Александр Шалимов - Возвращение последнего атланта

• Название: Возвращение последнего атланта
• Автор: Александр Шалимов
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1983

В сборник известного автора научно-фантастических произведений Александра Шалимова входит повесть “Возвращение последнего атланта”, в которой писатель создает оригинальную концепцию гибели легендарной Атлантиды, используя реальные свидетельства о высокоразвитой культуре, погребенной на дне океана. В других произведениях, включенных в сборник, рассматриваются сложные проблемы экологии, связанные с загрязнением окружающей среды. Автор в увлекательной форме пропагандирует принципы экологического мировоззрения. Произведения А. Шалимова отличаются остротой сюжетного построения, удачным сочетанием художественной фантастики и научного прогноза.

Содержание:

Мусорщики планеты. Повесть

Возвращение последнего атланта. Повесть

Кто нажмет на “Стоп-кран”? Рассказ

Стена. Повесть

Поиск в кольце. Рассказ

Художник: Лев Авидон

---

Иву приходилось бывать на Кергеленской базе Ковоса, и теперь он рассказывал об островах Рему, который летел туда впервые.

— Когда-то — в начале прошлого столетия и еще раньше — в водах кергеленского сектора Антарктики жило множество китов, а на прибрежных скалах были лежбища морских слонов, котиков, гнездились миллионы птиц. К середине двадцатого века все это было почти полностью истреблено. Биологам удалось восстановить часть фауны сектора. Они работали в тесном контакте с нашей базой… Интересно, что киты и дельфины долгое время избегали кергеленский сектор. Даже молодые дельфины, воспитанные в дельфинариях Кергелена, покидали эту акваторию, едва их выпускали на свободу. Биологи долгое время не догадывались о причинах. Указали ее сами дельфины. Молодая косатка, выращенная в дельфинарии и отпущенная на свободу, несколько раз возвращалась на станцию и условным сигналом поднимала тревогу. Вначале ее не могли понять, но потом догадались, что она зовет следовать за ней. Направили исследовательскую подводную лодку, и косатка привела ее в квадрат, расположенный в нескольких десятках миль к югу от архипелага. Там косатка стала нырять, указывая место погружения. Лодка погрузилась, и биологи обнаружили на дне настоящую пустыню. Все живое было уничтожено на огромной площади. В центре этого “кладбища” находились останки корабля, глубоко ушедшего в ил. Так и не удалось установить — был ли корабль торпедирован во время последней войны или специально затоплен, чтобы похоронить на дне океана страшный груз, который в нем находился. Работы по ликвидации “подарка” из прошлого века продолжались много лет. Погибло несколько инженеров Ковоса, погибла и косатка, указавшая затопленный корабль смерти. Всем им людям и киту — воздвигнут памятник в городке биологов на южном берегу Главного острова. Если хотите, можем завтра посмотреть его.

— Да, обязательно побываю там, — задумчиво сказал Рем. — Теперь припоминаю: я слышал об этой истории. Это было довольно давно.

— Около сорока лет назад.

— Я еще учился в школе, — Рем усмехнулся, чуть смущенно. — Я ведь гораздо старше вас, Ив.

— Мне двадцать девять, — сказал Ив и тоже почему-то смутился.

— Ну, вот видите: почти в два раза. Немного завидую вам…

Некоторое время они молчали, следя за маленькой тенью авиона, стремительно скользящей по бескрайней пелене облачного слоя.

— Словно уже началась Антарктика, — тихо заметил Ив.

— До нее еще далеко. А до Кергелена?

Ив бросил взгляд на часы:

— Еще часа два полета…

— Столько же, сколько летели до Коломбо.

— Мы быстро привыкаем ко все большим скоростям, — сказал Ив. — Скорости вчерашнего дня начинают казаться слишком малыми. А ведь этот авион летит быстрее звука.

— Нашим потомкам и скорость света покажется недостаточной.

— Если они отправятся к другим галактикам…

— Они обязательно полетят туда, — кивнул Рем. — Только это будет особый полет. Они найдут способ сжимать пространство.

— Трудно представить…

— Представить вообще невозможно — наш мозг настроен на трехмерные категории. Однако обосновать математически уже можно. Остается развернуть формулы в проект особого аппарата, а дальше — дело технологии.

— Проект фотонного корабля существует почти двести лет, — возразил Ив. — Тем не менее такой корабль еще не построен.

— Не построен, главным образом, потому, что в нем нет большой надобности. Одному поколению на нем звезд не достигнуть. А внутри Солнечной системы мы успешно обходимся без него. Фотонные корабли, вероятно, будут созданы, но революцию в космических перелетах они не совершат. Думаю, что человечество вступит на звездные трассы с принципиально новыми типами аппаратов. Но это наступит не раньше второй половины будущего века, после того как наши внуки приведут в порядок Землю и освоят ближний космос.

— Жаль, что так нескоро…

— Вы доживете, Ив.

