Коллектив авторов Биографии и мемуары - Марк Бернес в воспоминаниях современников

• Название: Марк Бернес в воспоминаниях современников
• Автор: Коллектив авторов Биографии и мемуары
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02840-6

В книге собрано и соединено воедино все самое ценное о замечательном артисте и певце, создателе собственного и любимого народом «песенного мира» Марке Наумовиче Бернесе. Его игра отличалась жизненной правдивостью, психологической точностью и глубиной, обаянием, мягким юмором. Широкую известность актер получил после выхода кинофильма «Человек с ружьем», в котором исполнил песню «Тучи над городом встали».

Издание знакомит с малоизвестными материалами: неопубликованными письмами, различными документами, которые раньше не могли быть обнародованы из-за цензурных запретов, воспоминаниями и свидетельствами современников. О своих встречах с артистом расскажут поэты, композиторы, писатели, актеры: Людмила Гурченко, Андрей Эшпай, Оскар Фельцман, Константин Ваншенкин, Никита Богословский, Михаил Пуговкин… Книга иллюстрирована редкими фотографиями.

---

До моей последней поездки в Финляндию это был совершенно молодой человек. Он не только не был старым — что такое для мужчины 58 лет! Он был энергичнее меня: я уставала, а он мог бежать по делам, идти на прием. Мне не раз говорили: как это Марк все успевает? Прямо с приема вы бежите на поезд (Марк не любил летать самолетами). А он хотел поспеть всюду, потому что ему все было интересно.

Он так и не узнал своего диагноза. Он мог только догадываться о нем. Консилиум, состоявшийся на Пироговке, решал вопрос, в какую больницу направить Бернеса. Рассматривали три варианта: если направить в клинику академика Блохина, то он поймет, что у него рак; положить в радиологический центр — то же самое. Поэтому выбор остановился на «Кремлевке». Когда начинался этот консилиум, где присутствовали такие специалисты, как Е. И. Чазов и другие, врач Перельман сказал мне: «Лиля, выйдите из палаты». Это была огромная, похожая на класс палата. И вдруг услышавший эти слова Марк сказал громко: «Лиля — „выйдите“? Лиля будет здесь!» Он не мог без меня дышать…

Незадолго до смерти он по звонку со студии поехал сделать запись песни «Журавли» для журнала «Кругозор». Он спел ее без репетиций и дублей. И он знал, о чем он поет.

Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле…

Но для журнала нужна была фотография, и тогда приехал фотокорреспондент. Бернес нашел в себе силы встать с постели, надел пиджак на больничную пижаму, а после съемки лег обратно и спокойно сказал: «Это моя последняя фотография».

Как бы в шутку, он говорил со мной о Новодевичьем, и я, тоже как бы в шутку, обещала ему это. Перед самой смертью, когда он уже лежал в лежку, у него случился инфаркт, который я выходила. Он лежал в Кремлевской больнице на Рублевском шоссе в Кунцеве и говорил врачам, которые знали, что он приговорен, что у него неоперабельный рак корня легкого: «Вот я поправлюсь — такой концерт вам закачу!»

И в то же время он распорядился, чтобы ему привезли со студии звукозаписи пленку с записью четырех исполняемых им песен. Это были «Три года ты мне снилась», «Романс Рощина» («Почему ты мне не встретилась»), «Я люблю тебя, жизнь» и «Журавли». Он сам выбрал слова и музыку, какие должны были звучать в день прощания с ним. Записи он прослушивал очень внимательно и остался доволен их качеством.

Пятьдесят один день, весь последний период его болезни, каждое утро я ездила к Марку от Сухаревской на Рублевку. Сама не понимала, отчего у меня были дикие боли — оказывается, открылось язвенное кровотечение. Но я была с Марком ежедневно — с утра и до самой ночи, пока не укладывала его спать. Один раз, когда у меня просто не было сил подняться, меня пыталась подменить Наташа, но из этого ничего не вышло. Мне пришлось преодолеть себя и ехать самой.

У Марка не двигались руки и ноги, он не мог поднять головы. Он умирал очень мучительно, потому что отказался от наркотиков. Понимал, что после них бредит, и это его, наверное, раздражало. Так что умирал он — в полном сознании.

Это случилось в субботу 16 августа 1969 года. Когда началась агония, он обратился ко мне с требованием: «Уйди! Тебе же тяжело». И когда я покорно пошла за перегородку, вслед прозвучали последние произнесенные Марком в жизни слова: «Куда ты?!»…

Отчетливо знаю одно: в тот день закончилась моя «настоящая» жизнь. Дальше надо было жить — ради того, чтобы поднять на ноги детей. И ради дела памяти Марка. Через день после его ухода, в понедельник 18 августа, как выяснилось, ожидали Указа о присвоении ему звания Народного артиста СССР. Посмертно такие звания не дают. Но Марк уже был и навсегда остался народным…

Надгробный памятник на Новодевичьем мне помогли поставить его друзья Константин Ваншенкин и Ян Френкель{129}. А я посадила над ним куст сирени. Около двадцати лет шло настоящее сражение за установление мемориальной доски на доме, где Бернес жил, творил и который он так любил. Я благодарна людям, собиравшим деньги на эту доску по всей стране — в том числе и из своих небогатых пенсий… Нелегкой ценой удалось и мне сохранить его последний дом.

