Джон О'Хара - Время, чтобы вспомнить все

• Название: Время, чтобы вспомнить все
• Автор: Джон О'Хара
• Издательство: Астрель
• Жанр: Роман
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-44787-7

Один из лучших романов классика американской прозы Джона О’Хары.

История сильного человека, бездарно и бесцельно растратившего свою жизнь в погоне за славой и успехом.

На первый взгляд ему удалось получить все — богатство, власть, всеобщее уважение, прекрасную семью…

Но в действительности его преуспеяние — лишь фасад, за которым таятся одиночество и непонимание.

Политическая карьера разбита, любовь потеряна, близкие стали чужими…

Что теперь?

---

Отец и сын катили в коляске, и Бен отказывался выдать свой план до той самой минуты, когда стало ясно, что они едут к «Потоку».

— Мы едем к «Потоку»?

— Да.

— Зачем?

— Сюрприз.

— Папа, это пикник?

— Увидишь.

«Потоком» назывался обширный водоем, которым владела угольная компания. Берега его были усыпаны коттеджами, простыми и весьма изысканными. Коттедж Чапинов был не из простых. Бен вылез из коляски, спустил поводья и привязал лошадь к столбу.

— Что мы будем делать? — спросил Джо.

— Мы будем плавать.

— Папа, я не умею плавать, ты же это знаешь.

— Пришло время научиться.

Они вошли в коттедж и спустились вниз, в мужскую раздевалку. Бен снял с себя одежду и надел купальный костюм.

— Ну, раздевайся, сынок.

— Я не хочу. Я не хочу учиться плавать.

— Так, снимай одежду и повесь ее вот сюда.

— Я хочу домой!

— Все в свое время. Мне тебя раздеть, или ты сам умеешь раздеваться?

— Я не хочу раздеваться. Я не хочу учиться плавать! Я хочу к маме!

— Она, сынок, тебя не слышит. Делай, как я сказал, или я это сам сделаю.

Мальчик снял одежду, сложил ее стопкой и встал в ожидании.

— Молодец, сынок. А теперь пойдем окунемся.

Перед коттеджем Чапинов вода была восемь футов глубиной. И Бен бросил в нее сына, а через несколько секунд сам прыгнул в воду и схватил бултыхающегося в воде, орущего ребенка.

— Видишь? Теперь ты умеешь плавать.

Через полчаса мальчик действительно научился плавать. Когда Бен сказал, что пора идти домой, мальчик спросил, можно ли ему еще раз поплавать, и Бен ему разрешил. Они вытерлись досуха и надели одежду, в которой приехали.

— Видишь? Теперь ты умеешь плавать. Здорово, правда? Тебе понравилось? Ты доволен тем, что умеешь плавать?

— Да, да! Подожди, мы приедем, и я расскажу маме, что умею плавать.

— Только так и можно научиться. Так научили меня. Извини, что я сделал это без предупреждения, но только так и можно. И теперь ты никогда не разучишься плавать. Стоит научиться плавать, и ты уже никогда не забудешь, как это делается. Ну что, здорово?

Они подъехали к конюшне и вместе зашагали через двор к дому — отец шел рядом с сыном, обняв его за плечо.

— Наверно, мама уже встала и я смогу ей рассказать.

— Она встала. Я видел ее в окне.

Мальчик поднял голову, помахал матери, и она помахала ему в ответ.

— Поднимайся ко мне, дорогой, — позвала она.

— У меня для тебя сюрприз, — сказал мальчик.

Он вместе с отцом вошел в комнату Шарлотт.

— Расскажи мне все об этом, — сказала Шарлотт. — Я хочу знать все, что ты делал.

Мальчик возбужденно, со всеми подробностями рассказал ей об уроке плавания. Когда он кончил рассказ, мать спросила:

— А ты обедал?

— Нет, мама.

— Так я и думала. Что ж, беги вниз. Отец спустится через минуту-другую.

Мальчик вышел из спальни. Дверь закрылась, а они продолжали сидеть в молчании, но как только на лестнице раздался топот ног, Шарлотт поднялась с места, пересекла комнату и трижды дала Бену пощечину, а потом ударила его еще раз.

— Я бы тебя убила, — сказала она.

— Я тебя понимаю, Шарлотт.

— Ты свинья, трус, зверь. Ты соображаешь, что могло случиться? Он мог удариться головой о камень. У него мог быть разрыв сердца от холодной воды. Такого сукина сына свет еще не видывал. Ты слышишь меня? Такого сукина сына свет еще не видывал. Ты — сукин сын, сукин сын. Мерзкий сукин сын, слышишь меня? Ты — сукин сын. Я бы тебя убила. Я бы с такой радостью тебя убила и смотрела, как ты умираешь в страшных муках.

— Я это знаю, Шарлотт.

— Ты это сделал, чтобы помучить меня.

— Нет, — сказал Бен. — Я хотел научить твоего сына плавать, и я его научил.

— Ты — сукин сын.

— Ты не умеешь плавать, — сказал Бен. — Но теперь ты можешь пойти с ним к «Потоку», и он не утонет. До этого ты бы не могла его спасти. Теперь же он умеет плавать. А сейчас, прошу прощения, мне пора уходить.

