Франка Раме - Я жду тебя, любимый…

• Название: Я жду тебя, любимый…
• Автор: Франка Раме
• Жанр: Драматургия

«Две двери, расположенные по краям сцены: Еще одна — в глубине слева. Правая дверь — вход в квартиру, левая ведет в спальню, а та, что в глубине — в кухню. На просцениуме длинный стол. На столе — телефон, радиоприемник, утюг, тазик, мужской пиджак, щетка. Возле стола табурет. Поблизости — шкафчик или этажерка, поверх которой плошка с медикаментами: пластырем, бинтом, йодом, мазью. Стул. На стене висит внушительное охотничье ружье…»

---

Дарио Фо, Франка Раме Я жду тебя, любимый…

Монолог

Две двери, расположенные по краям сцены: Еще одна — в глубине слева. Правая дверь — вход в квартиру, левая ведет в спальню, а та, что в глубине — в кухню. На просцениуме длинный стол. На столе — телефон, радиоприемник, утюг, тазик, мужской пиджак, щетка. Возле стола табурет. Поблизости — шкафчик или этажерка, поверх которой плошка с медикаментами: пластырем, бинтом, йодом, мазью. Стул. На стене висит внушительное охотничье ружье. Неся полную корзину чистого белья, входит Женщина. Она собралась гладить. На ней игривый халатик с широким, весьма смело открытым воротом. Включенный на полную громкость радиоприемник передает рок-музыку. Женщина ставит корзину, берет в руки пиджак и подходит к воображаемому окну в центре просцениума. Она несколько раз встряхивает пиджак, затем поднимает взгляд и останавливается в приятном удивлении, заметив кого-то в доме напротив.

Женщина (громко, чтобы привлечь внимание). Синьора!.. Синьора, здравствуйте! Ну надо же — вы поселились прямо напротив, в соседнем доме, а я и не заметила. Думала: пустая квартира. Очень приятно. (Переходя на крик.) Я говорю: очень приятно… Не слышите? Это у меня радио… сейчас выключу… (Выключает радио.) Вы уж извините, когда я дома одна, радио должно орать на всю катушку, иначе хоть вешайся. Вот в этой комнате (идет к левой двери) у меня все время крутится проигрыватель.

Открывает дверь, оттуда слышна музыка.

