Екатерина Русак - Вор черной масти

• Название: Вор черной масти
• Автор: Екатерина Русак
• Жанр: Научная Фантастика

---

Широко известны банды беспредела "красная шапочка". Это были не воры, но люди, прошедшие фронт и объединившиеся в группы сопротивления, желающие выжить в лагерях любой ценой. К ним примыкали бывшие люди из состава МВД, прокуратуры, попавшие в лагеря за нарушения служебных обязанностей, декабристы[9]. Короче те, кто носил раньше погоны и не боялся дать решительный отпор ворам или сукам.

Были "Ломом подпоясанные" или "Ломом обвязанные" - это течение мужиков, рабочих, которые не признавали законы никаких воров и дрались с ними насмерть. Их было немало уже в Ванинской пересылке, а потом, с каждым годом, они начали увеличивать свое число в геометрической прогрессии.

Появились кодлы "дери-бери", здоровенные парни из колхозов, которые были не прочь разжиться добром за чужой счет.

Были "казаки", объединения, образованные по национальному признаку, осужденные из Кубанских казаков. Были еще "чугунки" и "подводники".

Воровской мир едва успевал узнавать о тех быстрых переменах, которые происходили в лагерях Ванинской пересылки!

Но все это был лютый беспредел, который отчаянно сопротивлялся махновцам, сукам и черной масти! Мы не знали тогда, насколько он страшен... А он оказался страшен и потом, много лет спустя, вышел из ГУЛАГа!

В начале сентября 1948 года лагерное начальство пересылки Ванино создало комендатуру из заключенных. Первым ее комендантом был назначен Александр Олейник. Кто же он такой?

По рассказам, дошедшим до нас, Олейник был среднего роста, плотный, крепкого телосложения. Знают Олейника и другие люди, побывавшие на Ванинской пересылке. Олейник работал в портовой зоне. Сохранился такой рассказ бывшего зэка, знавшего Олейника: "Как-то пришла бригада с новым бригадиром. Это и был Олейник. И он вместе с бригадой паковал свинец в ящики. Воры в законе не работали, а Олейник, как и все паковал". Но вот что Олейник о себе сам рассказывал: "Закончил школу, поступил в авиационное училище. А тут война, стал летать, сбили меня под Москвой. Долго лежал в госпитале, подлечили, комиссовали, пришел домой. Мать у меня одна. На работу не устроился. Подвернулись ребята, одно дело проделали, второе, а на третьем попался. Дали срок".

По этим, даже обрывочным рассказам выясняется, что Олейник не был сукой или трюмленым вором, а всего лишь приблатненным, а еще точнее - бандитом из фраеров, не имевшим никакого веса в воровском мире. Как говорили блатные, "пыль лагерная". Но за это блатным пришлось здорово ответить! "Пыль лагерная", получив санкцию и добро начальства, показал зубы! Вот тут и досталось по полной программе и черной масти и ссученым ворам!

Каждое утро новый доморощенный комендант устраивал обход жилых бараков.

Олейник, окруженный своими приближенными и охраной, стремительно входил в барак и останавливался около стоящего на середине стола. Как правило, Сашок был одет в теплую шерстяную военную гимнастерку, галифе, а на ногах обуты "собачьи" летные унты. Из-под кубанки торчал густой темный чуб. Был он молод, красив, и мне казалось, что в нем где-то под нарочитой грубостью скрывался более мягкий человек, хотя разум говорил: это не может быть у крупного урки-убийцы.

Обведя взглядом нары, он спрашивал: "Мужики, пайки свои вы все получаете? Барахлишко не грабят?". Если кто-то из зэков заявлял, что у него отобрали пайку или теплую последнюю одежду, и указывал виновного, того выводили наружу и избивали до полусмерти.

Бронштейн рассказывает: "Олейник, получив власть, со своими людьми, численностью около тридцати, и с привлечением других сук, которые не входили в штат комендатуры, быстро навел порядок, внедрив в лагере буквально палочную дисциплину. За малейшее нарушение распорядка или правил поведения - удар железным прутом, завернутым в кусок одеяла. Зато свою законную пайку черного сырого хлеба каждый зек получал. Не было больше открытых грабежей и убийств. Число погибших значительно сократилось, хотя труповозка ходила, как и прежде, каждый день, собирая и вывозя из зоны мертвые тела".

То, что Олейник ходил в лагере с ножом, это никого не удивляло. Но кроме ножа у него еще была щегольская тросточка, внутри которой была спрятана вторая пика.

