В. Злыгостев - Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную

• Название: Субэдэй. Всадник, покорявший вселенную
• Автор: В. Злыгостев
• Издательство: ДизайнПолиграфСервис
• Жанр: Научпоп
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-94423-236-6

Верный соратник Чингисхана Субэдэй-багатур, его «свирепый пес», военачальник, без которого не обходилась ни одна крупная экспансионистская акция монголов, по итогам своих беспрецедентных в истории войн походов вполне заслуживает того, чтобы именоваться величайшим полководцем всех времен и народов.

Истинный сын своего жестокого века, Субэдэй-багатур, утверждавший после смерти Чингисхана владычество монголов на бескрайних просторах Евразии от Дуная до Янцзы, превзошел в масштабах совершенного им прочих великих завоевателей — Кира и Александра, Ганнибала и Юлия Цезаря, Аттилу и Тимура. Превзошел не только потому, что имел на своем счету гораздо больше выигранных сражений и покоренных земель, но и потому, что структура мироустройства, утвердившаяся в результате монгольских завоеваний XIII в., активнейшим участником которых являлся Субэдэй, существует по сей день.

Для широкого круга читателей.

---

Центр боевых действий весной того года переместился на северо-восток, где в Поволжье восстали местные народы — мордва, мокша и какая-то часть булгар, населявших правобережье Итиля. Тамошние вожди Баян и Джику, которые в ходе разгрома Волжской Булгарии в 1236 году изъявили свою покорность завоевателям, «…опять возмутились. Вторично послали [туда] Субэдай-бахадура, пока он не захватил [их]» [38, с. 406]. «Тот факт, что военные действия пришлось возглавить лично Субэдэй-багатуру, свидетельствует о серьезной опасности, исходившей от мятежников» [47, с. 1291. Покончив с восстанием в Поволжье достаточно быстро, «тумены Гуюка, Мэнгу, Кадана и Бури… под общим командованием Субэдэя» [6, с. 375] и не думали покидать пограничные с Русью земли. В их планы входило очередное вторжение в ее пределы, так, были взяты и сожжены города Муром, Гороховец, Городец и др. Существует мнение, что эти набеги преследовали, в сущности, одну лишь цель — грабеж. И это верно, но надо полагать, что действия монголов против Руси весной — летом 1239 года были тщательно спланированы и согласованы по срокам, так как одновременно с действиями на севере Берке на юге выходит к Днепру и «3 марта… после недолгой осады был „взять град Переяславль копьемъ, изби весь“» [46, с. 173]. Тогда же «другой монголо-татарский отряд опустошил Рязанское княжество: „Приходиша… Татарове въ Рязань и попленила ю всю“» [46, с. 172]. При пристальном рассмотрении действий монголов становится очевидным, что их агрессивные устремления весной 1239 года в лесостепном порубежье ставили главной целью напомнить всем о том, кто отныне является ис тинным хозяином в регионе, и обезопасить тылы, а главное — добить половцев и всех тех, кто пытался укрыться вглуби русских земель.

К осени 1239 года монгольские полководцы делали акцент на активизации боевых действий в прикубанских степях и предгорьях Кавказа, где Кукдай совершал постоянные рейды, крайней точкой которых на юго-востоке был Дербент [47, с. 128]. Продержав в напряжении и не дав собраться с силами противникам, Кукдай выполнил свою задачу и дождался подхода основной армии с севера. В данной фазе воины в этом регионе на первую роль выдвинулся Мункэ, он и возглавил направленные против асов, алан и черкесов лучшие войска [12, с. 2881. Субэдэй был рядом с ним какое-то непродолжительное время, выполная роль советника. Нельзя также исключать возможности того, что Субэдэй координировал взаимодействие монгольских армий, находящихся по разные стороны Кавказского хребта. Именно в то время, когда он и Мункэ усилили давление на его северных отрогах, другое войско, ведомое Чормаган-нойоном, сокрушало Армению, Азербайджан и Грузию. Субэдэй, понаблюдав, как чингисиды, управляясь с противником, вышли в ноябре 1239 года к главному городу асов Магасу [12, с. 175], переместил свою ставку в среднее течение Дона. Его взгляд был обращен отныне на Южную Русь и далее на запад. Но не только наступательные планы занимали первого полководца, нужно было подумать и о тылах, и о привлечении резервов.

Говоря о действиях монголов в Восточной Европе с весны 1238 по лето — осень 1240 годов, нельзя не отметить факт отсутствия Бату в среде военачальников, руководивших боевыми действиями, а прямое его участие во взятии Чернигова, который пал 18 октября 1239 года 146, с. 173] вызывает сомнения, так как в ученой среде отсутствует единое мнение о том, кто же возглавлял тот набег. Надо полагать, что Бату «занимался устройством своего улуса в Поволжье» [47, с. 129], что в той Ситуации было абсолютно верным действием. Многочисленные царевичи, ведомые Субэдэем и другими полководцами орды в 1238–1240 годах, согласно учению по государственному устройству, оставленному им Чингисханом, были задействованы в подавлении «мятежей» против законной высшей власти Великого каана, которая после военной кампании 1236–1237 годов и покорения в ходе ее кипчаков, народов Поволжья и Северного Кавказа распространялась на них в равной степени, как и на прочих подданных империи, будь то сибирские охотничьи племена, кочевники Центральной Азии или крестьяне Кореи. Поэтому Ба гу, как владетель огромного улуса, не отвлекался на усмирение восставших, ввиду того высокого положения, которое занимал. Кроме того, перед ним стояли задачи, выполне-выполнение которых обеспечивало бы успех дальнейшего похода. Это к 1240 году в первую очередь касалось увеличения численного состава монгольской армии.

