Луи Буссенар - Приключения маленького горбуна

• Название: Приключения маленького горбуна
• Автор: Луи Буссенар
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1994
• ISBN: 5-86218-051-6, 5-86218-022-8

Впервые полностью переведенный роман популярного французского писателя Луи Буссенара (1847–1910) «Приключения маленького горбуна».

_{Художник А. Махов}

---

— На помощь! Убийцы! К оружию! Я умираю…

Стараясь поднять тревогу, он вопил как сумасшедший. На его крики из здания суда прибежали другие жандармы, артиллеристы из бара, патрульные, собрались испуганные прохожие. Толпа сначала любопытных, но вскоре враждебно настроенных людей росла. Марион шепнул Татуэ:

— Быстро сматываемся!

Силач ответил с сожалением:

— Неужели хватит? Прокурор… охранники… теперь эти ублюдки… Я бы еще добавил…

— Не медли! Бежим направо, к шлюпке…

И они стремглав пустились наутек, проскочив, как тигры, сквозь толпу зевак. Со всех сторон послышались крики: «Воры! Убийцы! Задержите их!» Но куда там… Раздались запоздалые пистолетные выстрелы. Беглецы уже достигли берега, где их ждала шлюпка. Матросы издали заметили своих и приготовили весла, чтобы сразу отчалить.

— Гребите скорее к кораблю! — приказал капитан, прыгая в шлюпку.

К несчастью, рядом стояла лодка таможни с четырьмя вооруженными солдатами на борту. Они тоже видели бегущих путешественников, слышали крики и выстрелы и непременно хотели принять участие в захвате. В тот момент, когда Марион прыгнул в шлюпку, старший по званию таможенник, направив на него карабин, крикнул:

— Сдавайтесь, или я стреляю!

Подчиненные также достали оружие и прицелились. Вдруг над их головами раздался возглас: «Полундра!»[113] — и что-то большое и тяжелое плюхнулось прямо в середину лодки. В днище образовалась пробоина, суденышко перевернулось, и все четверо оказались в воде. Неожиданно свалившимся предметом послужила полная винная бочка весом пятьсот ливров.

— Разбушевавшиеся черти! — закричал полицейский комиссар, размахивая солнечным зонтиком.

К берегу со всех сторон бежали разъяренные люди, не знавшие, в чем дело, но готовые утопить и разорвать любого. Ох уж эта безумная трусливая толпа!

— Татуэ! Ты где? — беспокоился капитан. Он не понял, что произошло, но, увидев барахтавшихся в воде солдат, рассмеялся. Гениальная шутка силача удалась. Конечно же это он, изобретательный бродяга, заметив на берегу стоявшие в ряд бочки с вином, запустил одну из них в неприятелей. Пятьсот ливров одной рукой — неплохое силовое упражнение!

— Так вам и надо, проклятые таможенные крысы! — ругался великан, запрыгивая в шлюпку.

— Отчаливайте! Дьявол! Отчаливайте и гребите скорее!

Матросы склонились над веслами, а на шхуне уже поднимали паруса. Четыреста метров считается небольшим расстоянием для хороших гребцов. Шлюпка буквально летела по волнам. Но с берега продолжали стрелять. Одна из пуль разбила лопасть весла, лишив беглецов возможности продвигаться вперед. Использовать кормовое весло? Слишком поздно!

— Всем в воду! — скомандовал капитан, и четверо одновременно покинули лодку.

Со скоростью дельфинов пловцы приближались к паруснику, уже готовому к отплытию. Помощник стоял на мостике и руководил действиями команды. «Охота на человека» набирала силу — стрельба не прекращалась. Ветер дул с острова, и стоило чуть повернуть паруса, как шхуна помчалась бы из бухты прочь.

В порту объявили тревогу, и батарея, получив приказ открыть огонь, разворачивала за пристанью артиллерию.

Наконец беглецы доплыли до корабля. Гектор и Элиза, все время следившие за ужасной погоней, бросились к благополучно влезшим на палубу морякам.

— Папа! Папочка! Слава Богу, все спасены! И ты, Татуэ!

— Ребятишки, не волнуйтесь! — обнимая их на ходу, сказал Марион и, схватив топор, побежал на корму. Одним ударом он перерубил трос, на котором держался якорь.

В это мгновение за расщелиной, образованной речушкой Типаере, появилось огромное облако белого дыма.

— Пушки! — крикнул Татуэ и бросился к детям, заслоняя их своим телом.

Раздался взрыв. По счастливой случайности, снаряд пролетел мимо.

— Скоты! — выругался силач. — Ведь у нас ребятишки!

Матросы находились на своих местах и беспрекословно выполняли приказы уже стоявшего у штурвала[114] капитана. Расправив паруса, шхуна набирала ход.

На берегу разочарованная плохой стрельбой бесновалась толпа: «Утопить их! Утопить!»

— И это якобы французы! — возмущался силач. — Безмозглые болваны! Людоеды!

