Джон Брэйн - Жизнь наверху

• Название: Жизнь наверху
• Автор: Джон Брэйн
• Издательство: ИИЦ АО «Заволжье»
• Жанр: Роман
• Год: 1993
• ISBN: 5-8280-0063-2

В романе английского писателя Джона Брэйна «Жизнь наверху» (1962 г.), продолжившем его «Путь наверх» (1957 г.), препарируется общественная жизнь Англии послевоенных лет.

Герой романа Джо Лэмптон, муниципальный служащий провинциального городка Уорли, работоспособностью и удачной женитьбой открыл себе путь в общество богатых и процветающих бизнесменов, разочаровавших его своей опустошенностью, духом стяжательства, равнодушием к людям и отсутствием высоких моральных качеств и идеалов.

---

Я отворил калитку и прошел в садик. Я опять мог поглядеть на замок Синдрема глазами Барбары, и он опять предстал передо мной как исполненный таинственности заколдованный замок на вершине холма над рекой. И Норе там нечего было делать; я не позволю ей отнять его у нас с Барбарой.

Барбара, верно, спит сейчас в своей кроватке под темно-синим, усыпанным серебряными звездами потолком и не знает, что я стою здесь, в залитом лунным светом саду. А когда увидит меня, то сначала будет радоваться, что я вернулся, и лишь потом спросит, что я ей привез. Если вообще спросит. А быть может, и не спросит совсем. Жадность ей не свойственна.

Я достал было пачку сигарет, но сунул их обратно в карман — запах табака заглушит аромат ночи. Чирканье спички нарушит тишину. Я прислонился к стене и дал ночи и тишине завладеть мною. Мое будущее стало для меня наконец ясно. Оно уже не пугало меня.

Где-то далеко, в глубине долины, раздался гудок паровоза. Это был леддерсфордский, десять двадцать. Я удивился, обнаружив, что нахожусь в саду уже целых двадцать минут. Уорли будет стоять на том же месте и завтра, а ночной воздух свеж. Я окинул долгим прощальным взглядом долину и тихонько отворил парадную дверь.

В гостиной никого не было. Я поставил на пол портфель. Мне хотелось сделать Сьюзен приятный сюрприз: у меня были для нее хорошие новости по поводу тиффилдского контракта, и я привез ей подарок — голубой нейлоновый халатик. Сьюзен знала, как важно было уладить это дело с контрактом, а о нейлоновом халатике она мечтала с тех пор, как ей попалась на глаза реклама в «Обзервере». А она очень рано улеглась спать, да еще забыла выключить электричество — пускает на ветер мои трудовые денежки. И в пепельнице полно окурков.

Мне вспомнилось настроение, с каким я входил в дом, и гнев мой начал утихать. Я вынул ночной халатик из портфеля. Казалось, он весил не больше тех восьми фунтовых бумажек, которые я за него заплатил. Я представил себе лицо Сьюзен, когда она развернет пакет. Отнесу ей сейчас, решил я, и стал подниматься по лестнице, держа небольшой плоский сверток за спиной.

Комната Барбары была крайняя на лестничной площадке, комната Гарри — рядом с ней. Я остановился и приотворил дверь. Барбара крепко спала, обхватив руками медвежонка. Стараясь не шуметь, я затворил дверь.

Я еще продолжал улыбаться, когда из спальни до меня долетел голос Сьюзен. Это меня не испугало, как прежде когда-то: Сьюзен часто разговаривала, вернее, лепетала что-то во сне. Я уже взялся было за ручку двери, когда снова раздался ее возглас:

— Милый, милый…

Потом я услышал мужской голос. Я затаил дыхание, но они там не слышали ничего. Я стал медленно спускаться с лестницы. Мои ноги ступали бесшумно по ковру, но если бы даже на мне были солдатские сапоги и я громыхал бы ими по железу, те, наверху, все равно не услышали бы ничего.

Гостиная показалась мне странно чужой, когда я вернулся туда. Всю мебель словно подменили за эти несколько минут, пока меня здесь не было. В спертом воздухе стоял невыносимый удушливый запах турецкого табака. Я хотел было распахнуть окно, но удержался. Они, конечно, не услышат, но рисковать не стоило.

Я налил себе большой бокал виски и сел в кресло в углу. Они не сразу меня заметят, когда спустятся вниз. Но, может быть, лучше снова подняться наверх? Навалиться как следует плечом, и задвижка на двери отлетит — если только они побеспокоились запереть дверь. Одного хорошего пинка в низ живота будет достаточно, чтобы уложить Марка на месте. Если мне повезет, я не убью его, но он едва ли будет этому рад.

Мой рост был шесть футов, а его — пять футов с половиной. Я был одет, а он голый. Я знал, что он там, а он думал, что я за двести миль отсюда. Расправиться с ним было даже слишком легко, слишком упоительно легко. И Сьюзен я тоже не буду убивать. Хорошенькой женщине можно придумать наказание пострашнее, чем смерть.

