Нэнси Хьюстон - Обожание

• Название: Обожание
• Автор: Нэнси Хьюстон
• Издательство: Текст
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-7516-0580-2

Новая книга Нэнси Хьюстон, полюбившейся читателям по романам «Печать ангела» («Текст», 2002) и «Дольче агония» («Текст», 2003).

Участники воображаемого судебного разбирательства соперничают в любви и ненависти к гениальному актеру Космо и открывают тайну его смерти.

---

ФИОНА

Я тоже не знала, что Космо болен. Я поражена. Черт, как мы могли ничего не замечать…

Я удрала в Париж, питая самые радужные надежды, но в тот же день узнала, что телефонный номер Космо аннулирован, а сам он не живет в столице. Что и говорить, ваша честь, меня это слегка выбило из колеи. Но я не из тех, кто поддается унынию и отступает…

Целый год я плыла против течения: звонила, показывалась в разных театрах, ходила на интервью и прослушивания… Мне пришлось научиться отпихивать шаловливые ручонки режиссеров, продолжая улыбаться им, чтобы не лишиться шанса получить роль. У меня та же беда, что была у Мэрилин Монро: мои сиськи привлекают к себе такое внимание, что саму меня никто всерьез не воспринимает. Это была сущая каторга, но я не отступалась, то и дело вспоминая слова, которые Космо сказал мне на берегу пруда: «Ты тоже могла бы стать актрисой». Что ж, я это докажу. Ему, себе, миру.

В самом конце первого года в Париже я наконец начала играть — в основном на радио, и это просто чума для женщины с моей внешностью, но лиха беда начало. Я рассказываю все это, чтобы вы поняли: я знать не знала, что происходит дома. С матерью я разорвала все связи — решительно и бесповоротно, как это бывает в восемнадцать лет. (Между нами говоря, ваша честь: скорее всего, я злилась на нее за развод с отцом. Теперь, когда я сама в разводе, злость на маму почти прошла.) Я сделала все, чтобы забыть прежнюю жизнь. Но однажды в III округе, неподалеку от улицы Мэр, где маленькая Эльке жила с матерью-шляпницей, я случайно встретила одного из своих давних клиентов. Его звали Жак. Очень приличный господин, хорошо одетый, и все такое прочее. Он узнал меня посреди улицы Кенкампуа и сказал, вернее, просюсюкал: «Ну как, Джина, в Париже дела идут лучше?»

Джина — это был мой псевдоним на панели. Он застал меня врасплох и ужасно разозлил: я год корячусь, пытаюсь начать новую жизнь и стать другим человеком, и нате вам — этот тип говорит со мной, как со шлюхой. Он рассыпался в извинениях и, чтобы загладить вину, пригласил поужинать. Я давно не ела по-человечески и не стала отказываться — мысль о солянке, сдобренной хорошим белым вином, согревала мне душу. Мы выпили две бутылки, и, когда Жак начал меня хватать, я не послала его сразу, расслабившись от вкусной еды в шикарном ресторане. Он пригласил меня пропустить по рюмке ликера у него в номере, но я и тогда — сейчас вы скажете, что я полная кретинка! — ничего такого не подумала. Сами понимаете, ничего хорошего не вышло.

Минут через десять он сказал: «Слушай, ты, конечно, великая актриса, но роль оскорбленной девственницы тебе явно не подходит! Не смеши меня! Давай, малышка, не ломайся, я тебе заплачу».

Он хлопнул меня по заду, а когда я снова отказалась, озверел. Бросил меня на кровать. Так вот, верите ли, ваша честь, на помощь мне снова пришел Космо.

Наверное, все дело было в имени того мужчины — Жак. Внезапно я вспомнила, как мы играли в Джека и волшебный боб и как я тогда разъярилась. Я была самым страшным великаном на свете! И вот пятнадцать лет спустя, в номере роскошной гостиницы, где меня собирался изнасиловать этот грязный подонок, я снова превратилась в того великана. Фи, фа, фо, фам… Мое тело начало расти и раздуваться, в кровь выплеснулся адреналин, я стала похожа на Попи, наевшегося шпината, или на Астерикса, хлебнувшего волшебной настойки… а Жак не понял, что происходит, ваша честь, не успел понять. Через три секунды он валялся на полу у стены, а я выскочила из номера.

Спасибо, Космо.

Ладно. Все вернулось на круги своя. Еще год я перебивалась, играя маленькие роли, а потом — и, честно говоря, с великим облегчением — решила выйти замуж за Жан-Клода. Он работал режиссером на радио и давно меня добивался. Я подумала: что ж, он симпатичный, хорошо зарабатывает, а мне нужна передышка. Но передохнуть не удалось: через три недели после свадьбы я поняла, что беременна, и на сей раз не имела ни малейшего желания избавляться от ребенка.

Я позвонила маме, чтобы сообщить ей новость. Она была на седьмом небе от радости, и мы помирились.

Мой сын Ксавье родился в июне 1988-го, мне тогда было двадцать лет.

ФРАНК

Я с ума сходил из-за разлуки с сестрой, ваша честь. Я всегда думал, что это Фиона зависит от меня, но стоило ей уехать в Париж, и я понял, что тоже от нее завишу. Без нее мои приключения стали не такими увлекательными и уж точно менее прибыльными.

