Валерий Шамбаров - За Веру, Царя и Отечество

• Название: За Веру, Царя и Отечество
• Автор: Валерий Шамбаров
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Впрочем, в этом нетрудно убедиться и не специалисту. Допустим, Россия бросила бы все силы против австрийцев, оставив против немцев лишь заслон. Но ведь это и требовалось Германии - выиграть время, чтобы разгромить Францию, а потом перенацелиться на Восток. А если бы сосредоточили все что можно против Германии, то получили бы мощный удар во фланг и тыл со стороны Австро-Венгрии, ее главная группировка как раз и собиралась от Кракова наступать на север и захлопнуть "польский мешок". А заодно такой вариант событий обрекал на гибель Сербию. Правда, иногда приводится альтернативный план. Бросить все силы на австрийцев, разгромить их и выйти в Силезию, что для Германии было бы более чувствительным, чем Восточная Пруссия и тоже вынудило бы снимать войска с Запада. Однако учтем - разгромить Австро-Венгрию и прорваться в Силезию следовало бы за 2 недели, пока немцы не раскатали Францию и не взяли Париж. А это попахивало авантюрой почище, чем у Шлиффена. Надо иметь в виду и то, что пропускная способность железных дорог - величина ограниченная и сосредоточить, а потом и снабжать две группировки в разных местах - далеко не то же, что сконцентрировать и обеспечивать их в одном месте.

Ну а теории Клаузевица как раз в ходе Первой мировой стали давать сбои. И практику нескольких одновременных ударов впоследствии применяли и русские, и немцы, и французы, и советские армии во Второй мировой. Серьезная ошибка в русском военном планировании, конечно, имелась, но другая - расчет на короткую войну. Но он основывался на вполне объективных исходных данных - ни в одной стране экономика не была рассчитана на длительные военные действия. Вот и Россия к таковым не готовилась. Тот факт, что никакой ее зависимостью от Запада в 1914 г. даже не пахло, признали впоследствии даже советские историки. Наоборот, с военной точки зрения Франция очень сильно зависела от русских. Но и Россия, в свою очередь, была заинтересована спасти союзницу и не остаться одной против трех враждебных держав. И между прочим, обязательство она брала выступить не на 15-й день мобилизации, а после 15-ти дней. Наверное, разница есть. Так, начать наступление Северо-Западного фронта намечалось на 17.8 (18-й день), а Юго-Западного на 19.8 (20-й день).

Что же касается "неготовности", то в России очень умно было распланировано поэтапное развертывание частей. На 15-й день на фронте сосредотачивалось около 1/3 всех войск (27 пехотных и 20 кавалерийских дивизий). Через 8 дней добавлялась еще 1/3 (32 - 35 пехотных и 1,5 кавалерийских дивизии). К 30-40-му дню мобилизации вводилось еще 12 - 17 дивизий. А потом начинают прибывать войска из Сибири. В общем, если Франция и Германия использовали примитивную стратегию прошлых веков - собрать все войска и разом бросить в бой, то русские впервые в мире применили общепризнанную ныне систему эшелонирования боевых порядков! Что позволяло и широко маневрировать силами, и осуществлять наращивание ударов в глубину.

Другой вопрос, что для таких действий требовалось весьма грамотное командование. Вот это во многом и определило разное положение вещей на Северо-Западном и Юго-Западном фронтах. Главнокомандующим Северо-Западного стал 61-летний генерал от кавалерии Яков Григорьевич Жилинский. В строю он за свою карьеру прослужил всего 3 года. А единственный командный опыт имел - год в должности командира Нежинского драгунского полка. Вся остальная служба протекала в штабах и военно-дипломатических миссиях. С 1911 г. он возглавлял Генштаб, но и там больше проявил себя дипломатом (кстати, неплохим дипломатом), отлаживая контакты с союзниками. А перед самой войной был назначен командующим войсками Варшавского округа. Ни освоиться с этим постом, ни изучить здешний театр военных действий не успел. И в роли главкома фронта чувствовал себя весьма неуверенно.

А силы он получал немалые, на его фронте предполагалось развернуть 30 пехотных и 9,5 кавалерийских дивизий, из них к началу наступления - 17,5 пехотных и 8,5 кавалерийских, сгруппированных в 2 армии. План действий, собственно, диктовался самой картой Восточной Пруссии. У побережья располагался мощный Кенигсбергский укрепрайон. Южнее - система Мазурских озер и болот и крепость Летцен. 1-я армия должна была с востока, с рубежа р. Неман наступать в промежуток между этими препятствиями. 2-я армия шла с юга, с рубежа р. Нарев и обходила Мазурские озера и Летцен с другой стороны. Они должны были соединиться в районе г. Алленштайн, расчленив и взломав таким образом систему вражеской обороны и разгромив противостоящие части.

