Йордан Радичков - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Йордан Радичков
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1979

В книгу включены повесть «Все и никто», интересная масштабностью нравственной проблематики, рассказы из сборника «Пороховой букварь», удостоенного Димитровской премии, — об участии болгарского народа в борьбе против фашизма, — а также несколько лирических новелл. Это наиболее талантливые произведения писателя, характеризующие его как выдающегося мастера современной болгарской прозы.

---

— О великий аллах! — произнес Э. С., когда подошел к пикапу ближе и увидел, что обе старушки старательно подправляют грим.

Они были так поглощены своим занятием, словно никакой аварии не произошло и единственная их забота — привести в порядок грим и прическу.

— Больно уж вы прихорашиваетесь, кикиморы вы этакие! — заглядывая в кабину, проговорил Э. С. — Куда вас несет, помоги вам аллах?

Услыхав имя аллаха, старушки оживились, одна из них восторженно закивала и пискнула:

— Аллах! Аллах!

Вторая, видно, переключалась медленнее, но и она усекла, что имела в виду ее спутница, просияла, закивала с таким же восторгом и воскликнула:

— Магомет, Магомет!

— Магомет — пророк его, — заметил Э. С. — В Стамбул небось путь держите?

Старушки всплеснули руками и тотчас подтвердили: да, в Стамбул, и наперебой, мешая друг дружке, стали объяснять по-французски, что едут в Стамбул, что они — из Франции, из города Руана, где знаменитый собор, рассчитывали к завтраку быть в Софии, но какой-то колючий зверек перебежал им дорогу, что-то вроде Микки Мауса с виду — было еще темновато, и они толком не разглядели, — машина вместо того, чтобы раздавить несчастное животное, отлетела с лопнувшей камерой в кювет, а несчастное животное развернулось, ехидно взглянуло на них и быстрым шагом удалилось как раз к тому месту, где мосье перескочил через ограду, да так легко, как пушинка, они просто поражены.

— Поражать — это для меня дело привычное, — сказал Э. С. — Только ногой оттолкнуться — и, пожалуйста, могу на два метра вверх взлететь.

Он говорил по-болгарски, опасаясь демонстрировать свой французский перед французскими старушками, оттолкнулся и подпрыгнул чуть ли не выше машины. Старушки взвизгнули, высунули свои накрашенные физиономии из кабины, но Э. С. уже приземлялся, слегка приседая, чтобы смягчить удар. Он вынул из кармана недокуренную шведскую сигару, оставленную ему шведом из шведской машины «сааб», и сунул ее в уголок рта.

Увидав сигару, старушки запротестовали и предложили ему сигареты «Житан». Все трое закурили, колечки сизого дыма поплыли в прохладное безветренное утро, окутав обеих путешественниц, Э. С., машину. Дымок остывал и поэтому не улетал вверх, а опускался вниз. Джанка нюхнула и расчихалась от резкого запаха. Э. С. глубоко затягивался, на него повеяло Латинским кварталом, Монмартром, юными француженками и Эйфелевой башней.

— Что же вы намерены делать в Стамбуле, уважаемые дамы? — спросил Э. С.

Старушки вопроса не поняли, но закивали и подхватили:

— Стамбул, Стамбул!

— Небось за гашишем отправились? — Э. С. шутливо погрозил им пальцем.

Услыхав про гашиш, путешественницы снова пришли в восторг, несколько раз повторили: «Гашиш, гашиш!», а одна пошарила на панели приборов и вынула цветную открытку. Она протянула открытку Э. С. — там был изображен усатый турок в старинной феске под названием азизие.

— Азизие, — сказал Э. С. — Эти фески взяты на вооружение при турецком султане Азизе, поэтому их называют азизие. Этот султан ввел также новый марш, он тоже называется азизие. Давненько это было…

Путешественницы закивали, и, желая показать, что все поняли, обе разом воскликнули с восторгом:

— Султан! Султан!

— Милые дамы! — Э. С. мотнул головой. — Это прекрасно, что вы ото всего приходите в восторг, но, чтобы добраться до Стамбула, повидать султанов и загрузить пикап гашишем, вам надо сменить камеру и выбраться из кювета. Если вы вооружились терпением, будем дожидаться машину техпомощи, а если нет — все равно придется ее ждать. «Техпомощь», — объяснил он, — это передвижная станция обслуживания.

Старушки были явно чем-то озадачены. Они призадумались, поправили свои редкие волосенки и возразили своему собеседнику, что они не дамы, а барышни. Вышел конфуз. Чтобы сгладить неловкость, Э. С. в сопровождении Джанки поскорей вылез на шоссе — посмотреть, не видно ли где оранжевого «запорожца». Дорога была пуста, она пряталась в холодном утреннем тумане, на горизонт вползало оранжевое солнце. Старушки, высунув головы из машины, смотрели на человека и собаку, чьи силуэты вырисовывались на фоне большого солнечного шара. Высоко в небе летела стая диких голубей — они спускались с горы в поисках пропитания. Путешественницы увидели, как человек снял с плеча винчестер, торопливо прицелился, прозвучал выстрел, и, не взглянув больше на небо, человек повесил еще дымившееся ружье на плечо. Одна птица оторвалась от стаи — казалось, чья-то невидимая рука выхватила ее и швырнула на землю.

