Николай Ильюхов - Партизанское движение в Приморьи. 1918—1922 гг.

• Название: Партизанское движение в Приморьи. 1918—1922 гг.
• Автор: Николай Ильюхов
• Издательство: Прибой
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1928

---

Тов. Ильюхов Н. К., командир 1-го Дальневосточного советского полка.

Тов. Титов, начальник штаба 1-го Дальневосточного советского полка.

Естественно, что надобность в Информационном бюро партизанских отрядов, о котором шла речь на съезде командиров в Чугуевке, теперь миновала: метод уговаривания и убеждения в тех случаях, когда он не приносил существенных результатов, теперь можно было с успехом заменить в отношении недисциплинированных элементов более радикальными способами воздействия. Первым шагом в этом направлении являлась ликвидация банды Козлова, которая составилась из бывших партизан, выродившихся в уголовный элемент. Козлов, в прошлом фельдшер сучанского партотряда, сколотил шайку «непримиримых» и, забыв, что эта непримиримость должна проявляться по отношению к контр-революции, всю свою энергию направил на грабежи и разбои среди мирного населения. Для ликвидации этой шайки нами была выслана экспедиция под командой т. Владивостокова. Почти все участники шайки были пойманы, преданы суду Ревтрибунала и в большинстве расстреляны, исключая таких, как шахтеры Старовойт и некоторые другие, случайно оказавшиеся в банде. По такому же методу была произведена расправа с другой, правда менее опасной бандой Астахова и с многими одиночными любителями легкой наживы. Окончательное истребление бандитствующих элементов затруднялось тем обстоятельством, что оперировавший в нашем районе партизанский отряд в 70—80 человек под командой названного Савицкого, не пожелавший в свое время влиться в 1-й Дальневосточный полк, выступил великодушным покровителем этих героев, стал скрывать их в своих рядах, демагогически заявляя, что этот элемент является истинным хранителем партизанских традиций и не может считаться нашим врагом. Впрочем, после того как, разуверившись в действительности словесных уговариваний, мы недвусмысленно пригрозили Савицкому пулеметами, он вынужден был выдать своих «друзей» Революционному трибуналу. Такие быстрые и решительные действия полка чрезвычайно благотворно подействовали на настроение крестьянства, которое переносило лишения не только от белых, но и от «своих» бандитов. Возами повезли к нам крестьяне хлеб, крупу, картошку, жертвуя всем, чтобы на этот раз партизаны оказались непобедимыми и окончательно разделались с буржуазно-помещичьей властью.

Красная армия к тому времени шаг за шагом продвигалась вперед. Она уже перевалила Уральский хребет, взяла Курган, Тюмень и шла все дальше вглубь Сибири. Белогвардейские газеты не стали помещать оперативных сводок по целым неделям. Так напр., с 1-го по 18-ое ноября не было никаких сведений о положении на фронте, и потом молчание было прервано лаконическим сообщением: «Сегодня в пять часов утра конница красных вступила в гор. Курган». Замалчивание белой прессой истинного положения вещей часто являлось источником самых неправдоподобных слухов о победах Красной армии. Чуть не каждый час приходили в штаб нашего полка крестьяне, рабочие, перебежчики колчаковской армии и сообщали, что большевистские аэропланы уже летают над Читой, Иркутском, что «штаб Троцкого» уже перешел в Ново-Николаевск и т. д. Каждому хотелось приблизить час гибели контр-революции; для этого к полученной весточке как-то невольно добавлялась новая деталь, создавалась новая версия, и слухи росли быстрее снежного кома. Наиболее изобретательные наши «информаторы» составляли в своих головах речи Ленина, Троцкого и благоговейно передавали их один другому, отдаваясь этому творчеству с такой искренностью и глубиной, что сами начинали верить своим выдумкам. Если же кому-либо приходилось прочитать в меньшевистской газете «Дальневосточная окраина» (флюгера которой стали поворачиваться под действием «западного ветра») статью какого-нибудь раскаивавшегося «защитника отечества», в которой в той или иной форме проводилась мысль о неизбежной гибели «противо-большевистского» движения, тогда… ну, тогда волна слухов вырастала до высоты Монблана. Однако эти слухи кроме положительной стороны имели и отрицательную: они покрыли густым мраком фантазии действительное положение дела и мешали правильной ориентировке. Своих советских газет мы не читали вот уже 19 месяцев. Это обстоятельство нередко порождало у нас сомнения и неуверенность в правильности своей линии. Если бы мы были лишены еще и партийного руководства, дело могло бы быть очень плохо. В самом деле. «Партизанская республика» на нашей далекой окраине за весь период гражданской войны была отрезана от мира со всех сторон густой щетиной контр-революционных и интервенционных штыков; она лишена была возможности сноситься с живым советским миром и некоторым образом воспроизводила собой исторический эпизод защиты Порт-Артура. Горсточка революционных борцов, заброшенных на далекие берега Тихого океана, предпочитала порабощению смерть и страдание. Но история делала свое дело. Теперь каждому стало ясно, что победителем из гражданской войны выйдут рабочие и крестьяне.

Штабом 1-го Дальневосточного полка был выработан двухмесячный план военных операций, который в основном сводился к следующему: 1) Вся железнодорожная магистраль Сучанской и Уссурийской линий разбивалась на четыре участка: а) Угольная — Шкотово, б) Шкотово — Кангауз, в) Кангауз — Фанза и г) Фанза — Сучанские рудники. Через каждые пять дней на один из них отправляется посменно рота или команда полка для разрушения на этом участке железнодорожных мостов, телеграфной линии, для нападений на поезда, пассажиры которых в зависимости от данных или арестовывались или отсылались обратно в города. Арестованные отправлялись в дер. Сергеевку, где находилась база полка. Затем на смену дежурным частям направлялась новая, свежая рота или команда, и таким образом наши операции не прекращались в течение двух месяцев. 2) Шкотовский гарнизон, состоящий из 300 штыков русских белогвардейцев, несмотря на присутствие там около двух тысяч японцев и американцев, должен быть завоеван на нашу сторону. Для осуществления этого был командирован т. Иванов в Цемухинскую долину, откуда можно было наиболее удобно вести организационную работу среди солдат.

