Линда Холман - Шафрановые врата

• Название: Шафрановые врата
• Автор: Линда Холман
• Издательство: Клуб Семейного Досуга
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9910-1632-2

Автокатастрофа оставила глубокий след на ее лице и в сердце: унесла жизнь отца. Молодой врач, оперировавший Сидонию, стал ее первым мужчиной. Но, узнав о ее беременности, он уехал, не попрощавшись. Сидония знала, что искать беглеца нужно в Марокко. Женщине указали на дом, где он провел не одну ночь. Кто ждет путницу за заветной дверью?..

---

Я знала, что от Манон нельзя добиться правды. Этьен защищал меня. Мне нужно сказать ему, что я достаточно сильная, что смогу вынести его болезнь. Я выйду за него замуж и буду с ним рядом. Он может отбросить свои страхи.

Незачем было возвращаться в Шария Зитун. Я выяснила отношения с Манон. Она бы снова лгала и запутывала меня. Она не сообщила бы мне ничего о возвращении Этьена. Был только один человек в Марракеше, который мог помочь мне сейчас.

Я взяла калече до Сада Мажорель. Я надеялась, что найду Ажулая, работающего там. Если нет, я могу спросить у мсье Мажореля, когда он приедет в следующий раз. Я увидела троих мужчин в белых одеждах, вскапывающих одну из цветочных клумб недалеко от входа.

— Pardonnez moi[73], — обратилась я к ним, отметив отчаяние в своем голосе.

Все трое мужчин выпрямились. Посредине стоял Ажулай.

— Ажулай! — воскликнула я облегченно, как будто искала его много лет. — Ажулай! — повторила я, подходя ближе.

Я знала, что говорю слишком громко, но, пожалуй, я была не в состоянии говорить тише.

— Можно мне поговорить с вами? Это касается Этьена. Мне… мне нужно… — Я запнулась и сжала губы. Что мне нужно?

Остальные мужчины наблюдали за тем, как Ажулай перешагнул через кучи красной земли и подошел ко мне.

— Пожалуйста, мадемуазель О'Шиа, — сказал он, — идите и присядьте там, в тени. Я скоро закончу. Подождите меня.

Через некоторое время он воткнул свою лопату в кучу земли и подошел ко мне.

Я поднялась.

— Мне нужно спросить у вас…

Но он прервал меня, подняв одну руку.

— Пожалуйста, давайте не будем говорить здесь.

Я поняла, что вела себя неподобающим образом, явившись к нему на работу.

— Мне можно отлучиться, но я должен вернуться. Пойдемте. Мы пойдем ко мне домой.

Я беспомощно кивнула и последовала за ним через сад на улицу. Пока мы шли к его дому, я ни о чем не спрашивала.

— Вы не сможете долго идти по такой жаре, — сказал он, глядя мне в лицо.

И снова я просто кивнула. Он подозвал калече, и мы забрались внутрь. Я неотрывно смотрела на свои ботинки, пока нас раскачивало и трясло, и подняла глаза, только когда почувствовала, что калече остановилась. Ажулай вылез и подал руку, чтобы помочь мне выйти.

Мы шли в медину, но не через Джемаа-эль-Фна; очевидно, были и другие входы в старый город. Я не знала, как далеко мы зашли по узким улочкам. Наконец Ажулай достал из складок своей джеллабы большой ключ и открыл дверь в воротах. Его руки были в красной грязи. Я посмотрела на его лицо — на щеке и скулах были полоски грязи. Его белая одежда — джеллаба, свободные хлопковые штаны и чалма, которые, должно быть, мсье Мажорель заставлял носить в саду всех своих рабочих, — также загрязнилась.

— Прошу прощения, что оторвала вас от работы, — заговорила я. — Но, Ажулай… Ажулай, мне нужно поговорить с кем-нибудь об Этьене. Мне нужно, чтобы вы рассказали все, что знаете. Манон говорит… — Я запнулась. Я не хотела рассказывать о своем ребенке. Или он уже знает?

Мужчина, вышедший из ворот соседнего дома, бесцеремонно рассматривал меня. Ажулай кивнул.

— Пройдемте внутрь.

И снова я пошла за ним; я отметила только, что мы шли через внутренний двор. Когда он остановился, я тоже остановилась. Он снял свои бабучи и жестом указал на открытую дверь. Я замерла в нерешительности, зная уже, что не снимать обувь, заходя в чей-то дом, было признаком невоспитанности. И тем не менее… Я опустила глаза на свои ботинки, прикидывая, сколько времени буду их снимать и что буду хромать, идя через комнату без моей встроенной подошвы.

— Прошу вас, — сказал он, и по тому, как он протянул руку, приглашая меня войти, я поняла, что он не ждет, что я сниму обувь. Внутри он жестом показал на кушетку, и я присела на ее край. Он удалился, а я зажмурилась и закрыла лицо руками.

Через несколько минут я услышала шелест ткани и, подняв глаза, увидела пожилую женщину, несущую поднос с чайником и двумя стаканами. Она поставила поднос, наполнила один стакан и протянула его мне.

