Йен ПИРС - Гибель и возрождение

• Название: Гибель и возрождение
• Автор: Йен ПИРС
• Издательство: АСТ, АСТ-МОСКВА, Транзиткнига
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-031336-5, 5-9713-1108-5, 5-9578-2724-Х

Шестая книга из серии расследований арт-детективов Джонатана Аргайла, Флавии ди Стефано и генерала Боттандо

Кому могло понадобиться ограбить бедный монастырь, располагающим единственной ценностью – картиной, приписываемой Караваджо? Следователь Флавия ди Стефано удивлена – грабители украли не это полотно, а средневековое изображение Мадонны, за которое едва ли можно выручить большие деньги, хотя оно и почитается местными жителями как чудотворное.

Глупая ошибка? Или наоборот – тщательно продуманное преступление?

Флавия и английский искусствовед Джонатан Аргайл начинают расследование. И первое, с чем они сталкиваются, – загадочное убийство…

---

Еще одна долга пауза, и Мэри покачала головой:

– Я ничего не знаю ни об убийстве, ни об иконе. В то утро я оказалась в районе Авентино чисто случайно. Я ничего не украла и никого не убивала. Вот все, что я могу сказать.

Мэри скрестила ноги, обхватила колени руками и безмятежно посмотрела на женщину, сидевшую напротив. Под внешним спокойствием в ее душе разыгрывалась буря.

Флавия ответила Мэри сердитым взглядом.

– Я не верю ни одному вашему слову. Вы увязли в этом деле по уши.

Мэри покачала головой:

– Сколько раз я должна повторять? У меня нет этой иконы.

Терпение Флавии истощилось.

– Это я знаю. Икона у Менциса. Он забрал ее домой, чтобы хорошенько отчистить, и вернет нам не раньше завтрашнего дня. Жаль, конечно, что он не поставил нас об этом в известность, но в принципе это не меняет дела. Я твердо знаю одно: вы приехали сюда за иконой, но что-то у вас не заладилось. Один человек убит, другой в больнице. Объясните наконец: что произошло?

Мэри снова безразлично покачала головой, но в глазах ее вспыхнула искорка: она поняла, что выиграла этот раунд. Ей удалось сдержаться, а Флавия проболталась.

– Мне абсолютно нечего сказать. Отдавайте меня под суд или отпустите.

Флавия захлопнула папку с бумагами и вышла из камеры. В коридоре она прислонилась лбом к прохладной стене.

– Ну, – спросил дежурный. – Что мне с ней делать?

– Подержите еще несколько часов, потом отпустите.

Широким шагом Флавия направилась к себе в офис обдумать дальнейшие действия. Потом поймала такси и поехала в монастырь к Дэну Менцису.

Аргайл поднимался вверх по лестнице в унылые покои отца Чарлза, рассчитывая, что тот поможет ему перевести рукопись с греческого языка, и встретил спускавшегося вниз отца Поля. Тот, как всегда, был спокоен и тих.

– Боюсь, это не очень удачная мысль, – заметил он, когда Аргайл высказал ему свое намерение. – Отец Чарлз сейчас не в форме.

– Я не задержу его надолго. Зато он сэкономит мне уйму времени. Он задал мне загадку и, насколько я понимаю, давно знает на нее ответ.

Отец Поль снова попытался отговорить его:

– Вы, конечно, можете попробовать, но, боюсь, у него сейчас обострение болезни. Он едва ли скажет вам что-то осмысленное, и в любом случае я бы не стал полагаться на сведения, которые он сообщит вам в таком состоянии.

– И как долго продлится обострение?

– Трудно сказать. Иногда оно длится пару часов, иногда затягивается на несколько дней.

– Ждать несколько дней я не могу.

Отец Поль развел руками:

– Боюсь, ничем не смогу вам помочь. Если это так необходимо – попробуйте, сходите к нему. Вероятно, он не поймет вас, но хотя бы получит удовольствие от общения. Я стараюсь навещать его при малейшей возможности – ведь это он привел меня в орден. Я очень многим обязан ему, и мне это приятно. Но сейчас вы вряд ли чего-нибудь от него добьетесь.

– Я все же попытаюсь. Он не проявляет агрессивности в такие моменты?

– О нет. По крайней мере в физическом отношении.

– А в другом? Может накричать? Я просто хочу понять к чему мне ГОТОВИТЬСЯ.

– Иногда он бывает очень грозен и говорит ужасные вещи. А еще…

– Что?

– Бывает, что он говорит на других языках.

Отца Поля почему-то сильно смущал этот признак сумасшествия, но Аргайла это как раз взволновало меньше всего. Он снова повторил, что все же попытается достучаться до разума отца Чарлза, и продолжил путь наверх. «Лишь бы он дал мне перевод, – думал он дорогой, – а там может хоть пантомиму устраивать».

Тем не менее перспектива общения с безумным стариком не слишком его прельщала: насмотревшись готических ужастиков, он ждал худшего и с замирающим сердцем постучал в дверь. Ответа не последовало. Несколько минут Аргайл стоял в коридоре, приложив ухо к двери, потом тихонько открыл ее и заглянул внутрь.

