Павел Дорохов - Колчаковщина

• Название: Колчаковщина
• Автор: Павел Дорохов
• Издательство: Куйбышевское книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1981

Имя П. Н. Дорохова стоит в ряду зачинателей советской литературы. Произведения его достоверно передают атмосферу сурового времени гражданской войны, первых лет Советской власти. Наиболее значительное из них — роман «Колчаковщина».

---

Чуть приоткрыли дверь.

— Ну хорошо, иди.

В сени вошел Яков Лыскин. С легкой усмешечкой оглядел милиционеров.

— Кто у вас старший?

— Я старший.

— Сдавайтесь. Штаб постановленье вынес, чтобы напрасно крови не лить, вам сдаться. Давайте оружие, вас самих не тронем.

Старший выпятил грудь, строго сдвинул брови.

— А ты кто такой? Я тебя за эти слова к стенке!

Яков Лыскин хмыкнул в бороду и внушительно сказал:

— Я штаб. А что к стенке, так ты, паря, не шибко… Вот, подойди-ка сюда.

Яков взял старшего, как маленького, за руку, подвел к окну, добродушно похлопал по плечу.

— Видал, паря, народу-то? Ну, которых перебьете, так вить не всех же… Тогда держитесь и вы. Живьем не возьмем — вместе с избой сожгем.

Глянул старший в окно. С той стороны улицы торчат из окон винтовки, нащупывают дулами запертых в штабе. У самого штаба по стенкам прижались мужики. Стрельнуть бы изо всех ружей, — нельзя, головы высунуть бунтовщики не дадут.

Старший, скрывая тревогу, отошел от окна.

— Мы тебя не выпустим, заложником оставим.

— Ну-к, што ж, мне не к спеху, — спокойно сказал Лыскин, — подожду, в штабе и без меня управятся.

Яков отошел в глубь комнаты, сел на лавку. Неторопливо порылся в кармане, вынул кисет, свернул цигарку, закурил.

Милиционеры вполголоса, искоса поглядывая на Якова Лыскина, стали обсуждать положение.

— Надо сдаваться, братцы, не вырваться. По одному перестреляют, а не то и живьем сожгут, вишь, как в мышеловке.

Старший подошел к Лыскину.

— Ну хорошо, оружие мы отдадим, нас выпустите?

— Полномочиев таких не имею, — спокойно ответил Яков, затягиваясь цигаркой, — доложиться штабу надо. Сдавайте наперед оружие, об вас разговор посля будет.

До полудня милиционеры все чего-то ждали. Яков молча сидел на лавке и попыхивал цигаркой. В полдень старший подошел к Лыскину.

— Ну, примай оружие, сдаемся.

— Так-то, паря, лучше, давно бы так.

Яков подошел к окну и махнул своим.

— Товарищи, примай оружие!

Милиционеров заперли в амбар, туда же, где сидели офицеры.

6

На заседании штаба Димитрий поставил вопрос о том, что делать с попом.

Все в один голос:

— Расстрелять и больше никаких, чтоб не доносил! Димитрий покачал головой.

— Нет, товарищи, так не годится. Как-никак поп, а у вас народ до сих пор к попам с уважением относится. Многие недовольны будут, это им обидно покажется. А нам нужно, чтобы за нами все шли.

Штабники призадумались.

— Да, пожалуй, и правда.

— Выгнать бы, по-моему, попа из Сизовки, а имущество конфисковать, — сказал Димитрий.

— Тогда уж и дьякона заодно, — поддержал Бодрых.

Яков Лыскин поскреб в затылке, сказал смущенно:

— Не виноват будто дьякон.

— Одного поля ягода, сейчас не виноват, потом будет виноват.

Молодых присоединился к Ивану.

— Верно, лучше сейчас, а то потом хлопот не оберешься.

В конце концов Петр Молодых, бывший в штабе за секретаря, записал постановление:

«Попа Ивана за донос из села Сизовки вместе с его семейством изгнать, имущество конфисковать в пользу революционной армии. Дьякона Василия, как он с попом Иваном одного поля ягода, также изгнать, а имущество конфисковать…»

Пошел Петр Молодых с постановлением революционного штаба к попу Ивану, за Петром мужики гурьбой. Выслушал поп Иван постановление, вскипел гневом великим.

— Анафемы, проклинаю из рода в род!

Побледнел поп Иван, перехватило в горле.

Смеются мужики.

— Ты, батя, тише. Как мы теперь восставший народ, революционная армия, значит, то ты теперь не шибко кричи.

Молодые парни грохочут:

— Остричь попа!

Вывели попа Ивана из дома, усадили среди двора, крепко держат за руки. Упали наземь русые кудри попа Ивана. Обкарнали пушистую бородку.

Плачет поп, от злобы задыхается.

— Будьте прокляты, прокляты!

— Не могешь проклинать, как ты теперь расстрига.

Кончили с попом, за попадью взялись. Подняли юбки попадье на голову. Мишка Сычев с лагунком дегтя подлетел:

— Помазуется раба божия Настасья, попова жена!

И мазком попадью — спереди мазок, сзади мазок.