Я и сейчас все время оглядываюсь на Марка, спрашиваю себя, как бы он поступил и что сказал. И мне кажется, мы продолжаем жить, как одно целое.

Литературная запись К. В. Шилова

МАРК БЕРНЕС «А что надо песне для счастья?..»{130}

«…Сначала я пел те песни, которые пели мои герои в кино, а потом постепенно стал складываться свой репертуар. Мне хотелось рассказать людям о жизни сердца, о его боли и радости, о любви, которая не кричит о себе, а тихо, с улыбкой, напевает, расплавляя душу песней, о скромной и крепкой дружбе, о мечтах и встречах, и о сожалении, которое охватывает человека, прошедшего свой путь не так, как хотелось бы, много не „добравшего“ в жизни.

…Есть ведь разные песни. Одни поются на площади, с большой эстрады, на массовых гуляньях. Они обращены к тысячам людей и говорят о великих делах. Для них нужен мощный голос. А есть другие песни — их поют, обращаясь к каждому слушателю так, как будто между вами идет задушевная беседа, как будто вам нужно передать вашему другу что-то очень важное, заветное.

И для того чтобы петь эти песни, едва ли главное — иметь большой голос. Тут, по-моему, главное — это сердце. Нужно сердцем услышать, понять и передать песню. А чтобы передать всю теплоту песни, нужно иметь выразительные глаза, мимику, жест.

Я, например, всегда пытаюсь перевоплотиться в человека, от имени которого песня поется. Иногда этот человек я сам, иногда он не совпадает со мной.

…Итак, я очень советую товарищам, которые поют на эстраде, упорно заниматься актерским мастерством… Вам очень помогут ваши руки, глаза, улыбка. Но в то же время хотелось бы посоветовать очень экономно пользоваться внешними средствами актерской выразительности, не переигрывать, не „пережимать“.

Мимическая игра или жест только тогда хороши и производят впечатление, когда они естественны, экономны, сдержанны, идут от души. Лишние или утрированные жесты и движения только портят впечатление…»

Из статьи «Будьте выразительны!». 1956 г.

«…За всю свою жизнь я не спел ни одной песни, даже хорошей, просто за то, что она появилась на свет. Потому что нет для меня плохой или хорошей песни вообще, а есть произведения, которые меня глубоко волнуют, отвечают моей теме в искусстве, и есть просто отличные (или, наоборот, слабые), которые я трезво оцениваю, но никогда не запою.

Вот „Подмосковные вечера“ В. Соловьева-Седого — песня, которая мне очень нравится. Но петь я ее не могу: во-первых, ее лиричность более мягка и ласкова, чем та, которая ближе мне… а во-вторых, лучше Трошина не споешь…

…У меня… есть своя тема, свой любимый жанр в песне. Я люблю не легкие и блестящие эстрадные произведения, а мужественную по выразительным средствам гражданственную лирику, написанную в форме монолога-размышления. И среди песен о любви, без которых не обходится репертуар ни одного певца или певицы, я тоже ищу такие, где есть „выход на гражданственность“. Именно по этому признаку я включил в свой репертуар песню Э. Колмановского на стихи Инны Гофф „И я улыбаюсь тебе…“.

…Песни о войне. Недавно я пересмотрел многие из них, написанные в последнее время, пересмотрел через призму своей темы и своих возможностей… И решил — не стоит мне вместо „Сережки с Малой Бронной“ А. Эшпая, „Темной ночи“ Н. Богословского и песни М. Блантера „Враги сожгли родную хату“ петь другие произведения. Весь мелодический строй этих песен, их текст, ассоциации, которые они вызывают, и современны и близки слушателю.

Стихи поэтов Исаковского, Винокурова и Агатова, на которые написаны эти песни, искренни, освещены чистым и глубоким чувством. Мне кажется, что стихи эти прекрасны и сегодня и будут прекрасны еще многие и многие годы.

…Никакая самая рассовременная музыка в самой блестящей оркестровке не сделает сегодняшнюю песню подлинно популярной и долговечной, если текст ее не несет глубоких мыслей, выраженных в настоящих стихах.

…„Я люблю тебя, жизнь“ Э. Колмановского на стихи К. Ваншенкина написана не для демонстрации вокальных возможностей исполнителей (как ее многие, к сожалению, понимают), а для точного и проникновенного донесения до зрителя большого философского содержания.

…Нередко я заказываю композитору песню. Обращая его внимание на стихи, объясняю, какой мне видится будущая песня… И если мы находим общий язык, рождается произведение, которое я пою с особым чувством — „родительским“ чувством, если можно так выразиться.

Мое твердое убеждение: свой репертуар (или хотя бы его часть) артист должен ковать сам, чтобы он точно ложился на его сердце… А поиск в искусстве всегда в конце концов увенчается успехом…»