Павел Евергетин - Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов

• Название: Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов
• Автор: Павел Евергетин
• Жанр: Религия

«Евергетин», или «Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов, от всякого Писания богодухновенного собранный, подобающим же образом и удобно изложенный Павлом, преподобнейшим монахом и создателем обители Пресвятой Богородицы Евергетиды, прозванным Евергетином», — святоотеческая антология, составленная в XI веке монахом Павлом, жившим в Константинополе.

«Евергетин» это святоотеческая антология, разделённая на 200 глав. Каждая глава «Евергетина» посвящена конкретной страсти, способу борьбы с ней и стяжанию соответствующей добродетели. «Евергетин» найден и исправлен Никодимом Святогорцем в XVIII веке.

---

Не ради денег мы состязаемся: деньги, если и потеряешь, можно приобрести вновь. Но ставкой здесь наша душа, а душу, если погубим, уже не сможем вернуть назад, по слову Писания: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а Душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за Душу свою?» (Мф 16. 26)

Поразмыслим о том, что в миру воины получают от царя скудное жалованье — и сражаются за него не на живот, а на смерть. А мы получили такие обетования — значит, тем более не должны отступать от подвига праведности: так мы и от грядущего суда избавимся, и неизреченные блага получим. Вспомним и вот еще что: солнечного жара или сильного зноя мы снести не можем — так как же вынесем жар вечного огня, что всегда горит и не сжигает?

Если хочешь, любезный брат, испробуй на земном огне — и узнаешь, сколь невыносимо будет то мучение. Зажги светильник, поднеси к огню кончик пальца — и если сможешь вынести жар, то, верно, и там его стерпишь. А если даже от этого огонька не можешь снести боли, то что же мы будем делать, когда все наше тело вместе с душой будет ввергнуто в тот страшный и неугасимый огнь?

4. Из аввы Исаии

Размышляй о той чести, которую стяжали святые, и шаг за шагом их ревность будет все больше увлекать тебя. Вспоминай и о тех поношениях, что остались на долю грешников, — и эта мысль сохранит тебя от лукавства.

5. Из святого Максима

Бог и Слово Бога и Отца стал Сыном человеческим и Человеком для того, чтобы сделать людей богами и сынами Божиими. И мы верим, что станем ими там, где ныне Сам Христос, превыше всех небес, как Глава всего Тела стал Ходатаем за нас перед Отцом. Ибо в сонме спасенных богов Бог будет стоять посреди них (Пс.81.1), каждому уделяя его меру небесного блаженства, и между Ним и достойными не будет разрыва в пространстве. И одни говорят, что Царство Небесное будет жительством на небесах тех, кто достоин; другие — что им будет ангелоподобное состояние спасшихся; а третьи — что это будет лицезрением самой красоты Божества и обретут его те, кто понес в себе образ небесного. На мой же взгляд, согласны с истиной все три мнения. Ведь каждому будет дана благодать сообразно тому, как и насколько он был праведен.

ГЛАВА 7. О том, что часто души добродетельных людей при смерти разлучаются с телом, утешенные неким божественным осенением

1. Из Григория Двоеслова

В окрестностях Нурсии (городок в центр. Италии) был один пресвитер. Он пас вверенную ему Церковь с величайшим страхом Божиим. Со времени своего рукоположения он продолжал любить свою супругу, как сестру, но остерегался ее, как врага: никогда и ни под каким предлогом он не позволял себе даже коснуться ее и полностью прервал с ней супружеское общение. Потому что у святых мужей, кроме всех прочих добродетелей, есть и такое свойство: они не только удаляются от всего, что не пристало, но часто отвергают и то, что позволено. Так и этот муж, чтобы жена не оказалась поводом к какому бы то ни было падению, не позволял ей служить ему, даже если это было необходимо.

Так он прожил всю свою жизнь и достиг глубокой старости. А через сорок лет после своей хиротонии он впал в сильную горячку и так оказался при смерти. Когда супруга заметила, что все его члены уже омертвели и он близок к смерти, она тут же наклонилась к его лицу, чтобы послушать, жив ли он еще и дышит ли. Пресвитер почувствовал это. И хотя сам он едва дышал, но, видимо, вдохновленный силою Духа, собрался с силами и сказал:

— Отойди от меня, женщина. Огонь еще не погас — убери солому.

Та подалась назад, а он, внезапно ощутив прилив сил, начал радостно кричать:

— Добро пожаловать, государи мои, добро пожаловать! За что удостоили недостойного раба вашего своим приходом? Уже иду! Благодарю вас, благодарю! — и все время повторял эти слова.

Знакомые, которые были там рядом, слыша это, спросили:

— Что с тобой?

— Разве не видите, — сказал он им в восторге, — разве не видите, что сюда пришли святые апостолы? Смотрите, это же блаженные Петр и Павел, первоверховные апостолы!

И, вновь повернувшись в другую сторону, сказал:

— Все, я иду! — и с этими словами испустил дух.

Так он воочию увидел апостолов и сам засвидетельствовал, что уходит с ними. Из этого видно, что бывает с праведниками по человеколюбию Божию: умирая, они в видении созерцают кого — либо из святых, чтобы на пороге верной смерти не бояться мук. А когда их внутреннему помыслу являются те, кому они стали причастниками, они избавляются от оков плоти без страха и боли.