Я вскочил, поднялся по лестнице до половины и только тут вспомнил про Барбару. Раздастся крик — быть может, один-единственный возглас, но Барбара проснется и прибежит в спальню к своим родителям, прижимая к груди медвежонка. И при виде того, что предстанет ее взору, весь мир ее детских понятий разлетится вдребезги. Да, это будет именно так — как разбить зеркало: трещины разбегутся сразу во все стороны, и вот оно уже погибло, его не восстановишь. Я держал жизнь Барбары в своих руках.

Я снова стал медленно спускаться. Я спускался долго: шестнадцать темно-серых, покрытых ковром ступенек, мимо морского пейзажа Дюфи, мимо джунглей Руссо — в прихожую, где темно-серый ковер уступал место темно-красному, и назад, в гостиную.

Я снова опустился в кресло в углу. Отхлебнул виски, но мне показалось, что оно утратило всякий вкус. Ничто не помогало, ничто не могло смягчить тяжесть удара. Оставалось только одно: ждать. Я подумал — не закурить ли. Но достать сигареты из кармана, зажечь спичку — все это требовало непомерных усилий. А мне нужны были все силы для того, чтобы ждать. Теперь они уже скоро спустятся вниз. Он не рискнет возвращаться домой много позже того часа, когда все кабаки в городе закрываются.

Я поднял голову, мне послышались шаги наверху. Но все было тихо. Внезапно я ощутил что-то мягкое и скользкое в левой руке. Точно кто-то сунул мне в нее какой-то предмет. Должно быть, я бессознательно разорвал пакет и комкал в руке халатик. Я разжал пальцы, и он упал на пол рядом с разорванным пакетом из блестящей голубой полосатой бумаги.

Когда они, держась за руки, вошли в гостиную, я ощутил лишь страшную неловкость. Мне не хотелось смотреть на них и, как это ни глупо, мне не хотелось, чтобы они смотрели на меня. И все же я смотрел на них, и даже достаточно долго, чтобы от меня не укрылась переполнявшая их чувственная радость. Завистливо, с похолодевшим сердцем я смотрел на них, почти как незваный гость.

Марк увидел меня первый. Он выпустил руку Сьюзен. Она с недоумением на него поглядела.

— Что с тобой? — спросила она.

И тут она увидела меня. Рот ее открылся, казалось, она сейчас закричит, но она не издала ни звука. Она шагнула к креслу, вернее, почти повалилась в него, широко раздвинув ноги, уронив руки на подлокотники. Но она не вцепилась в кресло,— наоборот, словно обмякла вся. Я подошел к ней.

— Не сиди, как шлюха,— сказал я.— Даже если ты шлюха.

Она сдвинула колени, но выражение ее лица не изменилось.

Марк, по-видимому, пришел наконец в себя.

— Спокойнее, спокойнее, старина,— сказал он.— Не делайте слишком поспешных умозаключений. Я только сейчас зашел. Шпингалет на окне…

— Я сижу здесь уже полчаса,— сказал я.— Убирайтесь вон.

— Шпингалет не опускался…

— Убирайтесь вон, пока я вас не убил.

Он с беспокойством поглядел на Сьюзен.

— Я не могу оставить вас с ним,— сказал он.— Если он вбил себе в голову эту идиотскую мысль…

— Лучше уйди, Марк,— сказала Сьюзен.— Он в самом деле может убить тебя, если ты не уйдешь. Посмотри на его лицо.

Она произнесла эти слова так бесстрастно, словно предлагала ему поглядеть на мой галстук, рубашку или ботинки.

Я шагнул к нему. И тут же понял, что совершил ошибку: дикое, остервенелое желание убить его уступило теперь место холодному расчету, и я мысленно прикидывал не спеша, как мне лучше за него взяться.

— Убирайтесь, чтобы я вас здесь не видел,— сказал я.

Его глаза расширились. Они были светло-карие, почти золотистые; я никогда раньше не видел этого так отчетливо, как сейчас.

Мне припомнилась драка в баре между двумя американскими солдатами, которую я наблюдал в Уоппинге во время войны. Меня чуть не стошнило, когда я смотрел на них, но сейчас я чувствовал себя иначе. Я улыбнулся и сжал кулаки, выставив вперед костяшки больших пальцев. Мне казалось, что я готов любой ценой оплатить предстоящее мне сейчас, через несколько секунд, удовольствие — ни с чем не сравнимое удовольствие, слаще которого я еще ничего не изведал. Я начал медленно, очень медленно поднимать руку, но в тот миг, когда я уже готов был нанести удар, Марк отвернулся.

— Боже милостивый! — почти всхлипнул он.— Боже милостивый! — И выбежал из комнаты.

Хлопнула парадная дверь. Я сел, у меня закружилась голова.

— Налей мне, я хочу выпить,— сказал я Сьюзен.

Она принесла мне бокал виски и села на прежнее место.

— Я чувствую себя, как последний сводник,— сказал я.— Не понимаю, почему я не убил этого жалкого, грязного подонка.

— Ты же не хотел его убить, ты хотел сделать хуже,— произнесла она ровным, бесстрастным голосом.— Разве не так? — Внезапно она истерически захихикала.

— Перестань,— крикнул я.— Ему ничего не грозило, как и тебе, пока моя дочь находится здесь, в этом доме. И все равно я чувствую себя сводником.

Она продолжала истерически смеяться. Я подошел и влепил ей пощечину.