Однако срок готовности к наступлению у двух армий получался неодинаковым. В полосе 1-й, в Литве, сеть железных дорог была довольно разветвленной, подходила к самой границе, сюда можно было быстро стянуть войска из Прибалтики и столичного округа. В Польше, в полосе 2-й, с коммуникациями было хуже, части подвозились издалека, приходилось разгружать их на разных станциях и выводить к границе пешим маршем. И открыть боевые действия армиям приказали не синхронно, а по очереди, в порядке готовности. Что оказалось серьезной ошибкой командования. Другая ошибка была допущена, когда из разведданных стало известно, что главные силы врага собраны в Пруссии, а границу в Польше прикрывает лишь один ландверный корпус. И в Ставке возник импровизированный проект - когда Северо-Западный и Юго-Западный фронты свяжут противника на флангах, сколотить новую группировку и ударить прямо на Берлин. Жилинскому идея понравилась, и вместо запланированного наращивания войск на прежних направлениях части, прибывающие для усиления 1-й и 2-й армий, стали собирать у Варшавы для формирования новой, 9-й армии.

А между тем, географические особенности Восточной Пруссии были очевидны и для немцев. Их командование уже лет 10 предусматривало, что русские будут наносить удар из Польши "под основание" прусского выступа и на различных учениях отрабатывало контрмеры. Тут располагалась 8-я армия фон Притвица, начальником штаба был ген. Вальдерзее, и она представляла собой серьезную силу. Включала в себя 4,5 пехотных корпуса и кавалерийскую дивизию - общей численностью около 200 тыс. штыков и сабель. Но кроме того, в распоряжении Притвица были все местные территориальные и ополченские части, которые русское командование, как и французское, не учитывало. А их тоже хватало - 7 ландверных бригад, 3 эрзац-резервных дивизии, в качестве полевых войск использовали и части Кенигсбергского и Летценского гарнизонов, заменив их в крепостях ополченцами из ландштурма.

И в итоге получалось, что численным преимуществом русские почти не обладали. В двух армиях насчитывалось 254 батальона пехоты, 196 эскадронов конницы, 1140 орудий (из них всего 24 тяжелых), 20 - 30 аэропланов и 1 дирижабль. У немцев было 199 батальонов, 89 эскадронов, 1044 орудия (из них 188 тяжелых), 36 самолетов и 18 дирижаблей. Впрочем, как показали впоследствии военные специалисты, подсчет сил по батальонам, применявшийся в Первую мировую (и до сих пор приводимый многими историками), был уже некорректным, потому что основой боя стал не штыковой удар этими самыми батальонами, а огневая мощь. Поэтому правильнее будет оценка по дивизиям, введенная во всех армиях позже. И с этой точки зрения русская дивизия, включавшая 16 батальонов, примерно соответствовала по силам германской включавшей 12 батальонов, но лучше оснащенной артиллерией. А тогда соотношение выглядит следующим - у Притвица было 15 пехотных дивизий, а в обеих противостоящих ему армиях - 17,5. Однако после раздергивания части сил в 9-ю армию осталось 13. У русских, правда, был заметный перевес в кавалерии, но в условиях Восточной Пруссии - болот и лесов с узкими дорогами, ее массированное применение было проблематично.

Впрочем, и у немцев изначальные планы ломались. Так, по идее Шлиффена, вообще допускалось оставление Восточной Пруссии. И директива Мольтке разрешала бои с превосходящими силами противника не принимать и отходить за Вислу. Но... ведь Кенигсберг являлся как бы сердцем империи, местом коронации прусских королей! Здесь были истоки самой прусской истории. Здесь была родина большинства генералов и располагались их поместья. Да и личный состав 8-й армии был, в основном, местный. Так как же можно было все это отдавать "варварам"? А с начала войны в Германии была развернута колоссальная пропагандистская кампания, изображающая русских именно варварами. Всюду расклеивались плакаты с ужасными рожами казаков и призывами "спасти Восточную Пруссию от славянских орд". Их читали солдаты, а местные жители смотрели на них как на своих единственных защитников. Как же тут отступать без боя? И вразрез с прежними установками командованию 8-й армии сверху стали намекать, что бросать Пруссию все же не стоит. А поскольку в германской армии командующие обладали очень высокой самостоятельностью, решать эту задачу предстояло Притвицу. Помогли ее решить талантливые сотрудники штаба ген. Грюнерт и подполковник Хоффман. Они верно рассчитали, что русские армии перейдут в наступление не одновременно, и предложили разбить их по очереди.