Мери Каммингс - Стеклянные цветы

• Название: Стеклянные цветы
• Автор: Мери Каммингс
• Издательство: Современная школа
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-985-539-004-7

«Конец свободе!» — написала в календаре Бруни, обведя черной рамочкой тот день, когда отец прислал к ней в дом Филиппа Берка. «Больше никаких наркотиков и никаких скандальных историй!» — ишь, чего захотели! Это же не жизнь, а скучища получается! Но делать нечего — как-то придется уживаться... Да и самому Филиппу не слишком по душе роль «няньки» при вздорной и неуправляемой миллионерской дочке. Если бы не обещанные ее отцом деньги, он бы никогда на это не согласился.

Немало воды утечет прежде, чем он скажет: «Ну... мы же с тобой вроде как друзья!» — и еще больше — прежде, чем сама Бруни поймет, что ближе, чем Филипп, у нее нет никого на свете.

---

Глава одиннадцатая

Часов в десять вечера Филипп, сам себе напоминая любящего папочку, беспокоящегося о непутевой дочери, снова позвонил Дитриху. Тот доложил, что находится возле ночного клуба под названием «Дискобол», госпожа баронесса пару часов назад зашла внутрь и с тех пор не появлялась.

Домой она явилась в третьем часу ночи.

Филипп услышал, как подъехала машина, и, выглянув в окно, увидел, что Амелия, пошатываясь, бредет к дому. Через несколько минут раздался грохот — похоже, по его двери колотили кулаками и ногами.

Пришлось открыть…

С первого взгляда стало ясно, что времени она даром не теряла и что одним спиртным тут не обошлось; впрочем, джином от нее тоже несло весьма ощутимо. Волосы были всклокочены, на губах играла идиотская улыбка, а глаза беспорядочно блуждали в безуспешной попытке сфокусироваться.

Увидев Филиппа, баронесса фон Вальрехт улыбнулась еще шире, скорчила рожу, показала ему язык, выкатив его на всю длину и пошевелив кончиком; сделала неприличный жест средним пальцем — развернулась и с чувством выполненного долга поплелась по коридору.

— Стой! — Филипп догнал ее и повернул к себе. — Ты что приняла? Сожрала что, спрашиваю?

— Колесико[6], колесико! — не стала таиться Амелия. — Очень симпатичное колесико! Бе-е-еленькое! Съела, съела, съела!

— Где взяла?

— Там, где больше нету! — радостно сообщила она. — Нету, нету, нету! И вообще — не лезь ко мне! Мне сейчас хорошо! Я сейчас всех люблю — даже тебя, идиота!

Было ясно, что разговаривать с ней бесполезно.

Филипп отпустил ее, и Амелия побрела дальше в сторону своей спальни.

«Какого черта она носит эти высоченные каблуки?! — подумал он с раздражением, глядя ей вслед. — Споткнется — ноги переломает».

Он не сразу понял, что произошло, когда вместо того чтобы сделать очередной шаг, баронесса вдруг почти бесшумно осела на пол. Застонала, скрючилась…

Что с ней?!

Филипп метнулся к лежащему на боку неподвижному телу, схватил за плечо и попытался перевернуть. Она не сопротивлялась; глаза были закрыты, дыхание, ровное и глубокое, источало столь, ощутимый запах спиртного, что его чуть не стошнило.

— Амелия! — он встряхнул ее за плечо. — Амелия!

Она застонала и приоткрыла глаза, на губах вновь появилась идиотская улыбка.

— Т…т-ы-ы?

— Что с тобой, тебе нехорошо?! — И впрямь, что делать, если она перебрала со своими «колесиками»?

— Спа-ать, — поморщилась Амелия. — Уйди-и… — попыталась отпихнуть его руку.

Похоже, она просто вырубилась. К утру проспится, придет в себя…

Ну и что теперь? Оставить ее валяться тут — авось, потом сама доберется до спальни?

Да нет, не дело это!

— Ну-ка, вставай! — Филипп снова встряхнул ее за плечо. — Вставай, вставай!

Ответом был недовольный стон.

Если бы он был сейчас в форме, то просто поднял бы ее и отнес в спальню. Но до «формы» ему было весьма далеко — каждое, даже небольшое, усилие вызывало болезненные ощущения в желудке, тело покрывалось потом, и сердце начинало колотиться.

— Давай, шевелись! — он забросил руку Амелии себе на плечо и попытался выпрямиться. Как ни странно, удалось — навалившись на него всем весом, она кое-как встала на ноги.

Килограммов семьдесят, не меньше… разъелась, кобыла немецкая!

Филипп сделал шаг, еще один — в глазах потемнело, и он остановился, чтобы переждать приступ дурноты. Поймал себя на том, что бормочет: «В кроватку… нужно в кроватке спать… хорошие девочки в кроватке спят».

Еще шаг… До спальни было метров пятнадцать — он и сам не знал, как прошел их, волоча на себе еле перебирающее ногами обвисшее женское тело.

Спальня была огромная, Филипп даже не сразу заметил кровать, точнее, не сразу понял, что низкое серебристо-розовое сооружение с закругленными углами и есть кровать. Пот заливал глаза. Скорее, дойти, скинуть с себя эту тушу… Еще несколько шагов — и баронесса рухнула ничком на постель, а он осел рядом, прислонившись спиной к тумбочке.