Я взяла его, сказала «шукран», затем поставила стакан на стол. Женщина наполнила другой стакан, поставила его на стол рядом с моим и вышла.

Не знаю, как долго я смотрела на эти два стакана чая. Наконец появился Ажулай; он все еще был в рабочей одежде, только без чалмы, но лицо и руки были чистыми. Капля воды, задержавшаяся на мочке его левого уха, сверкала как бриллиант; его волосы были влажными и вились над воротником.

— Что вы хотите узнать об Этьене? — спросил он, поднимая свой стакан с чаем.

— Когда вы пришли в отель и я думала… Когда Манон солгала мне… вы сказали, что мы поговорим о нем снова. Сейчас мне нужно получить ответы на некоторые вопросы.

Ажулай посмотрел мне в лицо.

— Я его… мы должны были пожениться. — Неожиданно для себя я с трудом говорила все это под пристальным взглядом Ажулая. Он не сводил с меня своих глубоких синих глаз. — Он уехал из Америки так неожиданно. — Я не сказала «он бросил меня», и тем не менее мне казалось, что Ажулай слышал эти несказанные слова, и я силилась не опустить глаза. — Его внезапный отъезд… у нас не было возможности поговорить… о важных вещах. Я приехала сюда, чтобы найти его, попытаться понять… — Мой голос прерывался. Почему я оправдывалась перед этим человеком? Он ничего не делал, он просто наблюдал за мной, давал мне возможность рассказать ту часть истории, которую я могла рассказать. Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. — Я недавно снова говорила с Манон, — продолжила я. Я хотела увидеть, как изменится лицо Ажулая, когда я назову имя его любовницы. Но он никак не отреагировал на это. — И теперь я знаю больше. Я знаю о его болезни и, мне кажется, знаю, почему он уехал. Но я должна найти его и сказать ему… Мне просто необходимо снова увидеть его. Это важно для его будущего. Для нашего будущего. Мне нужно знать, где он.

Ажулай все еще изучающе смотрел на меня. Я не могла понять, что выражало его лицо, но он выглядел отстраненным, будто в нем происходила внутренняя борьба.

— Я знаю, что вы можете сказать мне больше, чем Манон. Несомненно, она от меня многое скрывает.

Ажулай не пил чай, но все еще держал стакан, казавшийся маленьким в его большой руке.

— Секреты Манон — ее секреты, — наконец заговорил он. — Я могу вам рассказать немного больше о том, как вел себя Этьен, когда был здесь. О том, чему я был свидетелем.

Я кивнула и подалась вперед.

— Да-да, хорошо. Расскажите же мне о нем!

Ажулай устремил взгляд поверх моей головы, словно не хотел смотреть на меня, говоря об этом.

— Он говорил, что не мог спать, что он не спал по нескольку ночей подряд. Он постоянно испытывал беспокойство; я видел, как он принимал таблетки из какого-то пузырька.

— Он всегда принимал их, — сказала я.

— В последний вечер, когда я видел его, — продолжил Ажулай, — он выпил бутылку абсента, всю, стакан за стаканом. Он курил киф больше, чем следовало. Он принял больше таблеток, чем обычно. И все равно не мог успокоиться. Он то ходил, то садился, то ходил, то садился. Руки у него дрожали.

— Это понятно. Мысли о болезни… незнание, как долго это может продолжаться, прежде чем… — Я замолчала. Я не хотела говорить Ажулаю, что Этьен страдал из-за того, что бросил меня. — Значит, Этьен просто уехал? Он не говорил, куда едет? Или когда вернется?

Мы сидели молча. Наконец Ажулай сказал:

— Он упоминал и Касабланку, и Рабат.

Я подумала об этих многолюдных городах, о своей поездке с Мустафой и Азизом через Сейл. Мне вспомнились трудности, с которыми я столкнулась в поисках Манон здесь, в городе поменьше с французским кварталом, где я была в обществе европейцев, могла говорить на родном языке и чувствовать себя в безопасности. Я пыталась представить, как я приеду в Касабланку или Рабат в поисках человека, которого никто не знает, которого, может быть, там и нет.

Я прикрыла глаза рукой, понимая, что это невозможно, а Ажулай сказал, будто прочитав мои мысли:

— Это не совсем хорошие города для одинокой женщины, мадемуазель О'Шиа. — Ни иностранки, ни местные женщины не ездят здесь одни. — Он смолк, а я опустила руку. — Он вернется в Марракеш.

— Да? — загорелась я. — Так что, ждать? Но когда? — Я выпрямилась. — Когда, Ажулай? Когда он вернется?

— Возможно, он вернется в следующем месяце. Из-за Баду. Чтобы повидаться с Баду.

— В следующем месяце, — повторила я.

— Он просил, чтобы я заботился о нем — о Баду — как смогу, пока его не будет здесь. Хотя… я всегда заботился о Баду.

— Потому что Манон не может заботиться о нем должным образом.

Сказав это, я ожидала, что он будет защищать ее. Как ее любовник, он должен защищать ее, так ведь?

Послышался призыв к вечерней молитве, но Ажулай не преклонил колени и не прижался лбом к полу. Он поднялся и сказал: