Александр Шалимов - Человек, который замедлял и ускорял время

• Название: Человек, который замедлял и ускорял время
• Автор: Александр Шалимов
• Жанр: Научная Фантастика

---

При слове "чертежник" мужчина в сером костюме встрепенулся и мельком взглянул на Тимофея. Тимофей успел заметить, что глаза у мужчины бесцветные, круглые, холодные и очень внимательные.

- Я могу и другое, - заметил Тимофей, косясь на мужчину в кресле.

- Что именно? - спросила начальница.

- Лаборантом... или...

- Вас рекомендует кто-нибудь? - отрывисто перебила она, с неудовольствием поглядывая на Тимофея. - Если рекомендует, скажите кто?

- Я недавно в больнице лежал с одним вашим профессором, сказал Тимофей, переминаясь с ноги на ногу, - он посоветовал мне узнать на кафедре, только я забыл, какая кафедра.

Тимофей заметил, что при словах "больница" и "профессор" мужчина в кресле насторожился и стал внимательно слушать, прикрыв глаза.

- А фамилию профессора помните? - спросила женщина.

- Помню... Ефим Францевич Воротыло.

Мужчина подскочил в кресле и уставился на Тимофея. Взгляд у него был ужасно неприятный, Тимофею почему-то вдруг вспомнился взгляд змеи... Женщина за столом развела руками:

- К сожалению, наш Ефим Францевич...

- Я слышал, - сказал Тимофей.

- Просто не знаю, что вам сказать, - продолжала она, свободных штатных мест сейчас нет. Вот разве по безлюдному фонду? Вы, Петр Степанович, говорили, что вам нужен чертежник на кафедру.

- Даже очень, - сказал мужчина в кресле неожиданно приятным, каким-то бархатным голосом, - очень, Евдокия Кирилловна. Крайне.

- Так, может, поговорите с молодым человеком? - благосклонно кивнула орачжевоволосая Евдокия Кирилловна. - Это новый заведующий кафедрой, профессор Петр Степанович Овратов, - пояснила она. - Вместо покойного Ефима Францевича.

"Вот это да! - мелькнуло в голове Тимофея. - Впервые в жизни так повезло..."

Петр Степанович некоторое время внимательно изучал Тимофея, пристально глядя на него льдистыми, бесцветными глазами.

- Давно знаете Ефима Францевича? - спросил он наконец, отводя взгляд к потолку.

- Я его совсем не знаю, - простодушно сказал Тимофей. Мы... несколько дней рядом лежали в больнице.

- Раньше вы с ним не встречались?

- Никогда.

- Ну хорошо, - бархатно сказал Петр Степанович, поднимаясь. - Пойдемте ко мне на кафедру побеседуем.

- Прямо сейчас? - удивился Тимофей.

- А разве сейчас вам неудобно?

- Нет... Почему же... Могу и сейчас.

- Вот и прекрасно. Сразу обо всем и договоримся. Работа не любит ждать. - Он улыбнулся Тимофею, но глаза остались ледяными. - Будьте здоровы, Евдокия Кирилловна. Я завтра еще загляну к вам.

- Всегда вам рада, Петр Степанович.

Через час Тимофей вышел из университета с целой папкой эскизов и толстым рулоном ватмана. Эскизы он должен был как можно скорее превратить в красочные чертежи, которыми Петр Степанович предполагал украсить стены коридоров на своей кафедре.

Прошло два месяца. Наступила осень. Деревья на бульварах пожелтели, все чаще хмурилось небо. У Тимофея теперь не оставалось времени скучать... Днем он дежурил в музее, а вечерами чертил - дома или на кафедре Петра Степановича.

Странная это была кафедра. Странная во всем, начиная с названия... Называлась она кафедрой общей и теоретической физики, сокращенно КОТФ, а на студенческом жаргоне - КОТ.

- Пошли, ребята! Следующая пара у кота, - слышал не раз Тимофей, когда развешивал в коридорах свои чертежи.

Непонятно было, то ли прозвище относилось к кафедре, то ли к Петру Степановичу, которого все называли заведующим, но который пока лишь исполнял обязанности заведующего кафедрой. И чем больше Тимофей присматривался к Петру Степановичу, тем больше он казался ему похожим на длинного худого кота, который постоянно находился в движении, что-то выслеживал, вынюхивал, копал и закапывал, ластился к начальству и тотчас же шипел на тех, кого считал ниже себя. Хмурый, каверзный кот с круглыми змеиными глазами. Студенты его явно не любили, на его лекции ходили плохо. Впрочем, лекций у него было мало. Всего два раза в неделю: раз в утренние часы, раз в вечерние. Тимофей, работая вечерами на кафедре, иногда осторожно заглядывал в его аудиторию. Петр Степанович, сидя за столом, что-то говорил своим красивым бархатным голосом, а за партами дремали, заслонившись портфелями, шестеро-семеро студентов. Тем не менее, возвращаясь после лекции на кафедру, Петр Степанович каждый раз, словно невзначай, бросал дежурной лаборантке:

- Сегодня у меня опять комплект. Полная аудитория!