— Хо-хо-хо! Посмоли, Миньша, посмоли!

Рвется попадья из дюжих рук, криком кричит. Поп Иван рвется, смертного поругания снести не может.

— Да разразит вас господь громом, молнией, трусом, гладом!.. О, будьте прокляты, прокл…!

Задохнулся в злобе великой, рванул ворот подрясника.

— Иди, батя, иди!

Шумной веселой толпой, будто гостей провожали, направились к реке. Почти одновременно к реке подвели дьякона вдового.

— Садись в лодку, поезжай.

Сели в лодку поп с попадьей, сел дьякон вдовый. Сунули им мужики весла в руки, оттолкнули лодку от берега.

— Поезжай да назад не ворочайся.

Лодка тихо качнулась, поплыла.

Вскочил поп Иван в лодке, простер руки к берегу:

— Проклинаю!.. Будьте прокляты во веки веков!.. В детях ваших и во внуках ваших!..

Распалилось сердце попа Ивана. Грозит кулаком, а слова в горле застряли, не вытолкнешь. Попадья дергает за подрясник.

— Сядь, отец Иван, сядь, озлобишь мужиков.

Отмахнулся поп Иван от жены, прохрипел не глядя:

— Молчи ты… мазаная!

Заплакала попадья. Низко нагнулась, закрыла руками лицо.

— Будьте прокляты, прокляты!..

— Хо-хо-хо! Позжай, батя, позжай!

Глава шестая Усмирители

1

Ночью, в двух верстах ниже Сизовки, остановился пароход «Коммерсант». На пароходе находился карательный отряд, высланный против бунтующей Сизовки, — две роты солдат, сотня польских гусар при пушках, пулеметах.

В рубке первого класса заседает военный совет: начальник отряда капитан Ефимов, ротмистр пан Зелинский, три русских офицера, два поляка.

Боевой план предложен капитаном Ефимовым.

— Пан Зелинский ссаживается на берег, тихим шагом продвигается к Сизовке, оставляет у обоих концов ее по полсотне гусар и ждет сигнала. Капитан Ефимов поднимается на пароходе к пристани, роты сходят на берег, рассыпаются вдоль берега цепью… С парохода сигнал… С обоих концов врываются гусары, с берега солдаты. Пощады никому… — Капитан Ефимов делает рукой короткий выразительный взмах: — Ни-ко-му!

Военный совет боевой план капитана Ефимова одобрил.

Гусары сводят лошадей на берег, молча строятся. Пан Зелинский выезжает вперед, тихо командует:

— Шагом ма-а-арш!

По три в ряд, взвод за взводом, гусары исчезают в темноте…

Пароход с притушенными огнями медленно пополз вверх по реке.

2

Иван Бодрых обходил посты. За конторкой пристани, у старой поваленной барки трое часовых закинули удочки.

Бодрых остановился возле мужиков.

Рыбу ловите?

— От скуки, — тихо ответил один из мужиков, — все будто дело.

Прислонился Иван к барке, задумался. К ногам с тихим шелестом набегала волна. С того берега доносился глухой шум тайги. В реке отражались звезды, ярко сиявшие на черном небе.

Вдруг Иван поднял голову.

— Чу, ребята!

Снизу по реке донесся плеск, тихий, чуть разберешь, а слышно — плещется.

— Слышь, товарищи, плещется!

Мужики повернули головы вниз по реке — на звук чутко прислушались.

— Плещется.

— Не иначе, пароход.

— Пароход, однако… Колесами плещет… тихо только.

Еще прислушались.

— Пароход, быть больше нечему.

Бодрых встрепенулся.

— Беги один в штаб, скажи товарищу Киселеву, пароход идет… Ты, Ваньша, посты на низу обеги… Без приказания стрельбы чтоб не открывать… Постам стягиваться сюда…

Получив донесение о появлении парохода, Киселев немедленно двинул к пристани все силы.

Цепи повстанцев рассыпались по берегу, щелкают затворами. Главные силы сгрудились у поваленной барки.

— Кто с револьверами — на конторку, стрелять в упор, — тихо командует Димитрий, — с пиками туда же.

Всматриваются мужики волчьими глазами в темноту, напряженно вслушиваются.

Тихо пароход ползет, не иначе еще берегом люди идут.

Димитрий опять к главным силам.

— Товарищ Молодых, с конными на поскотину!. Товарищ Лыскин, с конными по берегу, не идут ли солдаты берегом!

Молодых и Лыскин скрылись в темноте. Не успел Киселев дойти до конторки, от Лыскина прискакал конный.

— Товарищ Киселев, высадку хочут делать, к берегу пароход забирает.

Димитрий почувствовал легкое волнение. Вот оно, первое серьезное дело! Как-то поведут себя мужики. Хотел было обратиться к ним с краткой речью и тотчас же раздумал, — не до речей.

Ринулся вперед.

— За мной, товарищи! Соблюдать тишину!

Люди пригнулись к земле, распластались. Мелькают отдельными тенями, тень за тенью. Бегут неслышным бегом, на носках, по-военному.