Субэдэй-багатур, обладавший, как уже говорилось выше, колоссальным опытом организации степного войска, был в этой связи для главы дома Джучи просто необходим. Ему предоставили все полномочия для формирования из покоренных народов подразделений, которые должны были усилить войско вторжения. Из «Юань Ши»: «Субэдэй набрал войско из ха-бичи… и прочих» [12, с. 231], «…и пятьдесят с лишним человек [их] це-лянь, которые усердно работали на него» [6, с. 503]. Следует по тексту объяснить, что термин «хабичи» обозначает людей, «подвластных» и находящихся «под феодальным протекторатом» [6, с. 539], а «це-лянь» являлись племенными вождями, беками, биями или князьями покоренных народов. «Хабичи» и «це-лянь» (последних Рашид-ад-Дин именует еще «кирал» — короли) — «это в первую очередь булгарские, буртасские, саксинские, башкирские, мордовские и чувашские князьки с их ополчениями» [6, с. 381]. Собранные воедино, они представляли из себя значительную силу.

Кроме того, войско завоевателей пополнялось, как и прежде, за счет половцев и асов. Относительно асов и алан можно сказать, что, оказывая упорное сопротивление монголам, одна их часть, составляющая племенную верхушку, была обречена на истребление, другая же перешла на сторону пришельцев, и представители ее преданно им служили. «Юань Ши» упоминает их поименно — Арслан, Асланчин, Илья, Уваш, Николай, Батур [12, с. 244–246]. Важно отметить, что все перечисленные выше персоны перешли на сторону монголов именно в период активизации войны на Северном Кавказе в 1238–1239 годах. И наконец, Субэдэй запросил пополнения от центральной власти из Каракорума [12, с. 232]. Это подкрепление было ему отправлено, а привел войско не кто иной, как его сын Урянхатай.

В его жизнеописании записано: «[Урянхатай] прибыл с подкреплением для участия в походе чжувана Бату на различные народы — кипчаков, русских, асов и булгар» [12, С. 241].

В результате бесконечных крупных и мелких боевых действий к исходу 1239 года земли Восточной Европы от левобережья Днепра и далее на восток были приведены в состояние покорности согласно методике Чингисхана, которую его наследники тщательнейшим образом провели в жизнь, сея при этом смерть. Субэдэй-багатур, планируя кампанию по вторжению в Западную Европу, выбрал для начала ее осуществления осенне-зимний период, время года, удобное для монголов. Он и Бату уже видели свои орды на благодатных полях Паннонии и Венгерской равнине, но прежде необходимо было привести к покорности Южную Русь.

Глава восьмая. Зарево над южной Русью

Русские князья, владетели южнорусских земель, созерцая, что творят завоеватели в Дешт-и-Кипчак и ощущая на себе удары отдельных монгольских соединений на порубежье, не извлекли никаких выводов для того, чтобы как то оградить подвластные им уделы от вероятного нашествия. Ими не были осуществлены даже элементарные попытки к объединению перед лицом надвигающейся опасности. Напротив, дрязги между многочисленными рюриковичами достигли в данной ситуации абсурда, что видно на примере того, как Киев в те годы переходил по нескольку раз из рук в руки.

В 1236 году Ярослав Всеволодович захватил Киев, затеяв очередную котору с Михаилом Черниговским, что могло закончиться новым Липецким побоищем, не нагрянь монголы на Русь.

Уже весной 1238 года Ярослав оставил город, отправившись занимать освободившийся после Юрия Всеволодовича великокняжеский стол во Владимире, сообразив, что держаться за Киев нет смысла. Не нужно было обладать каким-то особым даром, чтобы предвидеть судьбу, которая ожидает мать городов русских, так как Киев, по разумению монголов, должен был быть разрушен лишь за противостояние, которое оказал им Великий князь Мстислав в 1223 году. Михаил Черниговский, заняв город по уходу из него Ярослава, похоже, вообразил себя невесть кем, потому как весной 1240 года царевич Мункэ, проводивший рекогносцировку, подойдя к Киеву и отправив Михаилу послов, был поставлен перед фактом убийства своих переговорщиков по приказу новоиспеченного киевского князя. Тверской летописец свидетельствует: «…князь Михаил послов убил…» [41, с. 173], чем лишь усугубил трагическую судьбу столицы Золотой Руси, да и себе подписал смертный приговор — через несколько лет его забьют до смерти в ставке Бату[144]. Однако и Михаил не задержался на киевском столе после того убийства, «сам убежал из Киева вслед за сыном в Венгерскую землю; а в Киеве взошел на престол Ростислав Мстиславович» [41, с. 173], «один из смоленских князей… но был вскоре изгнан более сильным претендентом — Даниилом Галицким» [46, с. 181]. Даниил не остался в Киеве и «ничего не сделал для подготовки Киева к обороне» [46, с. 182], а лишь назначил своего наместника, тысяцкого Дмитра.