Урсула Ле Гуин - Инженеры Кольца

• Название: Инженеры Кольца
• Автор: Урсула Ле Гуин
• Издательство: Флокс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-87198-062-7

В сборник вошли одно из самых знаменитых произведений У. Ле Гуин «Левая рука тьмы», получившее высшие премии в области фантастики — «Хьюго» и «Небьюла», — и продолжение прославленного романа «Мир-Кольцо» Ларри Нивена «Инженеры Кольца».

Содержание:

Урсула Ле Гуин. Левая рука тьмы. Перевод М. А. Кабалина

Приложение

Ларри Нивен. Инженеры кольца. Перевод И. Е. Невструева

Словарь

Параметры Кольца

Иллюстрации: В. Васильевой

Форзацы: В. Ана

На обложке использованы работы: Б. Вальехо

---

Мы еще немного разговаривали в тот вечер, и я помню, как трудно мне было внятно и вразумительно ответить на его вопрос, что собой представляют земные женщины. Мы оба были довольно скованы и осторожны по отношению друг к другу в течение нескольких последующих дней. Большая любовь между двумя людьми всегда ведь связана с возможностью и способностью причинять друг другу боль. А до этого вечера мне никогда не пришло бы в голову, что я могу причинить Эстравену боль.

Сейчас, когда барьеры, наконец, были сломаны, те ограничения в наших контактах и взаимопонимании, с моей точки зрения, стали для меня совершенно невыносимыми. Вскоре, через два или три дня, вечером, когда мы заканчивали свой ужин из подслащенного зерна кадика в ознаменование окончания тридцатикилометрового сегодняшнего перехода, я сказал:

— Прошлой весной, за ужином, в Красном Угловом Доме, вы мне сказали, что хотите узнать немного больше об умении общаться без помощи слов.

— Да, это правда.

— Если вы хотите, я попробую научить вас пользоваться мыслеречью.

Он рассмеялся.

— Я вижу, что вы хотите поймать меня на лжи.

— Если вы и лгали мне когда-то, то было это очень давно и совсем в другой стране.

Он был человеком воспитанным и глубоко порядочным, но очень редко — в силу этого — непосредственным, но сейчас он почувствовал себя приятно польщенным.

— В другой стране я могу по-другому лгать, — сказал он. — Но я полагал, что вам нельзя обучать этому умению… туземцев, пока их планета не присоединится к Экумену.

— Это не запрещено. Просто не существует такого обычая. А я это сделаю, если вы хотите. И если у меня получится, потому что ментор из меня неважный.

— У вас есть специальные люди, обучающие этому?

— Да. Не на Старой Земле, где часто проявляются эти природные способности и где, как говорят, матери так обращаются к своим еще не рожденным детям. Правда, я не знаю, что дети, им отвечают. Но большинству из нас этому умению приходится обучаться так же, как обучаются чужому языку. Или так, как будто это наш родной язык, только очень поздно найденный.

Я думаю, что ему были ясны мои побуждения и мотивы, в силу которых я предлагал ему освоить искусство мыслеречи. Ему очень хотелось это умение освоить. Мы попробовали. Я напряг память и постарался как можно точнее вспомнить те приемы, с помощью которых меня обучали мыслеречи в двенадцать лет. Я сказал ему, чтобы он очистил свой разум и погрузил его во тьму. Несомненно, он сделал это гораздо быстрее и точнее, чем когда бы то ни было это удавалось мне, ведь он был последователем ханддары. Тогда я обратился к нему с помощью мыслеречи так внятно, как только умел. Безрезультатно. Мы попробовали еще раз. Поскольку нельзя передавать, если нет приема, пока телепатические способности не пробудятся пусть бы только одним приемом, мне необходимо было до него «докричаться», заставить его услышать меня. Я пытался сделать это на протяжении получаса, пока мое сознание окончательно не охрипло.

Он был подавлен неудачей.

— Я думал, что это будет легко, — признался он. Нас обоих эти попытки утомили, и в тот вечер от дальнейших попыток мы отказались.

Последующие наши попытки оказались не намного более удачными. Я пробовал обращаться к Эстравену, когда тот спал, вспомнив, как мой ментор говорил о случаях «сонной коммуникации» у народов, находящихся в той фазе развития, когда телепатическое общение еще неизвестно, но из этого ничего не вышло.

— Может, моя раса вообще лишена этой способности, — сказал он. — У нас было более чем достаточно слухов и знаков, чтобы хотя бы создать слово для обозначения этого явления, но мне неизвестно ни об одном подтвержденном случае телепатии.