Прозвучал второй выстрел. Слава Богу, снаряд, подняв фонтан брызг, разорвался позади судна. Парусник двигался все быстрее и быстрее и вскоре стал недосягаем. Третий и четвертый выстрелы не дали результатов.

— Стреляют как сапожники! — смеялся помощник.

— Безмозглые дураки! — добавил любитель крепкого словца Татуэ.

Наконец «Лиззи» миновала узкий выход из бухты и оказалась в открытом море. Теперь она двигалась со скоростью хорошего парохода, и никто не смог бы ее догнать. Марион передал руль вахтенному и подошел к сидящим на палубе сыну, дочери, помощнику и Татуэ.

— Неудачный заход, капитан, — обратился к нему помощник.

— Грустная встреча с родной землей!

— Стрельба из ружей… пушек… Как это они нас не подбили?

— Очень просто. У батареи есть зарядные картузы[115], но порох заперт на ключ, а ключ — у старшего, который в этот момент ловил рыбу…

— Убедительно, но не верится… Во всяком случае, они наделали больше шума, чем вреда.

Наморщив лоб, капитан задумчиво произнес:

— Во всем этом есть одна загадочная вещь, с которой мне еще предстоит разобраться. Потом обсудим!

ГЛАВА 5

Тревожный разговор. — Тайна. — Подозрения. — Жизнь на борту. — Матрос Тотор. — Бушприт. — Непослушание. — Человек за бортом. — Спасение. — Смертельный страх. — Спасен. — Корявый. — Признание. — Благодарность. — Подрезанный перт. — Несчастный случай или убийство.

Помощник был единственным человеком из экипажа, кто знал печальное прошлое капитана. Как только парусник покинул пределы Таити и оказался вне опасности, он и Татуэ подошли к Мариону. Капитан подробно рассказал помощнику о странном приеме, который оказали им французские власти, и спросил:

— Что ты об этом думаешь?

— О причинах или о последствиях?

— И о том, и о другом.

— Теперь, когда инцидент исчерпан, можно не принимать срочных мер. Пока пошлют рапорт в министерство, составят протокол допроса и уладят прочие формальности, пройдет не один месяц, и остальные французские колонии, расположенные в океане, узнают о нас не раньше, чем через год.

— Не имеет значения! Я второй раз не полезу волку в пасть.

— Не зарекайтесь, мало ли какие возникнут обстоятельства… И то правда… А что касается причин?

— Чем больше я думаю, тем меньше ясности. Единственное, что я могу констатировать, что этот из ряда вон выходящий случай был заранее подготовлен.

— Нас ждали…

— Да. Странно, однако.

— Не понимаю, кто мог предупредить таитянские власти, полицию, жандармерию и суд, что мы вышли из Сан-Франциско и направляемся именно на Таити. Кроме меня, об этом никто не знал.

— И еще, — вмешался силач. — Я просто обалдел, когда прокурор назвал меня моим настоящим именем. Я и сам-то его почти забыл. Вы, капитан, наверное, даже не знали, что меня зовут Франсуа Бушу. Только администрации колонии «Бан-де-Пье» было известно, что Франсуа Бушу и Татуэ — одно и то же лицо.

— А наши досье…[116] В них все оказалось очень подробно написано, и что я пять лет был номером двести двенадцать, и все остальное…

— Куда вы клоните? — поинтересовался помощник.

— Одно из двух: либо о нашем побеге послали циркулярное письмо из Кайенны во все колонии, либо на борту есть предатель.

— Но заметьте, капитан, никто на шхуне не знает вашего прошлого, кроме меня и кока Галипота, к тому же никто не имеет контактов с землей. И уж тем более никто из экипажа не знает подробностей вашей жизни…

Татуэ второй раз прервал разговаривающих:

— Если бы я мог увидеть настоящее лицо уродца, чей гнусный образ преследует меня повсюду…

— Корявый? — воскликнул помощник.

— Точно! Кто он? — продолжал бродяга. — Откуда? Чего хочет? Я боюсь, он стал не просто тринадцатым, а предателем, настоящим Иудой…

— Но несчастный, — заступился Марион, — образцовый матрос, исполнительный, внимательный, послушный. Пьет только воду, не надоедает никому, детишки его любят…

— Я первый воздам ему должное, капитан. Именно его безупречное поведение меня настораживает и раздражает. Ведь все мы люди, нам свойственны слабости и ошибки. А человек, играющий чью-то роль, думает о ней постоянно. Я видел страшных людей, которые исполняли роль добропорядочных, что в общем-то не очень трудно… Они не расслаблялись ни на минуту, ни во сне, ни в бреду… И им удавалось на протяжении многих лет обманывать командиров, надсмотрщиков, врачей, монахинь, сокамерников, не выдавая себя ни словом, ни жестом. Не знаю, почему, но мне кажется, что Корявый из таких. Иногда он нагоняет на меня страх, хоть вы знаете, я плевал на все… На всем белом свете я люблю только вас, капитан, да детишек. Я сердцем чую, что Корявый принесет вам беду…