой или портвешка, ностальгически отметив при этом что «портвешок нынче не тот, одно название только и осталось, что «три топора», и по вкусу разбавленное мыло, и градуса совсем нет, а вот раньше был портвейн, так портвейн, и вкус, и градус, и названий столько, что глаза разбегались. Тут тебе и 777, и 100, и 92, и 72, и 36, и 32, а был ещё и «Кавказ», и «Анапа» тоже была. И знаменитый «Солнцедар». То ещё бухло, недаром после него стали нарождаться на свет дети с различными физическими и психическими отклонениями, метко прозванные в народе «детьми Солнцедара»., хотя поначалу вполне себе неплохое было вино». И только опытный наблюдатель мог приметить и выделить крепость мускулов, перекатывающихся под гражданской одеждой, твёрдую поступь и крепкую стать, разворот плеч, привычку разглядывать окружающий пейзаж сквозь чуть прикрытые веки, внимательно, недоверчиво и настороженно, и оценить скрытую в таком горожанине, отставнике-ветеране душевную и телесную мощь, сродни энергии и мощи туго скрученной пружины, готовой распрямиться в любую секунду.

Меньшинство оставалось на службе. Меньшинством заполняли свободные вакансии: кто-то получал должность при штабе, кто-то становился кладовщиком, кто-то проводил следующие пять лет в качестве завхоза, кому-то доставалось место заведующего гаражом, кого-то назначали фельдкурьерами. Оставшихся распределяли стрелками в караулы внутренней охраны. Кроме того, существовала потенциальная возможность устроиться в различные закрытые исследовательские институты или в спецпроекты, но туда попадали редкие счастливчики. Вербовщики всегда старались заранее определиться с подходящими им кандидатурами.

Скучный кадровик выложил на стол его личное дело, раскрыл потрёпанную по углам картонную обложку, провёл ребром ладони по изгибу, прижимая непокорно встопорщившуюся бумагу и надолго углубился в чтение, забыв, кажется, о сидящем напротив него посетителе. Посетитель обречённо вздохнул и приготовился к продолжительному ожиданию. Кадровик неторопливо перелистывал шуршащие страницы, иногда возвращался к предыдущим листам, перечитывал их, прилежно шевеля губами, делал обстоятельные выписки на плотных прямоугольных карточках и закладывал карточки между заинтересовавшими его страницами. Периодически он отвлекался от чтения его личного дела, цепким взглядом буравил его лицо, запоминая, отмечая и регистрируя все, сколько-нибудь заметные проявления его нетерпения, недовольства или раздражения. В эти краткие сеансы психоанализа посетитель вежливо выпрямлялся, выказывая уважение к кадровику, всем своим видом демонстрируя понимание и желание пообщаться с чиновником в любой, удобный для того момент. Кадровик на немой призыв посетителя никак не реагировал, вновь обращаясь к прерванному внезапным инспекторским осмотром занятию. Как только кадровик снова начинал листать страницы, посетитель заметно расслаблялся и словно-бы погружался в тоскливую полудрёму. Он сидел в кресле, слегка ссутулившись и предавался отвлечённым размышлениям, стараясь скрасить скуку непонятного и неприятного ожидания. Изредка он менял положение тела, подавался вперёд или откидывался назад, скрещивал или вытягивал ноги, подбирал их под себя, изредка потягивался и опять садился в ставшую привычной ему позу — чуть ссутулившись и положив руки на подлокотники кресла. Посетитель был очень терпелив и собирался ждать столько, сколько потребуется. Он был более чем уверен, что кадровик испытывает его терпение не по личной инициативе.

Едва слышно звякнул телефон, притих и вдруг разразился длинной, настойчиво-звонкой трелью. Кадровик поспешно сдёрнул трубку, выслушал звонившего, не отвечая и не задавая вопросов, аккуратно вернул трубку на место. Уложив личное дело в сейф, захлопнул железную дверцу, с лязгом провернул ключ, закрывая сейф на замок. — Пойдёмте, — сказал кадровик, раскрывая перед посетителем дверь. Посетитель предупредительно посторонился. — После вас, — сухо сказал кадровик. Посетитель вышел в коридор. Следом вышел кадровик, хлопнув за собой дверью.

Кабинет начальника базы был светлым и просторным. Начальник вышел им навстречу и дружески улыбался. Кадровику он приветливо кивнул, а ему протянул руку для рукопожатия.

— Присаживайтесь, товарищи, — сказал начальник базы. Посетитель разместился на предложенном ему стуле, а кадровик скромно уселся у стены.

— Степан Александрович, — сказал начальник базы, — садитесь поближе. Кадровик отрицательно качнул головой.

— Ах, да, простите, — начальник базы смущённо потёр переносицу, — всё время забываю. Вам противопоказаны прямые солнечные лучи.

— А также ультрафиолет, — добавил посетитель. — Синдром Лонгвинова.

— Токсическая дермоплазия, — сказал кадровик.

— Редкий диагноз, — посетитель обернулся к кадровику. — С такой болезнью…

— Да, — сказал кадровик, — я там был. Посетитель уважительно приподнялся. Начальник базы мужественно насупил брови.

— Господин Данилов, — выдержав приличествующую моменту паузу, сказал начальник базы, обращаясь к посетителю, — я хочу предложить вам занятие, более соответствующее вашему опыту и квалификации, нежели то, на что бы вы могли рассчитывать.

— В лучшем случае, должность охранника на вахте. Исходя из заключения медицинской комиссии, — дополнил речь начальника базы кадровик. — Или дежурным в оружейку.

— Именно, — подтвердил слова кадровика начальник базы.

— Что же, — глухо произнёс Данилов, — пусть будет охранник.

— Экий вы… нетерпеливый, — начальник базы пристукнул костяшкой согнутого пальца. — Согласен на охранника! Подождите соглашаться, дослушайте, что я вам предложу.

— Хорошо, — сказал Данилов. — Предлагайте.

— Предлагаю, — продолжил начальник базы. — Что вам известно об учебно-тренировочном комплексе «Биармия»?

Оказалось, что практически ничего. — Великолепно! — воскликнул начальник базы, вытаскивая из шкафа огромный, обтянутый дерматином планшет. — Думаю, совместными усилиями мы восполним этот досадный пробел в вашем образовании. — Я, конечно, не оратор, — извинился он, расстилая перед Даниловым карту, — и не экскурсовод. Красиво говорить не умею. Поэтому заранее извиняюсь, если не смогу ответить на возможные вопросы. К нам обещался подъехать один человечек, рекрутер с комплекса, но он почему-то опаздывает. Так что я начну наш разговор и думаю, что в процессе беседы он подтянется и деятельно подключиться к нашей беседе. Что скажете, Андрей Максимилианович?

— Что тут скажешь? — Данилов сжал челюсти и поиграл желваками. — Рассказывайте.

Учебно-тренировочный комплекс «Биармия» занимал территорию общей площадью около двухсот пятидесяти квадратных километров. Воды, земли, леса и воздушного пространства. На карте он выглядел как неровный пятиугольник, наложенный на причудливой формы бледно-серое пятно, сильно напоминающее расплющенную между стеклянными пластинками аморфную амёбу.

— Учитывая техническую зону сдерживания, — начальник базы очертил пластиковым стилом границу серого предполья, — площадь комплекса составляет от пятисот семидесяти до шестьсот двадцати квадратных километров.