Эдуард Зорин - Огненное порубежье

• Название: Огненное порубежье
• Автор: Эдуард Зорин
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994

«Огненное порубежье» — вторая книга автора на историческую тему. В ней действуют многие из тех героев, с которыми читатель познакомился в «Богатырском поле». В романе представлена Древняя Русь конца XII века (1182–1194 гг.) — падение Киева и возвышение Владимира. В центре романа две исторические фигуры: владимирский князь Всеволод и киевский — Святослав.

---

Молния еще долго сверкала, но шум ливня стихал; нежданно подувший по вершинам ветерок понес по прогалинам и полянкам мелкую дождевую пыль.

Внезапно все засверкало и заблестело вокруг — солнце высветило в глубине леса березки, упало на траву, побежало по тропкам все дальше и дальше — в лесу стало просторнее и чище. Деревья, умытые ливнем, стряхивали с ветвей тяжелые капли.

Чмокая колесами, телега выбралась на проторенную дорогу, Надей снова взял вожжи, Зоря сел в задке рядом с Малкой, и скоро они увидели вдали белокаменный собор Успения с ослепительно блестящим под лучами солнца большим золотым крестом.

Въехали в город через Серебряные ворота. Во Владимире тоже прошел дождь, и по улицам стекали грязные потоки воды. Ребятишки, засучив штаны, ходили по лужам, с громкими криками запускали игрушечные деревянные лодки.

От мокрых крыш и заборов поднимался пар. На торговой площади гудел народ.

Здесь Зоря с Малкой сошли, а Надей поехал дальше, к Золотым воротам, на княжеский двор. Встретиться договорились у собора.

Глядя на окружившую ее со всех сторон красоту и толпящийся повсюду народ, Малка охала и всплескивала руками. Зоря был к этой толчее привычен.

Держась за руки, они прошли мимо высоких боярских теремов, с тесовыми кровлями и украшенными резьбой коньками и причелинами, к площади возле звонницы, где меж кряжистых дубовых столбов висело на железной цепи соборное било. На возвышении стоял человек в синей ферязи, кричал что-то, и толпа отвечала ему громким уханьем. Стоявшие позади мужиков старушки часто крестили лбы и что-то бормотали.

Ведя за собой Малку и оттесняя плечом притихших мужиков, Зоря пробился поближе к говорившему и узнал в нем княжеского бирича Туя.

— Что стряслось-то? — спрашивал Зоря стоявших рядом с ним плотников, которых признал по топорам и исходившему от них запаху смолистого дерева. — Беда какая?

— Беда, — неохотно буркнул один из мужиков и снова приподнялся на цыпочки, чтобы лучше видеть говорившего.

— Богу душу отдал кто, али как? — не отставал от него Зоря. Мужик выругался и метнул в него свирепый взгляд, но при виде отороченной мехом шапки с алым верхом, какие носили только дружинники, мягче пояснил:

— Скончалось наше мирное житье. Опять князьям невмоготу — вишь, что бирич глаголет. Затеял Роман великую смуту.

— Никак, с братьями поссорился?

— Отобрал у них уделы. Собирает князь Всеволод войско, а нам каково?

— Втыкай в бревна топоры, — вмешался другой плотник с лукавыми глазами.

— А нам сеять, — сказал один из мужиков в продранной на плече грязной рубахе. Сквозь прореху виднелось заскорузлое загорелое тело.

— Бабы отсеются…

— На баб только и надёжа, — протянул мужик. — Да баба не лошадь. Ее и заездить можно.

Бирич, натужив горло, кричал с возвышения:

— И повелел князь Всеволод немедля выступать в поход, дабы хулителя и отступника князя Романа рязанского со всею строгостию покарать и братьям его, князьям пронским, вернуть их волости…

Вцепившись в рукав Зориного кафтана, Малка шептала онемевшими губами:

— Вон как все поворотилось. Вон как кукушка-то накуковала…

Померкла недавняя радость. Стоял Зоря и ушам своим не верил, хоть и знал: не крепко его счастье. А Малке каково?

— Зоря, эй, Зоря! — кто-то окликнул его.

Он обернулся и увидел протискивающегося сквозь толпу Надея. У Надея были пьяные, блуждающие глаза. Левое веко подергивалось, в трясущейся руке он сжимал кнут.

— Слыхал? — спросил его, кивая в сторону бирича, Зоря.

— Как не слыхать? Слыхал, — проговорил Надей заплетающимся языком. — Еще на княжеском дворе слыхал. Вот и отсеялся ты, дружинник. Вот и отмыкался. Нынче же коня выпрягать, али в Поречье вернешься?

— Где уж там, — упавшим голосом сказал Зоря, пряча от Малки подернувшиеся печалью глаза. — Выпрягай, и поживей. Князь уж, поди, всех скликал. Одного Зори не дозовутся.

Малка вдруг запричитала в голос. Глядя на нее, заголосили и другие бабы.

Мужики, ворча и ругаясь, поплелись кто куда. Площадь быстро опустела.

Зоря проводил Надея с дочерью до Серебряных ворот. За воротами они расстались. Малка повисла у него на шее, прощалась, будто с покойником, не таясь, плакала.