— То же самое было и у нас на протяжении тысячелетий. Было ничтожное количество натуральных, наделенных врожденным даром людей, не понимающих значения своего дара и лишенных возможности общаться с его помощью с такими же, как они. У всех остальных — в лучшем случае дремлющие, непроявленные способности. Я уже говорил, что если не считать врожденного таланта, эта способность, хотя и возникает на физиологической основе, все же имеет психологический характер, является продуктом культуры, побочным продуктом мыслительной деятельности человеческого разума. Маленькие дети, умственно недоразвитые люди и члены примитивных человеческих сообществ не в состоянии пользоваться мыслеречью. Для разума необходима деятельность прежде всего в условиях определенной сложности. Нельзя построить молекулы аминокислот из атомов водорода, прежде нужно получить из этих атомов молекулы более сложного строения, — та же самая ситуация, что и с мыслеречью. Абстрактное мышление, дифференцированное общественное воздействие, сложные культурные приспособления, восприимчивость этическая и эстетическая — все это должно достичь определенного уровня развития, прежде чем телепатический контакт станет возможным, прежде чем станет возможным использование скрытого потенциала.

— По-видимому, мы, гетенцы, еще не достигли этого уровня.

— Вы превзошли его уже довольно существенно, но необходим еще и счастливый случай, необходимое совпадение, сочетание условий, как при возникновении аминокислот… Или, если воспользоваться сравнением из сферы развития культур, — экстремальные сравнения, но с их помощью можно сравнить нагляднее, — экстремальных методик в науке. В Экумене есть народы, обладающие высокой культурой, сложной общественной организацией, философией, этикой; высоким уровнем и значительными достижениями во всех сферах человеческой разумной деятельности, которые, тем не менее, так и не овладели умением точно взвесить камень. Конечно, теперь они могут этому научиться, однако они не смогли сделать этого полмиллиона лет тому назад… Есть народы, у которых не существует высшей математики, ничего, кроме элементарной прикладной арифметики. Каждый из этих народов вполне в состоянии понять дифференциальное исчисление, но ни один из этих народов его не открыл, и никому не было известно прежде. Кстати говоря, моя собственная раса, земляне, еще три тысячи лет тому назад не умела пользоваться нулем в математических расчетах. — В этом месте Эстравен удивленно заморгал. — Что же касается Гетена, то меня интересует, смогут ли остальные представители человечества открыть в себе способность заглядывать в будущее, если вы захотите нас научить этому, и является ли это умение тоже частью эволюции разума.

— Как вы считаете, это позитивное умение?

— Искусство точного предсказания будущего? Ну конечно!

— Может быть, для того, чтобы в нем совершенствоваться, вам придется признать его бесполезным.

— Я совершенно потрясен и восхищен вашей ханддарой, но мне часто приходила в голову мысль: не парадокс ли это, возведенный в ранг образа жизни…

Мы возобновили попытку освоения мыслеречи. Мне никогда еще не приходилось столько раз обращаться к кому-нибудь, в такой же степени нечувствительному к телепатическому сигналу. Ощущение было не из приятных. Я начинал чувствовать себя как молящийся атеист. Через некоторое время Эстравен зевнул.

— Я глух, глух как пень, — сказал он. — Лучше давайте спать.

Я согласился с ним. Он выключил свет, бормоча свою коротенькую хвалу тьме. Мы забрались в свои спальники, и через несколько минут Эстравен уже начал погружаться в сон, как ныряльщик — в теплую воду. Я ощущал этот его сон как свой собственный, чувствовал эту связь между нами и еще раз обратился в полусне: «Терем!»

Он стремительно вскочил, и его голос зазвучал в темноте прямо над моей головой:

— Арек! Это ты?

«Нет, это Генли Ай. Я обращаюсь к тебе». Он замер. Тишина, Он, манипулируя у печурки, включил свет и стал всматриваться в меня пристально и испуганно.

— Мне снился сон. Мне показалось, что я дома…

— Вы просто услышали мое обращение к вам. Это была мыслеречь.

— Ты позвал меня… Это был мой брат! Я слышал его голос. Он умер. Вы меня назвали… Ты меня назвал Терем?.. Я… Это страшнее, чем я думал. — Он затряс головой, как будто хотел стряхнуть с ресниц кошмарный сон, и спрятал лицо в ладонях.

— Харт, ради бога, простите меня!

— Нет, нет, обращайся ко мне по имени. Если ты можешь окликать меня внутри моей головы голосом человека, которого уже нет на свете, прошу тебя, называй меня по имени! Разве он бы назвал меня «Харт»? Теперь я понимаю, почему на мыслеречи нельзя солгать! Это страшно… Нет, прекрасно! Прошу тебя, обратись ко мне еще раз!

— Подожди.

— Нет. Говори!

Подчиняясь его настойчивому и испуганному взгляду, я сказал с помощью мыслеречи: «Терем, друг мой, между нами не должно быть места страху!»

Он по-прежнему пристально смотрел на меня, поэтому я решил, что он опять не слышит меня. Но он слышал.