А теперь, особенно бесценными становятся свидетельства В.П. Силина, который работал в штабе УСВИТЛа в Магадане при генерале Никишове, а с 1947 года находился постоянно в Ванино в качестве начальника конвоя приемки заключенных. Не маленькое лицо. Все видел. Все знал. Все на его глазах происходило. Своих барабанщиков-пионеров[10] имел. Как без этого? Но не о том речь. Запомнилось ему как "Олейник весь этап в лагере положил. Ходит по головам заключенных: "Ты будешь сукой"?" Офицеры стояли в сторонке, смотрели"!

Это то, о чем рассказывает в ставшей хрестоматийной книге известный писатель Варлам Шаламов:

"Король договорился с начальником пересылки о страшном: он обещал навести полный порядок на пересылке, обещав своими силами справиться с "законными" ворами. Если в крайнем случае прольется кровь - он просит не обращать большого внимания.

Король напомнил о своих военных заслугах (он был награжден орденом на войне) и дал понять, что начальство стоит перед минутой, когда правильное решение может привести к исчезновению уголовного мира, преступности в нашем обществе. Он, Король, берет на себя выполнение этой трудной задачи и просит ему не мешать.

Думается, что начальник ванинской пересылки немедленно поставил в известность самое высокое начальство и получил одобрение операции Короля. В лагерях ничего не случается по произволу местного начальства. К тому же, по правилам, все шпионят друг за другом.

Король обещает исправиться! Новый воровской закон! Чего же лучше? Это - то, о чем мечтал Макаренко, исполнение самых заветных желаний теоретиков. Наконец-то блатные "перековались"! Наконец-то пришло долгожданное практическое подтверждение многолетним теоретическим упражнениям на сей счет, начиная с крыленковской "резинки" и кончая теорией возмездия Вышинского.

Приученная видеть в "уркачах", "тридцатипятниках" - "друзей народа", администрация лагерей мало следила за подспудными процессами, проходившими в преступном мире. Никакой тревожной информации оттуда не поступало - лагерное начальство имело сеть доносчиков и осведомителей совсем в других местах. До настроений, до вопросов, волновавших преступный мир, - никому не было дела.

Мир этот давно уже должен был исправляться - и наконец, этот час наступил. Доказательство сему - говорило начальство - новый воровской закон Короля. Это - результат благотворного действия войны, пробудившей даже в уголовниках чувство патриотизма. Мы же читали Вершигору, мы слыхали о победах армии Рокоссовского.

Король получил согласие на свой "опыт". В один из коротких северных дней все население пересылки Ванино было выстроено на линейке строем по два.

Начальник пересылки рекомендовал заключенным нового старосту. Этим старостой был Король. Командирами рот были назначены его ближайшие подручные.

Новая лагерная обслуга не стала терять даром времени. Король ходил вдоль рядов заключенных, пристально вглядываясь в каждого, и бросал:

- Выходи! Ты! Ты! И ты! - Палец Короля двигался, часто останавливаясь, и всегда безошибочно. Воровская жизнь приучила его к наблюдательности. Если Король сомневался - проверить было очень легко, и все - и блатари, и сам Король - отлично это знали.

- Раздевайся! Снимай рубаху!

Татуировка - наколка, опознавательный знак ордена - сыграла свою губительную роль. Татуировка - ошибка молодости уркаганов. Вечные рисунки облегчают работу уголовному розыску. Но их смертное значение открылось только сейчас.

Началась расправа. Ногами, дубинками, кастетами, камнями банда Короля "на законном основании" крошила адептов старого воровского закона.

- Примете нашу веру? - кричал торжествующе Король. Вот он проверит теперь крепость духа самых упорных "ортодоксов", обвинявших его самого в слабости. - Примете нашу веру?

Для перехода в новый воровской закон был изобретен обряд, театральное действо. Блатной мир любит театральность в жизни...

Новый обряд ничуть не уступал известному посвящению в рыцари. Не исключено, что романы Вальтера Скотта подсказали эту торжественную и мрачную процедуру.

- Целуй нож!

К губам избиваемого блатаря подносилось лезвие ножа.

- Целуй нож!

Если "законный" вор соглашался и прикладывал губы к железу - он считался принятым в новую веру и навсегда терял всякие права в воровском мире, становясь "сукой" навеки.

Эта мысль Короля была поистине королевской мыслью. Не только потому, что посвящение в блатные рыцари обещало многочисленные резервы армии "сук" - вряд ли, вводя этот ножевой обряд, Король думал о завтрашнем и послезавтрашнем дне. Но о другом он подумал наверняка! Он поставит всех своих старых довоенных друзей в те же самые условия - жизнь или смерть! - в которых он, Король, струсил, по мнению воровских "ортодоксов". Пусть теперь они сами покажут себя! Условия - те же.