Зоря успокаивал ее:

— Не надолго это. К концу сева вернусь в Поречье.

— Не вернешься ты, чует сердце мое — не вернешься…

— Брось ты каркать-то, — не выдержал Надей. — Чего разголосилась? Да и не мужик он тебе. Поди, невенчаная…

У него постукивала на дне телеги, под соломкой, заветная сулея с медом. А делиться с Зорей ему не хотелось: небось дружиннику и без того медов вдосталь перепадает. Сказывают, сладкое у них житье.

— Полезай в телегу! — приказал дочери Надей.

Зоря шел рядом, держа Малку за похолодевшие пальцы. Потом Надей привстал, взмахнул плетью, и лошадь ходко пошла под уклон. Зоря выпустил Малкину руку, отстал; Малка ткнулась лицом в платок и громко зарыдала.

Въехав в лес, Надей попридержал кобылу, перекрестился и достал из-под соломки заветную сулею.

4

чему в виски стучат железные молоточки?! И сердце сдавила ледяная рука. Отчего бы это?

Еще с вечера узнал он, как все началось. Открылся Досаде:

— Дождались, Досадушка, скоро посажу я тебя в самый высокий терем, осыплю золотом и жемчугами.

— Аль и сейчас не даришь меня своей любовью? — удивленно отвечала ему Досада. Тревожили ее слова князя, недоброе выражение его глаз пугало ее. Давно уж стал задумываться Юрий: разговаривает с ней, ласковые шепчет слова и вдруг замолчит, насупится, уйдет взором в неоглядную даль.

— Любовью дарю, а велика ли честь? — шептал Юрий. Бродил в словах его буйный хмель:

— Сын князя Андрея я. Законный сын. Значит, и земля, что вокруг Владимира, вся моя, не Всеволодова. Был я малолетним да дурным, захватил дядька стол, а рассчитываться и не помышляет.

— Что говоришь ты, князь? — испуганно отшатнулась от него Досада. — Страшно мне…

— Кого боишься? Кого? — схватил ее за плечи Юрий.

— Да бог же… — пролепетала Досада.

— Бог? — улыбнулся князь. — Бог-то с нами. И Святослав с нами. И Роман.

Вся дрожа от страха, опустилась Досада перед Юрием на колени.

— Не загуби душу свою, — просила она. — Откажись от задуманного.

— Да что ты, Досадушка? — поднял ее с колен улыбающийся Юрий. — И чего это тебе загрезилось? Беда-то в чем?.. Аль не хочется стать княжной над всеми боярынями? Аль скотницы твоего отца забиты золотом?.. Отвечай.

Ничего не ответила ему Досада. Только покачала головой и ушла от него в великой печали. Невдомек было тогда Юрию, чем это обидел он свою ладу.

А нынче что-то просыпалось, продиралось сквозь уснувшую совесть. И не страх это был. И не раскаяние.

Ходил Юрий по терему, заложив руки за спину, ходил и думал.

В тот же вечер Мария, увидев печальную Досаду, стала расспрашивать ее, не случилось ли в доме какой беды. Синие глаза молодой боярышни еще не высохли от слез — она упала к ногам княгини и поведала ей все, что услышала от Юрия.

Темное лицо Марии покрылось красными пятнами, но она не дала воли гневу, а стала успокаивать девушку. Теперь уж ничто не мешало Досаде дать волю слезам.

Услышав от жены об измене Юрия, Всеволод не удивился.

— Лисий хвост, а рот волчий, — сказал он.

Все сошлось. Не врал Словиша. И Ратьшич ему не врал. И решил он на всякий случай приставить Ратьшича к Юрию.

— Гляди в оба, — наставлял он его. — У Юрия тысяча, и, ежели повернет он за Романа, нам несдобровать.

— Ты на меня, князь, положись, — твердо пообещал ему Ратьшич. — Юрию без меня и шагу не ступить.

— А поведет дружину свою против нас…

— И это исполню, князь, — поняв недоговоренное, ответил Ратьшич.

И все-таки тревожно у Всеволода на душе. Хоть и знал, что копившееся исподволь рано или поздно должно объявиться, но выступление Романа застало его врасплох.

Донесли ему лазутчики, что послан от Святослава к Роману сын Святославов Глеб, а сам старый князь только ждет условного сигнала. Вступать в единоборство с Киевом Всеволоду не хотелось, но и спускать Роману его бесчинств он тоже не собирался.

Бояре на совете говорили Всеволоду:

— Не спеши, князь. Не проливай зря крови. Может, Роман и одумается.

Но Всеволод бояр слушал в пол-уха. Знал: с Романом следует расправиться, пока Святослав не собрал войска, пока не дошло оно до Рязани. А когда дойдет, поздно уж будет.

Нет, мешкать Всеволод не любил, однако же и не торопился раньше срока. Не успел еще оправиться Владимир от трудной борьбы с Ростиславичами.

Плохо спалось князю в эту ночь, утром Мария ахнула, увидев синяки у него под глазами. Ластилась, старалась угодить ему. Но Всеволод будто не замечал жены. Ходил по покоям задумчивый и мрачный.