Александр Шмаков - Письма из Лозанны

• Название: Письма из Лозанны
• Автор: Александр Шмаков
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Критика
• Год: 1980

Книга литературоведческих очерков о писателях, чья жизнь и творчество были связаны с Уралом, Особое место отведено письмам выдающегося книговеда, библиографа и писателя Н. А. Рубакина.

---

Не будь всего этого, не получили бы своего развития и завершения образы романа, в котором выведены активные строители новой жизни.

Именно в этом видел огромную заслугу писателя М. И. Калинин, высоко оценивший роман «Люди из захолустья»:

«Здесь удивительно конкретно, в соответствии с жизненной правдой, показан рост людей из маленьких городов захолустья на больших стройках. У нас этот рост идет повсюду и во всех сферах человеческой деятельности».{119}

«Время, вперед!»

Творчество В. Катаева — это целая эпоха в жизни советского народа, охватывающая события от восстания на броненосце «Потемкин» до наших дней.

Достаточно назвать произведения: «Белеет парус одинокий», «Хуторок в степи», «Зимний ветер», «Катакомбы», цикл романов «Волны Черного моря», «Я сын трудового народа», «Время, вперед!», наконец, его необычные книги «Маленькая железная дверь в стене», «Алмазный мой венец», как перед взором читателя предстанет огромный мир нашего современника, титаническая работа самого писателя.

На таких книгах, как «Белеет парус одинокий» и «Я сын трудового народа», воспиталось не одно поколение молодых людей.

Завидная роль выпала и книге «Время, вперед!», посвященной дням строительства Магнитки. Почти сорок лет спустя В. Катаев писал:

«Я хотел создать вещь, которая бы не только отражала один из участков строительства, в данном случае Магнитогорска, но как бы погружала читателя с головой в его ритм, в его горячий воздух, во все его неповторимые героические подробности, пронизанные насквозь одной идеей темпа, решающего все.

Я хотел, чтобы «Время, вперед!» несло в себе печать эпохи. Я хотел, чтобы моя хроника сохранила интерес и для читателей будущего, являясь для него хроникой уже как бы «исторической».{120}

Писатель совершил две поездки на строительство, был свидетелем знаменитых магнитогорских «бетонных рекордов».

«Материал я не искал, он сам на меня наваливался. Я приехал на Магнитную гору с готовой идеей скорости темпа и сразу попал на рекорды.

Я включился в группу журналистов, мы занимались перенесением опыта лучших бетономешалок на другие объекты, давали информацию в прессу, — словом, вели обычную газетную, пропагандистскую работу. Материал стройки воспринимался не чисто эстетически, а практически, и это был самый правильный метод освоения новых тематических пластов».{121}

И по горячим следам, в 1932 году, писатель рассказывал примерно то же самое:

«Я приехал на Магнитострой в июне прошлого года в самом начале социалистического соревнования магнитогорцев с харьковцами (Харьковский тракторный завод). Задачей соревнования являлось максимальное увеличение выработки жидкого бетона. На примере этого соревнования увидел, какой относительный смысл в условиях нашей работы имеет время».{122}

Далее писатель сообщает, что продолжает поддерживать связи с рабочими, инженерами и журналистами Магнитостроя, с руководителями гигантской стройки на Урале.

«Должен сказать, что я там увидел действительно новые типы журналистов: корреспондента РОСТА тов. Смолян и корреспондента «Комсомольской правды» тов. Нариньяни, которые проводят очень большую работу, участвуют во всех областях жизни Магнитостроя».{123}

Валентин Катаев пишет, что после поездки на Магнитку он начал книгу-хронику «Время, вперед!», в которой думает показать всего 24 часа стройки — три рабочие смены.

«В своей книге «Время, вперед!», — заканчивает он, — я говорю: Время летело сквозь них. Они менялись во времени, как в походе. Новобранцы становились бойцами, бойцы — героями, герои — вождями».

В первый раз В. Катаев приехал на Магнитку с Демьяном Бедным после посещения Днепрогэса, Ростсельмаша, Сталинградского тракторного.

Магнитка потрясла воображение писателя дерзким замыслом: «Построить в глуши пугачевских степей величайший в мире металлургический комбинат».

«Тогда, помню, я буквально упивался небывалой, неповторимой, быть может, единственной в истории человечества картиной вдохновенного труда целого народа, превращавшего свою отсталую страну из аграрной в индустриальную.

