Урсула Ле Гуин - Инженеры Кольца

• Название: Инженеры Кольца
• Автор: Урсула Ле Гуин
• Издательство: Флокс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-87198-062-7

В сборник вошли одно из самых знаменитых произведений У. Ле Гуин «Левая рука тьмы», получившее высшие премии в области фантастики — «Хьюго» и «Небьюла», — и продолжение прославленного романа «Мир-Кольцо» Ларри Нивена «Инженеры Кольца».

Содержание:

Урсула Ле Гуин. Левая рука тьмы. Перевод М. А. Кабалина

Приложение

Ларри Нивен. Инженеры кольца. Перевод И. Е. Невструева

Словарь

Параметры Кольца

Иллюстрации: В. Васильевой

Форзацы: В. Ана

На обложке использованы работы: Б. Вальехо

---

— Что передать ему?

— Нет, я только хотел бы знать…

— Если я его найду, постараюсь передать тебе известие об этом.

— Благодарю тебя, — сказал он и протянул ко мне обе руки в дружеском жесте, которым кархидцы отнюдь не разбрасываются. — Я желаю тебе успеха в твоей миссии. Он, Эстравен, верил, что ты прибыл сюда с добрыми намерениями. Я знаю, что он очень в это верил.

Для этого человека не существовало мира вне Эстравена, он света белого за ним не видел, как говорится. Он был одним из тех, кто обречен на одну-единственную в жизни любовь.

— Может быть, передать ему от тебя еще что-нибудь на словах? — спросил я у него снова.

— Передай ему, что дети здоровы, — сказал он и, поколебавшись, тихо прошептал: — Нусут, — и вышел.

Через два дня я отправился в путь из Эргенранга, пешком, на этот раз — на северо-запад. Разрешение пересечь границу Оргорейна пришло быстрее, чем предупреждали меня чиновники из посольства, и даже быстрее, чем они сами предполагали. Когда я пришел за своими бумагами, они отнеслись ко мне с язвительным почтением, недовольные тем, что протокол и предписания ради меня были нарушены. Поскольку в Кархиде не существовало никаких правил относительно выезда из страны, я отправился в путь немедленно.

За это лето я узнал, насколько приятно путешествовать по Кархиду пешком. Дороги и постоялые дворы приспособлены к пешему передвижению в такой же мере, как и для передвижения механическим транспортом, а там, где не окажется постоялого двора, можно надежно положиться на кодекс гостеприимства. Жители городов, деревушек, усадьб или хозяева доменов согласно законам гостеприимства предоставят путнику кров и пропитание в течение трех дней, а практически — гораздо дольше. Главное, что примут тебя без всяких претензий и недовольства, и так радушно, как будто ты долгожданный гость.

Я путешествовал по великолепной, расположенной в долине между реками Сесс и Эй стране не торопясь, временами подрабатывая на жизнь работой на полях обширных латифундий, потому что настала пора сбора урожая и каждая пара рук, каждое орудие труда и каждая машина, трудились, чтобы собрать урожай до наступления холодов. Все вокруг было золотым и безмятежно спокойным во время этого недельного путешествия, и каждую ночь, перед тем как лечь спать, я выходил из темного дома крестьянина-землепашца или из ярко освещенной каменной залы, в зависимости от того, где я остановился, и, стоя на стерне, всматривался в звезды, сияющие как далекие города, затерянные в пронизанной осенними ветрами холодной темноте.

Честно говоря, мне не хотелось расставаться с этим краем, так равнодушно принявшим посла со звезд, но таким доброжелательным и радушным к чужестранцам. Мне очень не хотелось начинать все сначала, повторять свое послание на новом языке новым слушателям, и, вполне возможно, опять напрасно. Я двигался скорее на север, чем на запад, влекомый любопытством, мне хотелось увидеть район долины Синот, этого яблока раздора между Кархидом и Оргорейном. Погода по-прежнему стояла ясная, но начало заметно холодать, и я повернул на запад, направляясь к Сассинот, потому что вдруг вспомнил, что там вдоль границы построено заграждение и у меня могут возникнуть сложности при попытке оставить территорию Кархида. Здесь границей была сама Эй, узкая, но очень бурная река, берущая свое начало от ледника, как все реки Большого Континента. Мне пришлось вернуться на несколько километров в южном направлении в поисках переправы, и я набрел на мост, который соединял две деревушки — Пассерер с кархидской стороны и Сьювенсин в Оргорейне, лениво поглядывающих друг на друга с противоположных берегов бурной реки Эй.

Кархидский стражник спросил только, буду ли я возвращаться еще сегодня вечером, и махнул мне рукой, мол, проходи… На орготской стороне был вызван инспектор для проведения контроля моего паспорта и прочих документов, на что он потратил не менее часа, да еще и кархидского. Он задержал мой паспорт, объявив мне, что за ним я должен обратиться завтра утром, и выдал мне вместо моего паспорта талон на питание и ночлег в Пограничном Доме Путешествующих Содружества Сьювенсин. Следующий час я провел в конторе управляющего этим домом, который листал мои бумаги и проверял подлинность моего талона, для чего он звонил по телефону инспектору Пограничного Пункта Содружества, из которого я только что явился.