В комнате снова было темно, но на этот раз Аргайл знал, куда смотреть, и в тонких лучах света, пробивавшихся в щели опущенных жалюзи, увидел отца Чарлза. Он стоял на коленях рядом со стулом и молился. Аргайл не осмелился прервать его молитву и хотел уйти, но отец Чарлз вдруг поднял голову и, не оборачиваясь, заговорил. На греческом. Слишком быстро, чтобы Аргайл мог понять смысл.

Джонатан стоял в дверях, не зная, как поступить, когда отец Чарлз повернулся к нему и жестом пригласил войти. Аргайл вздохнул с облегчением: старик узнал его, и лицо его имело вполне осмысленное выражение. Оно было спокойным и ясным, это лицо; глаза закрыты, жесты медленные и вялые. Он открыл глаза, посмотрел на Аргайла и протянул к нему руку.

Видя, что от него чего-то ждут, Джонатан подошел и взял руку, однако нахмуренные брови отца Чарлза подсказали ему, что от него ждут чего-то еще. Не помощи и не пожатия, а…

Пронзенный внезапной догадкой, Аргайл несмело наклонился и поцеловал предложенную руку. Отец Чарлз кивнул и поднялся с колен. Опустившись на стул, он жестом велел Аргайлу сесть на пол. Джонатан повиновался и ждал следующего сигнала.

Отец Чарлз снова заговорил на греческом; Аргайл кивнул, делая вид, что понимает. Потом ему показалось, что старик перешел на латынь, потом на какой-то совсем недоступный язык. Что же это? Санскрит? Ассирийский? Иврит? Это мог быть любой из них. Отец Чарлз заметил растерянность Аргайла и перешел на немецкий, потом вроде бы на болгарский, и затем прозвучала быстрая фраза на французском. Вот это уже лучше. Аргайл яростно закивал и ответил.

– Ваш долг и привилегия – хранить молчание. Пусть я покинут и забыт, но вы будете оказывать мне почести, соответствующие моему положению. Так мне было обещано, – сказал отец Чарлз, и в голосе его прозвучало сожаление оттого, что приходится напоминать такие простые вещи.

– Простите, сир.

– И вы будете обращаться ко мне подобающим образом.

– Простите, – сокрушенно сказал Аргайл. – Как мне следует к вам обращаться?

– Ваше высокопреосвященство.

– Вы монах. Разве не правильнее обращаться к вам просто «отец»?

Отец Чарлз помолчал, пристально глядя на Аргайла.

– Я вижу, мой маскарад сработал. Кто вы, юноша? Мне знакомо ваше лицо, я видел его раньше. Вы действительно не знаете, кто я?

Что ответить на это? Аргайл покачал головой.

– Да, все считают меня монахом. Я вынужден носить это платье и притворяться. Вас прислал его святейшество Каллист[12]?

Аргайл улыбнулся. Он был не большой знаток истории церкви, однако знал, что Каллист не был папой.

– Он никому не сказал. Даже вам, – продолжил отец Чарлз удивленно. – Как это похоже на него. Если вы будете моим агентом, вам следует знать. Иначе вы можете наделать ошибок и провалить все дело. Поклянитесь, что все сказанное в этой комнате останется между нами. Вы даете клятву, что не выдадите моей тайны ни при каких обстоятельствах?

Что за чертовщина! Он совершенно не в своем уме, но все происходящее почему-то казалось Аргайлу чрезвычайно трогательным. В своем сумасшествии отец Чарлз умудрялся вести себя величественно и достойно.

Аргайл поклялся. Отец Чарлз кивнул.

– Теперь я могу открыться. Я – Константин XI Палеолог, византийский император, наместник Бога на грешной земле, наследник Августа и Константина.

Вот это да! Аргайл в изумлении раскрыл рот. «Император Константин» снисходительно улыбнулся:

– Я знаю. Вы думали, я умер, но вот он я, сижу перед вами. Но поскольку сейчас я, человек, который владел половиной мира, вынужден прятаться, скрывая свое истинное лицо, и тайно молиться в дальней комнате, никто не должен знать о моем чудесном избавлении. Эту тайну знают всего три человека, и теперь вы – один из них. Храните ее, иначе все рухнет. Император умер у стен Константинополя, сраженный неверными. Так думает весь мир, и пусть он пребывает в этом заблуждении до тех пор, пока мы не подготовимся. И вот тогда император воскреснет. Под ее покровительством он одержит великую победу и возродит нашу веру. И главное условие этой победы – внезапность. Вполне оправданный обман в предлагаемых обстоятельствах, вы согласны?

Аргайл снова кивнул.

– Конечно, нам потребуется время, – задумчиво сказал старик; в глазах его полыхнул огонь воображаемой битвы. – Наше положение не так безнадежно, как кажется. Нам помогут венецианцы и генуэзцы – потому что затронуты их торговые интересы. Георгий Сербский тоже присоединится к нашему войску; он знает, что в случае нашего поражения следующим будет он. На мальтийских рыцарей тоже можно положиться. Ну и, само собой, нас поддержит морейский деспотат[13]. Но, – продолжил он, склоняясь к сидевшему напротив него Аргайлу, – все должно быть сделано правильно, в свое время. Наши силы немногочисленны, и мы не имеем права на ошибку. Как только я верну себе трон, все должны четко представлять свои задачи.

Я планирую атаку в три хода. Рыцари высадятся в Анатолии и начнут наступление оттуда. Георгий выйдет через Балканы к Гибралтарскому проливу, где его встретит флотилия венецианцев и генуэзцев.