Работа закипела с новой силой. Опять полетели вверх железнодорожные мосты, водокачки, опять стали наводняться прокламациями колчаковские казармы. Лозунги, которые распространялись нами в этот период, предварительно — как правило — утверждались Дальневосточным краевым комитетом партии и целиком отражали требования переживаемого момента. Вот главные из них: 1) «Красная армия победоносно наступает и приближается к Дальнему Востоку. Солдаты, переходите к партизанам и помогайте Красной армии». 2) «Партизаны — лазутчики Красной армии, партизаны вместе с Красной армией борются за социалистическую революцию, за советы. Да здравствует восстание рабочих и крестьян против контр-революционного правительства Колчака!»

В этот период мы больше, чем когда-нибудь, стремились поддерживать связь с партийным комитетом. Прибывший во Владивосток т. Лазо, до этого прекрасно ознакомившийся с условиями партизанской борьбы, самым внимательным и подробным образом информировал нас о политической обстановке, давал указания, советы по всем вопросам. Предусмотрительность Лазо часто доходила до самых тонких деталей. Однажды мы получили от него письмо, в котором он рекомендовал в целях конспирации изменить маршрут «связи», переотправлявшей наши письма во Владивосток по тропе, причем новую тропку, до этого мало нам известную, он описал во всех ее изгибах и особых, нередко незначительных приметах с такой подробностью, что впервые пользовавшийся этим путем товарищ без всяких трудов и приключений дошел до Владивостока. Этот факт впрочем характерен не только для Лазо: он также показывает, насколько прочно к тому времени были налажены сношения с партийным комитетом, тесная связь с которым не в малой степени способствовала успеху наших военных планов.

25 декабря мы получили извещение от Иванова из Цемухинской долины о том, что его работа в шкотовском гарнизоне развернулась широко и вполне можно поднять там восстание. Не вдаваясь в детали, мы порекомендовали ему возможно скорее начинать выступление. Действительно, в шкотовском гарнизоне происходило сильнейшее брожение, и организация не могла справиться со стихийно наростаюшим возбуждением солдатских масс, стремившихся немедленно разделаться со своими офицерами. 28 декабря нарыв наконец прорвался, и стихия вышла наружу.

Дело было так. Рано утром, после чая, солдаты отказались пойти на занятия, стали толпиться около своих казарм и, когда командиры предложили им разойтись, вступили с ними в пререкания, которые начинали постепенно переходить в открытое недовольство. Закончилось тем, что солдаты лавой бросились к винтовкам и открыли беспорядочную стрельбу по офицерам. Эти события произошли с такой головокружительной быстротой, что ни японцы ни американцы не могли предпринять «надлежащих мер», чтобы своевременно подавить бунт. Гарнизон захватил 14 пулеметов, много патронов и обмундирования и направился в сопки к партизанам. Насколько неорганизованно произошло восстание, настолько стихийным оказался и его исход. О событиях в Шкотове мы получили сведения часа через четыре-пять в следующей форме: «Шкотовский гарнизон восстал, сейчас последний бой с офицерами, которых поддерживает гарнизон японцев. Американцы, выставив сильное охранение около своих казарм и посты на сопках, соблюдают нейтралитет. Не исключена возможность того, что и последние ввяжутся в бой с восставшими. Требуется немедленная помощь. И в а н о в». В ответ на это извещение из Сергеевки немедленно выступило около двух рот партизан с 2 пулеметами и 15 всадниками под командой т. Ильюхова для оказания поддержки восстанию путем нападения на село Шкотово. Путь, который предстоял этому отряду, был большой и трудный: от Сергеевки до Шкотова считается около 80 верст. Однако смущаться этим никак нельзя было, так как, по всем данным, не исключалась возможность отступления восставшего гарнизона колчаковцев в соседние села и бой в таком случае мог произойти вне Шкотова, так что солдаты, незнакомые с местными топографическими условиями и лишенные опытного командного состава, рисковали оказаться в очень затруднительном положении, из которого партизаны могли вывести их наиболее безболезненно. Упомянутый выше партизанский отряд, выделенный из 1-го Дальневосточного полка, на крестьянских подводах, сменявшихся для ускорения продвижения каждые 15—20 верст, спешно направился к своей цели. Настроение у всех было разгоряченное. Оно подогревалось еще и тем, что мы только что получили из Владивостока отрадную информацию о быстро прогрессирующем процессе разложения гарнизона в городах и возрастающей тяге солдат к организации восстания против тирании генерала Розанова, бывшего наместника Колчака на Дальнем Востоке. Это письмо мы получили от партийного комитета за подписью Сергея Лазо, за несколько минут до отправки отряда в путь. Тут же было послано нами ответное сообщение: «Дорогой Сергей! Следуя примеру Сучана, сегодня утром восстал и шкотовский гарнизон. В данное время там идет бой. Выезжаю с двумя ротами при двух пулеметах на выручку солдат, которые без связи с нами и без нашего руководства могут много хлебнуть горя. Немедленно дадим подробную информацию следующим курьером. Обнимаем все тебя.  И л ь ю х о в,  Т и т о в».