Или:

- Хорошо ребята ходят. Сегодня только одного не досчитался.

И иногда добавлял:

- Не понимаю, почему Ефим Францевич утверждал, будто вечерники плохо ходят на лекции...

Тимофей, как-то оставшись наедине с лаборанткой, осторожно выразил сомнение в справедливости слов профессора.

Лаборантка пожала плечами, но промолчала. Тимофей поинтересовался, сколько же студентов числится на вечернем потоке, где читает Петр Степанович.

- Побольше, чем ходят, - усмехнулась лаборантка.

- А все-таки?

- Человек пятьдесят...

Тимофей ахнул:

- Так у него больше десяти в аудитории я не видел.

- И на дневном так же, - шепнула лаборантка и испуганно оглянулась. Дверь в кабинет заведующего кафедрой была плотно закрыта, и лаборантка добавила, наклоняясь к самому лицу Тимофея:

- Он потому и не читает сам... Все лекции доцентам отдал. Разве такое при покойном Ефиме Францевиче возможно было! - И она безнадежно махнула рукой.

- А Ефим Францевич хорошим был заведующим? - поинтересовался Тимофей.

- О-о, - сказала лаборантка, и голос ее дрогнул. - Такой был человек, такой человек... Пусть земля ему будет пухом. Умный, сердечный, справедливый, все сам умел делать. Дачу собственными руками из бревен срубил - конечно, когда был помоложе. А как он лекции читал! Яблоку упасть было негде... Из других вузов приходили. - Она вздохнула. - В одном ошибся...

- В чем?

- В этом. - Лаборантка кивнула на закрытую дверь профессорского кабинета.

- А почему? - спросил Тимофей.

- Голову заморочил. Обхаживал, льстил, поддакивал, твердил направо и налево, что он ученик Ефима Францевича, а защитил докторскую, утвердили - все. Сразу когти показал...

- А он и вправду на кота похож, - заметил Тимофей после короткого молчания.

- Кто это на кота похож? - ласково прозвучало у них за спиной.

Тимофей страшно смутился, а лаборантка, даже не оглянувшись, спокойно сказала:

- Наш новый вахтер. Усы, как у кота. Вы обратите на него внимание, Петр Степанович.

- Ах, вот что, - протянул исполняющий обязанности заведующего кафедрой и, склонившись над чертежом, только что законченным Тимофеем, принялся рассматривать его.

- Неплохо, неплохо, - пробормотал он и, окинув их настороженным взглядом, снова удалился в свой кабинет, плотно закрыв дверь.

- Когда успел войти? - шепнул Тимофей.

- А вот так, - сжала губы лаборантка. - Сколько раз зарок давала: не распускать слюни... Господи, только бы до пенсии дотянуть. Еще год и три месяца...

Это был самый откровенный разговор за все время, проведенное Тимофеем на кафедре покойного Ефима Францевича. Народу на кафедре числилось человек пятнадцать, но кто-то находился в командировках, кто-то в декретном отпуске, и во время заседаний обычно собиралось человек восемь-девять.

Заседания кафедры тоже проходили странно. Говорил обычно один Петр Степанович. Кто-нибудь из преподавателей писал протокол. Остальные сидели и молчали. Ассистенты во время заседаний торопливо проверяли студенческие работы. Петр Степанович по каждому вопросу говорил долго, обстоятельно, со вкусом; подробно описывал новые мероприятия, осуществленные в последние месяцы, хотя они и так всем были известны, ненавязчиво подчеркивал свои личные усилия в деле придания кафедре "известности и научного блеска", как он любил выражаться. И в заключение всегда призывал к единству взглядов и устремлений, к дружескому сплочению для создания здорового творческого коллектива.

- Тем более, - многозначительно добавлял он, - что теперь для этого созданы все условия...

После того, как призывы к сплочению кафедры прозвучали в девятый или десятый раз, Тимофей, который во время вечерних заседаний часто чертил в углу за шкафами, поинтересовался у одного из доцентов, существовал ли здоровый творческий коллектив при старом заведующем.

- Идите-ка вы, Тимофей, знаете куда... - невежливо, но решительно сказал доцент и добавил, наклоняясь к самому уху Тимофея: - У меня эти разговоры знаете где сидят?..

Так как Тимофей не знал, он показал, где у него сидят эти разговоры, и ушел.

Тимофей уже с первых дней заметил, что сотрудники кафедры почти не разговаривали друг с другом. Приходят к занятиям или к заседаниям, сидят молча по своим углам, что-то там делают, а окончив дела, торопятся исчезнуть.

Тимофей не слышал ни научных споров, ни обсуждения новых книг, ни сообщений на научные темы. На заседаниях обычно говорилось о текущей успеваемости студентов, о выполнении графиков контрольных работ, о посещении студенческих общежитии, о новых креслах и гардинах для кафедры. Однажды кто-то из преподавателей заикнулся о приборах в одну из лабораторий. Петр Степанович долго объяснял тогда, что кафедра в основном теоретическая; это направление они и должны развивать, следовательно, приборы - не самое главное...