Ну вот, теперь уложить ее поудобнее — и можно отправляться спать: до утра она с места не сдвинется…

При попытке расстегнуть туго затянутый широкий пояс, поддерживающий юбку, Амелия очнулась и вцепилась ему в рубашку.

— П…пе…

— Чего?

— П…пе…репихнемся?!

— Пошла ты! — Филипп хлопнул ее по руке, чтобы не мешала.

— А че?

— Заткнись! — от души посоветовал он, расстегнул пояс и выпрямился.

Амелия лежала на спине с закрытыми глазами. Похоже, снова отключилась.

Ладно, пусть спит.

Он уже направлялся к двери, когда еле слышный звук, донесшийся сзади, заставил его обернуться. В следующий миг он метнулся обратно — сработало какое-то шестое или седьмое чувство — схватил ее за руку и рванул, переворачивая набок.

Выпучив глаза, Амелия давилась, открывая рот, словно вытащенная из воды рыба. Дернулась, захрипела — и из этого самого рта на пол, на стоящие у кровати домашние туфельки хлынул поток отвратительно воняющей спиртом жидкости.

О господи! Филипп схватил ее за плечо, чтобы не дергалась, положил руку на лоб, придерживая голову в нужном положении. Черт… ему на брюки тоже попало!

Ну, что теперь с ней делать? Оставлять ее одну нельзя — это ясно!

Словно подтверждая его мысли, Амелия опять начала давиться — на этот раз он был готов и сразу повернул ее так, чтобы лицо оказалось над полом, но похоже, в желудке у нее уже ничего не осталось.

Первое короткое ощущение паники прошло, теперь Филипп был способен рассуждать и действовать хладнокровно. В свое время его обучали правилам первой помощи при ранениях, но никому бы, разумеется, и в голову не пришло включать в систему обучения рейнджеров раздел: «Как помочь упившейся и накачавшейся наркотиками баронессе» — оставалось призвать на помощь собственный жизненный опыт и здравый смысл…

Для начала он прошелся по спальне и обнаружил дверь в ванную; подхватил Амелию за плечи и под коленки и понес туда. Про себя удивился: откуда только силы взялись?! — дотащил, посадил на табуретку и начал раздевать.

Баронесса сидела с полузакрытыми глазами. Сняв с нее жакет и топик-маечку, Филипп пустил в ванну воду — прохладную, чуть теплее комнатной; налил воды в стаканчик для полоскания зубов, поднес ей ко рту:

— Пей!

Она сделала несколько глотков — после чего он еле успел приподнять ее и наклонить над раковиной: выпитое сразу же попросилось обратно. Пока Амелия стояла, вцепившись обеими руками в края раковины и тупо уставившись в сливное отверстие, Филипп быстро стащил с нее юбку и колготки.

— Давай-ка! — посадил ее на край ванны, перекинул ноги внутрь; ухватив за плечи, приподнял и опустил в воду. Точнее, плюхнул, выплеснув на себя чуть ли не ведро воды.

В горячке он и не заметил, как содрал с ладони повязку и подсохшую корочку над ожогом — руку теперь дергало и пекло. Но эту, физическую боль заглушала одна pi та же, крутившаяся в голове мысль: «Она могла умереть!»

Если бы он не обернулся или ушел чуть раньше — или его вообще бы не было в доме — возможно, Амелия лежала бы сейчас мертвая. Вот эта здоровая и красивая женщина с белой кожей и золотыми волосами лежала бы бездыханная, захлебнувшись собственной рвотой.

Какой бы она ни была, как бы ему ни хотелось порой ее придушить — он никому не пожелал бы подобной смерти!

Он взглянул на Амелию — та вытянулась в ванне во весь рост; голова лежала на подголовнике, руки безвольно болтались в воде, будто вареные макаронины. Никаких сексуальных эмоций, несмотря на свою наготу, у Филиппа она сейчас не вызывала.

Прямо над ней, на стене, красовалось большое керамическое панно: на голубом фоне — красные рыбки, причудливые раковины, крабы и зеленые водоросли. Неужели тоже она сама сделала?!

Вообще у бабы, судя по дому и по одежке, вкус есть… ну чего же она при этом такая дура?!

Не вставая, он отрегулировал душ на гибком шланге так, чтобы вода была не совсем ледяной, и направил струю Амелии в лицо. Это вызвало немедленное оживление: она начала морщиться и плеваться, попыталась отмахнуться; возмущенно бормоча: «Ты че?.. Ты че?!»

— Да все уже, все! — успокоил Филипп и выключил душ. Встал, наклонился над ней: — Давай-ка, обними меня за шею!

Она послушалась, и он выволок ее на край ванны, не обращая внимания на мокрые губы, тычущиеся ему в лицо — похоже, слово «обними» подействовало на нее определенным образом. Обтер кое-как полотенцем и повел обратно в спальню.

Теперь Амелия уже могла идти, пошатываясь, но «своим ходом». Дошла до постели и грохнулась туда; перевернулась и, глядя на него, заявила:

— Мне холодно… — На губах у нее образовалась кокетливая, по ее мнению, улыбка.

Он вытащил из-под нее одеяло, набросил сверху — возможно, она имела в виду нечто другое, но ему общества баронессы фон Вальрехт хватило на сегодня с лихвой.