Ив не ответил. Он вдруг снова вспомнил сцену в аэропорту Коломбо… “Подводная свалка с контейнерами старинных ядов…”, “Так они работают…”. Чувство горечи и тревоги, охватившее его тогда, не проходило. Интересно, кто этот человек? Ив так и не видел его лица. Наверно, его можно узнать по голосу, если они когда-нибудь встретятся. Человек говорил на американском сленге, но с заметным акцентом. Голос был высокий, резкий, с каким-то поскрипыванием, а тон — высокомерный, даже враждебный. К сотрудникам Ковоса многие жители Земли, особенно из производственных зон, как ни странно, относились с предубеждением, иногда иронически, не упускали случая подчеркнуть свое превосходство, но с таким откровенным недружелюбием Иву еще не приходилось сталкиваться.

По мере того как работы Ковоса превращались в серию процедур по текущей очистке и контролю за состоянием атмосферы и вод планеты, интерес к ним со стороны основной массы жителей Земли постепенно угасал. Строгие правила, которыми руководствовались контролеры Ковоса, все чаще вызывали обиды, раздражение, даже сопротивление со стороны тех, чьи планы и дела Ковос обязан был контролировать. Об этом знал Высший Совет Экономики, знала Всемирная Академия Наук, знал Высший Совет Планирования Будущего — орган наивысшей координации в масштабе всей планеты, верховный “рулевой” космического корабля — Земли. В соответствии со старинным статутом, Ковос был контрольным органом этой последней — верховной инстанции, занимавшей самую высокую ступень иерархической лестницы, сосредоточившей в себе все организации, которым народы Земли доверили управление планетой. Но Ковос, расходуя огромные средства, казалось, ничего не давать взамен, — ведь чистота воздуха и прозрачность вод стали привычными и естественными для новых поколений. Океаны, подернутые маслянистой нефтяной пленкой, дымное удушающее марево смога над городами были для жителей Земли атрибутами истории — почти такими же, как костры инквизиции и войны… Чего не случалось в минувшие времена, пока человечество не вышло на рубеж новой эры!

“Мы — как кондиционер в жилом помещении, — часто повторял Вилен, — пока исправен, его просто не замечают”. Конечно, рядом с теми, кто трудится на переднем крае науки, кто производит материальные ценности, создает моря энергии, мусорщики планеты мало заметны. И все-таки…

— О чем задумались, Ив? — голос Рема прозвучал необычно мягко. — Уж не о вашем ли оппоненте из Коломбо?

Ив даже вздрогнул от неожиданности… “Мысли, что ли, читает?” Он удивленно взглянул на своего соседа:

— Угадали, об этом тоже.

— Не стоит сохранять в памяти. Пройдет еще немало времени, прежде чем мудрость станет достоянием всех людей Земли. Мудрость, а с ней — подлинный такт и гармония в отношениях каждого к каждому… Это будет величайшим достижением эпохи, в которую мы едва вступили. Но, думаю, даже и спустя столетия отдельные “аномалии” в человеческих взаимоотношениях все же будут возникать. Каждый из нас слишком сложен, и, вероятно, это не так уж плохо.

— Конечно, вы правы, — задумчиво сказал Ив. — И все же… В школах этим вопросам уделяют столько внимания.

— Уделяют… Тем не менее во всех случаях серьезных испытаний — ответственных исследований, работ на внеземных станциях — члены будущих творческих коллективов проходят проверку психологической совместимости. Повторяю, интеллект каждого из нас — великое неведомое, бесконечность, к тому же таящая в себе в каких-то формах и опыт бесчисленных минувших поколений с его положительными и отрицательными сторонами… Радикально перестроить все это, создать надежный заслон реминисценциям прошлого одной системой школьного воспитания — пусть даже очень совершенной — за короткий срок жизни нескольких поколений невозможно.

— Вы не очень высоко оцениваете нравственные качества нынешнего поколения, Рем?

— Оцениваю так, как они того заслуживают… Я реалист и не верю в чудеса. Было бы странно ожидать, что за сто с небольшим лет на Земле возникнет новая генерация, идеальная во всех отношениях. В этом направлении сделано немало, но предстоит сделать неизмеримо больше. Я работал со многими людьми и хорошо представляю, как далеки были некоторые из них от этого идеала, на который ориентировано нынешнее школьное воспитание. Разумеется, все это не в меньшей степени относится и ко мне самому.

— А где вы работали до Антарктического проекта, Рем? Знаю, что участвовали в экспедициях на Марс…

— Это еще во времена далекой молодости, — он усмехнулся. — Я окончил одну из старейших горных академий Земли — в Ленинграде. Потом несколько лет стажировался как геофизик в Новой Зеландии. Там меня заинтересовала глубинная энергетика планет, которая и стала моей основной специальностью. Работал в большинстве районов, где были действующие вулканы, — на Камчатке, в Японии, на острове Ява, на Сицилии. “Гасил” вулканы… Участвовал в строительстве геотермических электростанций — в Сибири, в Тибете, на Огненной Земле. Год провел на Луне; был в двух марсианских экспедициях. Вот память о второй из них, — он провел широкой ладонью по своему лицу. — Обморожено. Но геотермическая станция на Марсе до некоторой степени и мое детище. Последние годы — во Всемирной Академии Наук: работа над Антарктическим проектом, еще над одним проектом, который мы скоро представим на утверждение Высшего Совета Планирования Будущего…