Я видел, как в ходе строительства рождались тысячи героев-ударников — цвет рабочего класса, как переворачивался старый и возникал новый, небывалый, еще никем не виданный и не описанный мир социалистического будущего. Хотелось, чтобы ни одна мелочь не была забыта для Истории».{124}

Через много лет после тех дней с командировочным удостоверением «Правды» В. Катаев снова прибыл в Магнитогорск. Он не узнал города, его удивление перед грандиозностью свершенного и содеянного народом выражено в очерке «Магнитка». Позднее он скажет, что для людей его поколения Магнитка незабываема, как первая любовь.

«Каждое дерево и каждый куст — карагач, сирень, тополь, липа, которые я помню еще саженцами, — теперь представляли чудо зимней красоты: иные из них напоминали волшебные изделия русских кружевниц, иные стояли вдоль палевых и розовых многоэтажных домов, как некие белокаменные скульптуры, иные были разительно схожи с хрупкими кустами известковых кораллов синеватого подводного царства, иные — с ветвистыми оленьими рогами, осыпанными мельчайшими кристаллами уральских самоцветов, и город Магнитогорск, потонувший в облаках морозного, солнечного тумана, был сказочно хорош в своем царственно русском горностаевом убранстве — город осуществленной мечты».{125}

Так поэтично он представил сегодняшний Магнитогорск в своей сверкающей яркими метафорами книге «Трава забвения». В маленьком очерке «О себе» он опять вспомнит первый приезд на Урал:

«…остановился наш поезд у горы Магнитной. Меня так поразило все вокруг, что я решил немедленно сойти с поезда и остаться в Магнитогорске.

— До свидания, Ефим Алексеевич! — сказал я Демьяну Бедному, спрыгнув с вагонной подножки.

— Будьте здоровы, желаю вам успеха! — ответил он. — Очень жаль, что я не так молод, как вы, и придется вернуться в Москву. А то бы я с удовольствием остался здесь.

Я был восхищен грандиозностью всего увиденного на Магнитке, величайшим энтузиазмом народа, который строил для себя. Это тоже была революция. Тогда появилась моя книга «Время, вперед!»{126}

В «Траве забвения», книге об Иване Бунине и Владимире Маяковском, говорится, что название романа было подсказано Маяковским. Поэт прочитал Катаеву «Марш времени»: «Шагай, страна, быстрей, моя коммуна у ворот. Время, вперед! Вре-мя, вперед!» — и спросил, понравятся ли стихи Мейерхольду? Валентин Катаев ответил:

«— Он будет в восторге. В этом же самая суть нашей сегодняшней жизни. Время, вперед! Гениальное название для романа о пятилетке.

— Вот вы его и напишите, этот роман. Хотя бы о Магнитострое. Названье «Время, вперед!» дарю, — великодушно сказал Маяковский, посмотрев на меня строгими, оценивающими глазами».{127}

Главное направление романа было определено до поездки в Магнитогорск. Катаеву захотелось показать в будущем произведении советских людей, осуществляющих крылатую мечту: «Я знаю — город будет!»

Об этом Катаев проникновенно скажет:

«Магнитогорск стал уже для меня городом Маяковского, и я нетерпеливо ждал свидания с первой, уже почти готовой, самой большой в мире домной, стремительно шагающей по строительной площадке в своем железном расстегнутом пальто, на голову выше всех остальных объектов, плывущих в облаках раскаленной степной пыли навстречу тучам и буранам».{128}

В. Катаев рассказывает в «Траве забвения», что после своего последнего свидания с Магнитогорском он получил письмо от слушательницы совпартшколы Клавдии Зарембы, в которую был чуточку влюблен в годы юности. Вся эта лирическая картинка, умно, к месту вставленная, вероятно, плод писательского воображения, ибо в Магнитогорске никакой Зарембы краеведы не отыскали. Но это только лишний раз подчеркивает привязанность автора «Время, вперед!» к Уралу, к городу, с которым его навсегда свела юношеская мечта.

Вот еще один пример, подтверждающий эту мысль. В книге «Маленькая железная дверь в стене», хронологически и тематически далеко отстоящей от событий, описанных в романе «Время, вперед!», писатель вновь возвращается к Магнитке. Будучи в Париже, при встрече с редактором «Юманите» Марселем Кашеном, он рассказывает о пятилетках и чудесном строительстве гигантского Магнитогорска, где он провел четыре месяца в качестве специального корреспондента «Правды».

Марсель Кашен, внимательно слушая гостя и одновременно делая быстрые корректурные пометки на полях гранок, говорит:

— Завтра мы даем о Магнитогорске в «Юме» большую информацию…{129}