К счастью, у меня остался Касим. Мы были неразлучны — мы и наше Острое Перышко. Мы всегда держали его в одном и том же месте — за старым гаражом между нашими домами, чтобы легавые не нашли, если нагрянут с обыском. А налетали они часто — ох, сколько же ночей мы провели в участке! — но ни разу не прищучили нас, и дома наши остались чистыми.

ФИОНА

Я приехала в деревню на Рождество вместе с Жан-Клодом и Ксавье. Мамино знакомство с моим маленьким семейством прошло на ура, а вот с Франком было сложнее. Я чувствовала себя неловко, потому что он поглядывал на моего мужа с этаким высокомерным презрением, как на пентюха, а сына будто вообще не замечал. Я не знала, как восстановить былую — особую — близость между нами. Когда он предложил совершить вылазку в средний город — только мы вдвоем и больше никого, — я согласилась без особого желания. Я знала, что Франк ведет все ту же дерьмовую жизнь — не работает, живет на пособие, ворует и балуется кокаином. Единственное, чего я прежде не видела, это тайника, где они с Касимом прятали свой нож. Я посмотрела и пожала плечами: «Подумаешь!» Франк потемнел лицом и замкнулся, и я поняла, что ранила его самолюбие. Но не могла же я и в самом деле восторгаться подобными вещами! Когда у женщины ребенок, ей не до ножичков.

А вот встреча с Касимом меня взволновала. Он показался мне очень-очень-очень красивым, мальчик стал настоящим мужчиной — и красивым, как бог. Но я старалась не поднимать на него глаз, мы оба были смущены, он меня обнял, поцеловал в щечку, но боялся ненароком коснуться моей груди — груди кормящей матери…

Касим и мухи бы не обидел, ваша честь. Он был вежливым и хорошо воспитанным парнем, даже голоса никогда не повышал… Все, кто с ним встречался, скажут вам то же самое. Беда в том, что некоторые люди с ним не встречались. Например, его адвокаты. По вполне понятным причинам у Касима были казенные защитники, а я их хорошо знаю, этих типов: спесивые бездельники, ходят по шлюхам, жрут в дорогих ресторанах, но на встречу с клиентом времени им всегда не хватает. Они знакомятся с делом в первый день слушаний — клянусь вам! — бросают ленивый взгляд в папку с делом, ну-ка, ну-ка, ага, нож принадлежал его отцу, так какие еще нужны доказательства?.. Еще один взгляд — теперь на подсудимого, да вы посмотрите, как он виляет, ясное дело — врет! Да что тут обсуждать, упрячем всех касимов на свете за наши французские решетки, пятнадцать лет — и дело с концом.

Пятнадцать лет заключения, бедный мой Касим! Мой первый мужчина, мой любимый… Я млела, когда он нашептывал мне суры, и вот теперь он в тюрьме, а подонок-судья и придурки-адвокаты на свободе? Ну почему эти люди, которые за всю свою жизнь не прочли ни одного стихотворения, — почему они спят себе по ночам в мягких постелях, храпят и пердят в свое удовольствие?

Если хотите знать мое личное мнение, ваша честь, Космо убил Франк. Честно говоря, я просто не вижу, кто еще мог бы это сделать.

Иона? Исключено. В тот день, между часом и двумя, он обедал в бистро на Средней улице, потом ушел, а через три минуты вернулся в состоянии шока, с перекошенным лицом, в ужасе от того, что увидел… Он и вызвал полицию, смерть же, если верить заключению патологоанатома, наступила двумя часами раньше, о чем свидетельствовало трупное окоченение.

Родольф? Он был идеальным подозреваемым, так что допрашивали его с пристрастием… Но Родольф провел все утро в хосписе, рядом со старушкой матерью, медсестры подтвердили, что у он ехал оттуда после часа.

В любом случае ни Иона, ни Родольф не могли знать, где спрятано Острое Перышко.

КАСИМ

Спасибо, что веришь мне, Фиона. Я не убивал Космо, клянусь тебе, я бы никогда на такое не пошел.

Да, ваша честь, Франк — мой лучший друг, но я не стал бы убивать — даже худшего врага моего друга! Я не способен на убийство, я не переношу вида крови. Я скорее похож на того маленького мальчика Космо, который подобрал мертвую птицу, чтобы «починить» ее…

А нож… это так, для понта… мы ведь никогда не пускали его в дело, только вынимали — и люди быстренько открывали кассу, а мы забирали добычу, что было, то было, я ведь не отрицаю… но убивать кого-то — нет. Я даже никого никогда не ранил Острым Перышком, оно служило для устрашения, только и всего… Не знаю, известно ли вам, ваша честь, что у нас такой нож не достают, если не собираются пустить кровь врагу, таков обычай, отец рассказал мне об этом еще в Алжире, мне было семь лет, и я тогда впервые увидел этот нож. Угрожать, не переходя к действиям, говорил папа, — это трусость, оскорбление ножу. Мы с Франком гордились нашим оружием, берегли его и хорошо прятали, я мог бы показать вам тот самый гараж на улице Шарля де Голля между улицами Аполлинера и Стендаля и говорю вам об этом с чистой совестью, потому что в тот день не я взял нож, не я, не я, не я!