Слышите? (Закрывает дверь.) На кухне — магнитофон. (Открывает дверь в кухню.) Вот. Слышно? (Закрывает.) В каждой комнате что-нибудь поет, играет, говорит, и, вроде бы, я не одна. (Подходит к столу и принимается за работу: чистит щеткой мужской пиджак, пришивает пуговицы и т. п.) Нет, кроме спальни, конечно — какое ж в спальне радио! У меня там телевизор… работает все время… на полную мощность! Сейчас как раз службу из церкви передают. Хор поет!.. По-польски. Язык Папы Римского. Красота! Ничего не понятно… Да, серьезную музыку тоже люблю… лишь бы музыка… лишь бы играло… Чтоб не скучно. А вы не скучаете? А-а-а, у вас сын! Счастливая!.. Ой, что я болтаю, ведь у меня тоже сын… У меня вообще двое детей — еще дочка! Вы извините, я так счастлива, что познакомилась с вами — про все на свете позабыла… Нет, с ними разве поговоришь? Дочка — старшая, считайте уже выросла: свои друзья, подружки… А мальчонка — крохотный. Он всегда при мне, только как с ним общаться? Спит! Круглые сутки напролет — спит, ест, какает и храпит!.. Но я не жалуюсь, мне в моем доме очень хорошо… Как говорится, полная чаша: мой муж меня буквально на руках носит, обеспечивает и следит, чтобы в доме все было… Господи, конечно все!.. У меня есть холодильник!.. Вы скажете: у всех холодильники (принимая важный вид), да. Но мой умеет делать ледяные шарики!! Еще у меня есть стиральная машина, автоматическая, на двадцать четыре программы! Стирает и сушит… Еще как сушит! Иной раз не прогладишь, водой приходится брызгать — совершенно сухое белье! Есть кастрюли-скороварки, есть миксер фирмы «Джерри», во всех комнатах музыка. Чего еще желать от жизни?! Ведь я — простая, обыкновенная женщина… Что? Служанка? Была, была приходящая, только она сбежала. Потом другая пришла, и тоже сбежала. От нас все служанки бегут. Что? Нет, не из-за меня. (Смущенно.) Из-за деверя моего… Он их хватал. Всех подряд хватал. Да, да, именно: за эти самые места!.. Он у нас больной… Что? Заразный? Да нет, какой заразный — просто он домогался… кое-чего! А девушки возмущались, и правильно делали. Представляете себе, уважаемая синьора: вы хлопочете по хозяйству, и вдруг вам прямо под юбку ручища — ого-го! Вы бы видели, какая у моего деверя ручища! Слава Богу, только одна!.. Нет, что вы, что вы! Конечно, у него их две! Просто он попал на автомобиле в аварию… Такой молодой — тридцать лет — весь переломанный, в гипсе с головы до ног! Главврач пошел навстречу — разрешил загипсовать его в сидячем положении — для удобства. Оставили дырочку, чтобы дышать и есть. Сидит на каталке. Говорить не может; шамкает что-то — не поймешь. А глаза в порядке, глаза ему не стали бинтовать — пускай глядит… И ручищу эту загребущую оставили, она одна уцелела. Правда, еще уцелел… (Запнулась в смущении.) Как бы это сказать… Синьора, мы с вами близко не знакомы, я не хочу, чтобы вы обо мне дурно подумали… В общем, у него уцелел… ну, вы понимаете, синьора, что я имею в виду. Там у него все в порядке… Но в таком порядке — только держись! Ему все время нужно… вы меня понимаете? Поэтому он старается отвлечься — читает, набирается ума-разума. Много читает. Сплошь одну порнографию! По всей комнате валяются отвратительные журналы с голыми женщинами в каких-то странных позах… И очень неудобных! По-моему, этих несчастных девиц так же, как моего деверя, сажают в гипс и делают увеличенные фотографии отдельных анатомических частей. Сильно смахивает на пособие по разделке туш для мясников! Когда мне попадается такой журнал, я целый день не в состоянии простого бифштекса приготовить — душу наизнанку выворачивает… С тех пор как от нас сбежали служанки, я сама ухаживаю за деверем — ради мужа… все-таки, его родной брат… (С некоторой обидой, задетая.) Да ну что вы! Он ко мне с полным уважением! А как же! Спрашивает разрешения, если хочет потрогать меня… рукой. Обязательно спрашивает!

Звонит телефон.

Это муж: он обычно в это время звонит. Я сейчас… (Берет трубку.) Але? Да. Что?.. Пошел на хрен, дерьмо собачье! (Взбешенная, швыряет трубку на рычаг. Глядит с виноватой улыбкой на соседку.) Извините за неприличные слова, но по-другому с ним нельзя. (Вся на нервах, возобновляет работу.) А? Да никакой это не муж. (В бешенстве.) Откуда я знаю, кто! Телефонный хулиган, сволочь он — вот кто! Звонит тысячу раз на день, гадости говорит… Таких слов и в словаре-то нет. Я специально смотрела в большом словаре — нет таких слов! Кто-то из здешних, из соседей… Больной? Мне вот так хватает одного больного в собственном доме. Я не сестра милосердия для всех развратников в Италии!

Снова звонит телефон.