Я не в состоянии точно определить и выразить смысл орготского слова, которое я здесь перевожу словом «содружество». Суть его выражает слово, обозначающее совместный прием пищи, трапезу. Его применение охватывает все общественные и государственные образования в Оргорейне, начиная от государства как некоего единства, включая тридцать три округа, до меньших административных единиц — городов, коммунальных хозяйств, рудников, фабрик и всего остального. В качестве прилагательного употребляется со всеми вышеперечисленными существительными. В форме существительного «содружество» обычно употребляется, когда речь идет о правящей структуре Великого Содружества Оргорейна, обладающей законодательной и исполнительной властью, и образуемой тридцатью тремя сотрапезниками-руководителями округов, но может означать также и всю совокупность граждан, народ страны. В этом странном отсутствии различия между общим и частным, специфическим употреблением слова, употреблении его для обозначения как части, так и всего целого, в этом отсутствии точности кроется его наиболее точный смысл.

Мои бумаги, а вместе с ними и мое присутствие были наконец одобрены, и в четвертом часу я получил мой первый за этот день после очень раннего завтрака полдник, точнее, обед, состоящий из вареного кадика и холодных ломтей хлебного яблока. При всем скоплении разнообразных чиновников Сьювенсин был маленьким захолустным местечком, глубоко увязшим в провинциальной апатии. Дом Путешествующих Содружества Оргорейна оказался меньше собственного названия. Обеденная зала, в которой не было камина, меблирована была лишь столом и пятью стульями. Еду туда приносили из деревни. В длинном помещении была спальня — шесть кроватей, много пыли и немного сырости. Вся спальня была предоставлена мне. Поскольку было похоже на то, что все жители Сьювенсина отправляются в постель сразу после ужина, я последовал их примеру. Заснул я в пронзительной деревенской тишине, которая звенит в ушах. Спал я не больше часа, и проснулся от душащего меня кошмара, в котором были взрывы, вторжения, убийства и пожары. Это был особенно мучительный сон из тех, в которых ты бежишь во тьме по незнакомой улице через толпу людей без лиц, а позади, за твоей спиной, пламя охватывает дома и слышен детский крик.

Я остановился на убранном поле около черной изгороди. Под ногами сухо потрескивала стерня. Сквозь тучи виднелся мутно-красный месяц и несколько звезд. Дул пронзительный зимний ветер. Неподалеку темнел большой овин или амбар, а где-то вдали, позади него, в темное небо извергались и разбрасывались ветром снопы искр.

Я был бос, на мне не было ни штанов, ни хиеба, ни плаща, в одной рубахе, но за спиной у меня был мой вещевой мешок, которым я в своих странствиях пользовался как подушкой. В нем была не только запасная одежда, но и мои рубины, деньги, документы, бумаги и анзибл. По-видимому, я оберегал его даже в своих снах. Я вынул из мешка сапоги, брюки, подбитый мехом зимний хиеб и надел все это на себя в морозной темной тишине, а за моей спиной пылал Сьювенсин. Я скоро отыскал дорогу, а на ней — других людей. Это были такие же, как и я, беглецы, но, в отличие от меня, они знали, куда идти. Я пошел следом за ними, так как у меня не было никакого плана действий. Мною владело только одно желание — оказаться как можно дальше от. Сьювенсина, на который, как я догадывался, напали соседи из Пассерер, селения, расположенного на другом конце моста.

Те, видимо, напали, подожгли и ушли — боя не было. Внезапно перед нами в темноте вспыхнули рефлекторы автомобиля. Сбившись стадом на обочине, мы следили за вереницей тяжелых машин, которые на полной скорости пронеслись с запада по направлению к Сьювенсину, миновали нас, ослепляя светом фар и оглушая грохотом моторов. Их было двенадцать. И опять наступили тьма и тишина.

Вскоре мы добрались до земледельческого общественного хозяйства, где нас остановили и допросили. Я пытался держаться той группы беженцев, с которой пришел сюда, но мне это не удалось. Это не удалось никому, у кого не оказывалось при себе документов, удостоверяющих личность. Они так же, как и я, беспаспортный чужестранец, были отделены от остальных и помещены на ночь в большом каменном полуподвале без окон и только с одной дверью, запертой снаружи, видимо, в каком-то складе. Время от времени двери открывались, и местный полицейский, вооруженный гетенским акустическим «ружьем», вталкивал в полуподвал очередного скитальца. Когда дверь снова захлопывалась, темнота становилась абсолютной — нигде не светилось ни щелочки. Перед глазами, лишенными возможности что-нибудь рассмотреть, кружились звезды и огненные пятна на черном фоне. В холодном воздухе было трудно Дышать от густой пыли и запаха зерна. Ни у кого не было с собой даже фонарика. Всех так же, как и меня, клонило ко сну. Двое из них были буквально в чем мать родила, и по дороге соседи дали им одеяла. У них абсолютно ничего с собой не было. Они успели схватить только свои документы. В Оргорейне лучше остаться голым, чем оказаться без своих бумаг.