Он спустился вниз, и мальчик, услышав его шаги, позвал его из кухни.

— Папа, это ты?

— Да, дорогой. Мне нужно вернуться в офис. До свидания.

— До свидания, папа, — отозвался мальчик.

Шарлотт должна была быть благодарна Бену (но не была) хотя бы за то, что он, научив Джо плавать таким жестким методом, сравнял его с Артуром Мак-Генри. Артур научился плавать точно таким же способом, но раньше, чем Джо, а матери Джо нестерпима была даже мысль о том, что Артур может что-то делать лучше, чем Джо. У нее уже и в то время были особые виды на Артура: Артур был славным мальчиком с ровным, спокойным характером, здоровым, из хорошей семьи и преданным Джо. Дружба мальчиков развивалась легко и естественно, и началась она тоже легко и просто, потому что Джо и Артур подходили друг другу. Однако Шарлотт решила поощрять эту дружбу самым тщательным образом. Она хотела, чтобы у Джо был подходящий друг — мальчик из такой же приличной семьи, но склонный к подчинению. Шарлотт не была уверена, что в шесть лет Джо был ребенком блестящего ума, однако верно углядела в своем сыне признаки человека, способного сделать блестящую карьеру. Он был хорош собой: изящный тонкий нос, красивой формы тонкие губы, — и эти черты вряд ли изменились бы в период полового созревания или в юности. Его умение обращаться со слугами было прирожденным — такое умение нельзя было ни приобрести, ни утратить. На детских утренниках он был из тех детей, на которых матери — помимо своих собственных детей — всегда обращали внимание. Джо обвиняли в заносчивости и высокомерии еще до того, как ему исполнилось десять, но в большинстве случаев эти обвинения были несправедливы. Однако матери многих детей остро ощущали разницу между их собственными отпрысками и наследником Чапинов. Джо считался необычайно воспитанным ребенком, с прекрасными манерами, и малейшее отклонение от норм вежливости осуждалось с большим преувеличением.

На утреннике в доме Монтгомери — Джо в то время было десять — случилось происшествие, оказавшее влияние на жизнь кое-кого из присутствующих совершенно непропорционально значению слов и поступков, которые привели к этому злосчастному случаю. Играли в «Спрячь наперсток», и когда наперсток спрятали, дети ввалились в гостиную, чтобы найти его. Бланш Монтгомери, мать условного хозяина утренника, Джерри Монтгомери, как положено объявила:

— Когда я говорю кому-то: «Теплее», — это значит, что этот человек приближается к наперстку. Если я говорю: «Холоднее», — значит, человек удаляется от него. Всем понятно?

Да, всем было понятно.

Они бродили по комнате, пока одна из девочек не спросила:

— Кому же теплее всех?

— Теплее всех? Генри Лобэку, — ответила Бланш.

— Нет, не ему, — сказал Джо Чапин.

— Именно ему, Джо, — возразила Бланш Монтгомери.

— Нет, вовсе даже нет.

— Пожалуйста, без грубостей, Джо. Это невоспитанно, — сказала Бланш.

— Но теплее всех не Генри! — настаивал Джо.

— Тогда ты, наверное, скажешь нам, кому теплее всех, — сказала Бланш.

— Артуру, — ответил Джо.

— Я так не думаю. Артуру очень холодно.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Джо. — Артур, тебе холодно?

Артур засмеялся.

— Я горячий как кипяток.

— Ты самый горячий как кипяток? — спросил Джо.

— О, об меня можно обжечься.

— Одну минуточку, пожалуйста, — сказала Бланш.

Она двинулась в ту часть комнаты, где стоял озадаченный Генри Лобэк.

— Кто-то сыграл скверную шутку, и, я думаю, мы все знаем, кто это, — сказала Бланш.

Несколько ребят тут же подсказали ей ответ.

— Джо Чапин! Джо Чапин!

— Наперсток у тебя? — спросила Бланш.

— Нет, — ответил Джо.

— У Артура Мак-Генри?

— Да, у меня, — сказал Артур.

— Тогда отдай его, пожалуйста, и мы начнем игру сначала уже без вас, мальчики. Никакого приза ни тому ни другому.

— Но я нашел его и отдал Артуру.

— Это был бесчестный трюк по отношению ко всем остальным детям. Ты нарушитель игры.

— Вовсе нет, миссис Монтгомери. Я увидел его первым сразу, как мы вошли в комнату, — сказал Джо.

— Значит, это было до того, как началась игра, — возразила Бланш.

— Нет, это не так. Я думал, что игра началась, как только мы вошли в комнату, — сказал Джо.

— Значит, ты ошибался.

— Это несправедливо. Я первый его нашел, дал Артуру, и он был самый теплый.

— В эту игру так не играют, и ты это знаешь. И еще мне не нравится, когда маленькие мальчики дерзят.

— Я не дерзил.

— Нет, дерзил. Ты всегда дерзишь. Ты думаешь, что особенный, а это не так.

— Тогда я иду домой, — сказал Джо.

— И я тоже, — сказал Артур Мак-Генри.

— И не вздумайте! Вежливо отдай мне наперсток, и мы начнем игру сначала, но без вас двоих.