— О-ла-ла! — воскликнули старушки.

Птица кувыркалась в воздухе, похожая на лоскут, и наконец упала на лужайку. Собака метнулась к ней, а Э. С. со все еще дымящимся ружьем повернул назад, к засевшей в кювете машине. Из кабины смотрели на него две пары восхищенных глаз, а на лицах путешественниц сквозь толстый слой грима пробивалось такое изумление, словно им явилось какое-то мифическое существо.

Э. С. воспринял это как должное — за свои шестьдесят и сколько-то там лет он не раз изумлял женщин и приводил их в восторг. Помимо написанного на их лицах восхищения, француженки вознаградили его и восклицаниями:

— Султан! — произнесли они почти одновременно, а вторая еще добавила: — Азизие!

Первая старушка недоуменно взглянула на нее, но, видно, быстро сообразила, потому что тоже сказала:

— Азизие!

На дороге показалась Джанка, неся в зубах убитую птицу, Э. С. хотел ей что-то крикнуть, но тут его слух уловил знакомое урчание. Он отвернулся от собаки и устремил взгляд в противоположную сторону. По шоссе двигалось оранжевое пятно, робкое и застенчивое, как тараканиха, которая жила у Э. С. на кухне. Это была уже знакомая нам машина техпомощи.

— Ну, кикиморы, ваше счастье, — дружелюбно произнес Э. С. и улыбнулся француженкам. — Сейчас «мил-друг» препроводит вас куда надо.

Он называл механика техпомощи «мил-другом» потому, что тот всем говорил «мил-друг». Меняя лопнувшую камеру или копаясь в моторе, он насвистывал про себя и — что бы он там ни делал — сменял заглушки, диски колес или регулировал клапаны, чтобы избежать неприятного стука в двигателе, — он все подряд называл «мил-друг», и Э. С. он тоже так называл, и его собаку тоже.

Итак, «мил-друг» подкатил на своем «запорожце», оранжевая машина застенчиво съехала на обочину и еще застенчивей глянула двумя своими фарами на французский пикап. Старушки снова подкрасились и стали терпеливо ждать. Механик вылез из машины.

— Здорово, мил-друг, опять баллоны менять? — Он погладил себя по голому темени, тыльной стороной руки подправил усы, торчавшие кверху не слишком воинственно, но и не очень уж миролюбиво — так или иначе они показывали, что их обладатель пребывает в состоянии готовности. Механик был плешивый, молодежь у нас называет людей с такими голыми макушками «куполами», а если макушка полуголая — тогда не «купол», а «полукупол». С точки зрения молодых парней, которые ходят с длинной шевелюрой и баками в локоть длиной, механик был куполом в чистом виде, но лысина в какой-то мере компенсировалась рыжими усами — казалось, вся растительность переместилась у него с темени под нос.

— Где они только выискивают эти гвозди! — удивлялся механик. — Я вот беспрестанно езжу взад-вперед, и еще ни разу ни на один гвоздь не напоролся, а эти иностранцы чуть только въедут на наше шоссе, сразу — на гвоздь!

— Не гвоздь это, — сказал Э. С. — Француженки уверяют, что наехали на что-то колючее, от этого у них и лопнула камера.

— Что ты слушаешь этих потаскух!.. — отмахнулся механик. — Много они понимают!

Он обернулся к француженкам, показал длинный блестящий гвоздь и одним движением согнул его пополам. Француженки выкатили глаза из орбит, механик одним движением разогнул гвоздь и убрал назад в карман, после чего и старушки вобрали глаза назад в орбиты. Чтобы вовсе доконать иностранок, механик засучил рукав рубахи, согнул руку и показал, какие у него бицепсы — от локтя до плеча вздулся огромный твердый шар, и человеческая рука в одно мгновение стала похожа на античное изваяние. Француженки, пересилив страх, потрогали пальчиком его мускулатуру, но не восхитились, а завздыхали, как насосы.

После этого механик опустил рукав и принялся за работу, а Э. С. предложил старушкам выйти поразмяться. Те отказались — очень, мол, сыро, ревматизм и прочее. Они не вышли из машины, даже когда механик собрался вывести ее на шоссе, а предпочли забиться в угол, высвободив ему место за рулем. Механик, заполнив своей мускулатурой и рыжими усищами почти всю кабину, двумя поворотами руля вывел пикап на асфальт и поставил впереди своего «запорожца».

Кривоногий понурый «запорожец» приткнулся как бедный родственник у края дороги — видно, стеснялся, старался быть понезаметнее, но ярко-оранжевая краска плевать хотела на его застенчивость, за километр била себя в грудь и кричала: «Глядите, люди добрые, вот она я!» Э. С. смотрел на «запорожца» несколько рассеянно, по его лицу пробегала рассеянная добрая улыбка, а в памяти возникала обитавшая у них на кухне стыдливая тараканиха, которую он в шутку прозвал монашкой.