Вот, опять звонит! Сейчас я ему скажу пару ласковых… Он у меня заткнется. (Берет трубку.) Але, это ты, сволочь?! Учти, мой телефон прослушивается в полиции, и если ты… (Внезапно изменив тон.) Привет… (Соседке, прикрыв трубку рукой.) Это муж! (Сильно смутившись, в трубку.) Я не тебе, дорогой… я думала… Кто-то все время звонит, тебя спрашивает! Ругается жуткими словами, говорит — ты ему деньги должен… Чтобы его отшить, я и сказала про полицию. (Вдруг удивившись, и далее, удивляясь все больше.) Я? Конечно, дома. Альдо, я, честное слово, — дома. Ты чей номер-то набрал? Ну, если я ответила, то где я, по-твоему?.. Никуда не выходила. Как я выйду, если ты меня запираешь в доме на ключ?! (Соседке.) Синьора, понимаете, мой муж… (В телефон.) Але… Ни с кем не говорю. Да, я сказала «синьора», но это я сама себя нарочно так называю: «синьора»… Дома — никого… Да, твой брат, само собой, но он в другой комнате… Да, мальчик спит… Да, я его покормила… Да, он пописал… (Раздраженно.) Да, твой брат тоже! (Стараясь не выйти из себя.) Я не злюсь. Просто сообщаю, что в доме все пописали!.. Так, будь здоров… Я всем довольна, Альдо, я просто счастлива. (Все более заводясь.) Вот глажу белье и катаюсь со смеху от счастья… Я же говорю, от счастья. (Кричит.) Счастливая я-а-а!!! (Бросив трубку, испускает вопль ненависти по адресу телефона; напряженно насупившись, глядит несколько мгновений на соседку, затем, овладев своими нервами, молча посылает ей широкую улыбку.) Вот… Пришлось наврать… Нет, про эту телефонную сволочь он не знает; если я скажу, мне же и попадет!.. Естественно, не виновата, но он скажет: раз они ко мне лезут, значит чувствуют, что мне приятно, и возбуждаются. Возьмет и отключит мой телефон… Он и так держит меня взаперти… Как арестантку! Утром уходит и запирает… По магазинам? Сам бегает. (Вновь принимается за глажение.) Нет, мало ли, конечно позванивает— на всякий случай. Но что, собственно, может произойти — семья у нас спокойная… (Внезапно, устремив взгляд выше, прекращает гладить. Пытается прикрыть грудь: левую какой-то тряпочкой, правую утюгом — мы укажем в какой именно момент она прижмет утюг к груди. Очень высоким голосом.) Я тебя вижу! (Соседке.) Извините, пожалуйста. (Тайному наблюдателю.) Можешь не прятаться. Я вижу — вон твой бинокль — блестит на солнце! (Прижимает к груди утюг и тут же с воплем отстраняет его.) А-а-а!.. Грудь!.. Прогладила!.. Синьора, вам не видно, а он в том окне, сверху, прямо над вами. Э-э. Вылупился! Мне здесь только извращенцев не хватало! Дожили — простая женщина у себя дома не может спокойно погладить белье… в неглиже. Что мне теперь — по дому в пальто ходить? (Кричит соглядатаю.) А?! Может, еще шапку напялить… ушанку? И лыжи?! Я ведь на лыжах не умею — грохнусь, переломаюсь вся, как мой деверь!.. (Соседке.) Полицию? Нет, этих даром не надо. Знаете, что будет? Приедут, составят вот такой протокол. Все подробно напишут: до какого места я была голая или до какого места одетая… В собственном доме. Потом скажут, что я сама провоцировала этого психа эротическими танцами. В конце концов меня же и привлекут к ответственности за непристойные действия в частной квартире, доступной для всеобщего обозрения! Нет уж, сама справлюсь. (Срывает со стены большое охотничье ружье и целится в соглядатая. Кричит.) Я убью тебя, сволочь!.. (Разочарованно.) Сбежал. Как увидит ружье — сразу прячется, заячья душа. Выходи, мерзавец, со своим биноклем!.. (Кладет ружье на стол. Обращаясь к соседке.) Смеетесь? Я похожа на сумасшедшую, да? Но лучше сойти с ума, чем жить, как я жила раньше — напичканная лекарствами — седуксен, веронал, тазепам. В отчаянии я вообще заглатывала все подряд таблетки, какие находила в аптечке, даже детские, от глистов!.. А три месяца тому назад резала себе вены. Да, вены. (Демонстрирует запястье.) Вот, смотрите — шрам до сих пор. Видите?.. Нет, синьора, про вены рассказывать не буду. Это очень личное. Не могу. Мы ведь с вами не знакомы. (Резко меняя интонацию.) Рассказать?.. Нет, нет, и так уже весь ваш дом слышал, что я тут болтала. Выговорилась, и ладно… Это печальная история. Все произошло из-за одного мальчика на пятнадцать лет моложе меня… а выглядел он еще моложе, чем был… робкий, смущенный, нежный, ранимый… Да сойтись с таким — это же грех великий! Грех!.. А я сошлась… Как — что сделала? Сошлась. Легла в постель с мальчиком! И знаете, что самое ужасное? Мне не было стыдно… Наоборот, я радовалась! Пела и плясала с утра до ночи… А ночью — плакала. «Развратница» — кляла я себя.