2. То же самое, как я узнал, случилось и с Пробой, епископом Реаты (древний город в Италии). В конце жизни его поразила тяжкая болезнь. Отец Проба, Максим, послал по всей округе за врачами и просил их помочь, насколько возможно, больному. Врачей собралось много, но когда они проверили пульс больного и осмотрели его, то лишь признали, что смерть наступит скоро. Между тем время шло, и наступил час завтрака. Больному епископу было важнее благополучие гостей, чем свое собственное. Он пригласил врачей вместе с его отцом, почтенным старцем, подняться в верхнюю залу епископского дома и немного перекусить. Все пошли наверх завтракать, а при епископе оставили благочестивого отрока (этот человек жив до сих пор).

Когда отрок находился при одре лежащего епископа, он вдруг увидел, как к тому входят какие — то мужи в белоснежных одеяниях — и сияние их лиц затмевало даже блеск их облачении. Мальчик, ошеломленный этим сиянием и блеском, поднял крик — мол, кто это такие.

От крика мальчика епископ Проб очнулся. Он увидел входящих мужей, узнал их, и радость охватила его.

— Не бойся, не бойся, — стал он успокаивать мальчика. — Это ко мне святой Ювеналий и святой Елевферий пришли, мученики.

Но мальчик, не в силах вынести сияния их лиц, опрометью бросился оттуда и рассказал отцу епископа и врачам, что он видел. Все сразу спустились вниз и увидели, что епископ уже почил. Очевидно, его забрали с собой те, чей вид так поразил мальчика.

3. Есть и еще кое — что, о чем следует упомянуть. Часто, когда избранные души исходят из тела, на небесах слышна им хвала — чтобы души, слушая ее, радовались и не чувствовали тягость от разлучения с телом.

А о том, про что я сейчас хочу рассказать, я уже упоминал в беседах на Евангелие. В том портике, который тянется до церкви святого Климента, у прохода лежал обычно человек по имени Сервул. Думаю, что и тебе он был знаком. Так вот, этот человек, быть может, и нуждался в средствах для жизни, но был сказочно богат добродетелями. Многолетняя болезнь обездвижила его тело. И сколько я его помню, до самого конца своей жизни он лежал парализованным и не мог ни встать прямо, ни сесть на ложе, ни даже двинуть рукой или ногой.

У него были мать и брат, которые ухаживали за ним. А то, что он получал в милостыню, он руками матери и брата вновь раздавал на милостыню. Грамоты он не знал совсем, но книги Священного Писания себе покупал. И, принимая на ночлег кого — то из благочестивых людей, он прилежно просил почитать в его присутствии. Так он с пользой для себя изучил, насколько мог, Священное Писание, хотя и совсем не умел читать. А боль он всегда сносил с благодарностью и проводил дни и ночи в славословии Богу.

И когда наконец пришло ему время получить мзду за такое терпение, сперва в теле его прекратилась боль. А как только он почувствовал приближение смерти, он попросил тех людей, которые остановились у него, встать и, пока душа его ждет исхода, воспеть вместе с ним псалмопение Богу. Так, уже умирая, он подпевал им — и вдруг остановил поющих испуганным вскриком:

— Стойте! Разве не слышите, как откликаются небесные хоры?

И в то время, как он внимал тем хорам, что были слышны его сердцу, святая его душа рассталась с узами тела.

По исходе его души все место наполнилось таким благоуханием, что его ощущали все присутствующие. Из этого явно было видно, что небесные лики приняли эту душу. И в самом деле, один из наших монахов сам там был — и он жив до сих пор. Так вот, он с плачем свидетельствовал, что аромат благоухания оставался в воздухе до тех пор, пока тело покойного не было предано земле.

4. Еще была одна женщина по имени Редемпта. Она приняла священный монашеский образ, а жила в городе Риме. У нее было две ученицы, одну из которых звали Ромилла. Все три женщины жили в одном доме и богатели благонравием, а временную эту жизнь проводили в нужде. Ромилла превосходила свою соученицу величайшими дарами добродетелей: ее отличали удивительное терпение, глубокое послушание, строгое хранение своих уст, любовь к молчанию и прилежность в молитве.

Но людям может казаться, что человек совершенен, а в глазах Творца в нем все еще чего — то недостает. Так еще не до конца отшлифованные печати людям непосвященным подчас кажутся законченными, и они их хвалят. Однако резчик, хотя бы и слышал похвалы, не останавливается: он шлифует их то камнем, то кожей и доводит образ до совершенства. Что — то в этом роде уготовал Ромилле и Творец всяческих: она впала в телесную болезнь, которую врачи называют параличом, и многие годы провела в постели без движения. Но и бич недуга не поверг ее в малодушие — напротив, от этого лишь окрепла ее духовная сила. Стала она столь же сильной в молитве, сколь беспомощна была телом, и молитва ее была непрестанной. Однажды ночью она подозвала к себе свою наставницу, уже упомянутую Редемпту, и свою соученицу. Когда наступила полночь, они стояли при ее ложе, и вдруг с небес был ниспослан яркий свет, который заполнил всю келию. Сияние это было таким ярким, что сердца стоявших исполнились страха, а члены похолодели — как они сами потом рассказывали. Когда же они стояли в таком ошеломлении, послышался громкий гул, словно входило огромное множество народа, и двери келии заскрипели, не вмещая всех входящих. Но от большого страха и яркого света они никого не могли увидеть: у обеих женщин темнело в глазах, а сияние света ослепляло их. Впрочем, одновременно со светом можно было чувствовать и аромат дивного благоухания. И если свет вселял страх в их души, то благоухание пленяло и влекло за собой.