Линда Холман - Шафрановые врата

• Название: Шафрановые врата
• Автор: Линда Холман
• Издательство: Клуб Семейного Досуга
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9910-1632-2

Автокатастрофа оставила глубокий след на ее лице и в сердце: унесла жизнь отца. Молодой врач, оперировавший Сидонию, стал ее первым мужчиной. Но, узнав о ее беременности, он уехал, не попрощавшись. Сидония знала, что искать беглеца нужно в Марокко. Женщине указали на дом, где он провел не одну ночь. Кто ждет путницу за заветной дверью?..

---

— Этьен, — повторяла я уже тише, и мой голос снова и снова отражался от стен и потолка.

Казалось, ничего нельзя сделать, невозможно остановить истекание жизни из меня.

Я легла на жесткий кафельный пол ванной, подстелив полотенце, и подняла согнутые в коленях ноги. Я так рыдала, что ощущала пульс в голове. Мне очень хотелось пить, но у меня было недостаточно сил, чтобы дотянуться до крана.

Так я и лежала на полу, пока слабый утренний свет не упал на мое лицо, пробившись в окно и открытую дверь ванной комнаты. Я смотрела, как свет перемещается на кровать и стену. В запертую дверь тихо постучали, но я не отозвалась. Я не могла подняться, не могла закрыть глаза. Было такое чувство, что мое тело стало хрупкой скорлупой, а мой мозг был зажат в кулак и там пульсировал. В голове настойчиво звучала одна и та же фраза: «Твой ребенок мертв. Твой ребенок мертв».

Сквозь приоткрытое окно доносились крики, детские голоса и непрекращающийся лай собаки.

Снова постучали, и женский голос сказал:

— Мадам! Мадам! Я уберу в комнате.

Ручка задергалась. Я глубоко и судорожно вдохнула и поднесла руки к лицу. Мои щеки были влажными. Ручку уже не дергали.

Было больно двигаться; у меня болели суставы, словно я подхватила грипп. Покачиваясь, я все же смогла принять сидячее положение и посмотрела на окровавленные полотенца на полу возле меня.

— Этьен, — прошептала я. Что мне делать теперь? Что мне делать теперь?

Я поднялась, держась за раковину, набрала в ванну воды и искупалась. Потом надела свежую ночную рубашку, выбросив грязную в мусорную корзину. Я была слишком слабой, чтобы смыть кровь и отмершие ткани с полотенец, поэтому оставила их в воде в ванной, а потом вернулась в постель. Я лежала, уже не в состоянии плакать.

Я держалась за живот; трудно было принять то, что эта крупица жизни, которую зачали мы с Этьеном, исчезла.

Я понимала, что нахожусь в шоковом состоянии; я не могла думать ни о чем другом, кроме как о смерти этого маленького создания. Помню, что в какой-то момент я сложила вместе ладони и стала молиться за его душу. Я не знаю, сколько прошло времени, но когда снова послышался звон ведра в холле, а затем стук в мою дверь, я отозвалась.

— Пожалуйста, — сказала я так громко, как только могла, — попросите мадам Буиссон прийти в мою комнату. Пусть она придет. Я больна.

Когда она пришла, отперла дверь и остановилась на пороге, глядя на меня оттуда, я призналась ей, что ночью мне было плохо и что мне нужен врач. Я с трудом села на узкой кровати — одеяло сбилось и громоздилось поверх моих ног.

Она кивнула; ее лицо не выражало никаких эмоций, как и вчера, но когда ее взгляд метнулся в сторону открытой двери ванной, я заметила, как от резкого вдоха поднялась ее грудь. Я проследила за ее взглядом. Одно из окровавленных полотенец было оставлено мной на полу. Она подошла к ванной и заглянула туда, затем с громким стуком закрыла дверь. Она снова пристально посмотрела на меня, едва заметно покачала головой и ушла.

Думаю, я заснула, поскольку мне показалось, что прошло совсем немного времени до ее возвращения с мужчиной средних лет с густыми усами и слишком набриолиненными волосами. В руках он держал черную сумку; я заметила, что кожа на его пальцах потрескалась.

— Мадемуазель О'Шиа, — произнесла мадам Буиссон, а потом добавила: — Американка, только что приехала, — таким тоном, как будто она вдыхала какой-то неприятный запах.

Врач кивнул мне. Итак, портье теперь называла меня именем из паспорта, с ударением на слове «мадемуазель». Она осталась в комнате и стояла у двери, скрестив руки на животе.

Врач спросил ее — интересно, почему он не говорил со мной? — по какой причине его вызвали. Женщина пояснила очень тихим голосом, что ночью я потеряла много крови. Она сказала «de pertes de sange»[45] почти шепотом, как будто было неприлично произносить эти слова. А затем она подняла брови и посмотрела с таким видом, словно знала что-то еще.

— А-а, — протянул врач, взглянув на меня. — La fausse couche[46]?

— Скорее всего. Все указывает на то, что это был выкидыш, доктор, — сказала женщина; у меня создалось впечатление, что она получала непонятное удовольствие, отвечая на его вопросы.

Затем он спросил портье, что я делаю в Марселе, и она сказала ему, что я здесь проездом и направляюсь в Танжер.

Он снова посмотрел на меня и покачал головой.

— C'est impossible[47].О, но это не может быть, мадемуазель, — произнес он на ломаном английском громко и медленно, как будто я была глухой или очень глупой. — Вы не должны совершать путешествие, — сказал он, и я наконец поняла, почему он игнорировал меня и говорил о моем положении только с портье: она подчеркнула, что я американка, и он не знал, говорю ли я по-французски, а она не сказала ему об этом. Он снова перешел на французский и повернулся лицом к портье: — Она не может ехать туда одна сразу после выкидыша.

— И она калека, — сказала женщина, глядя на меня через плечо доктора.

Я была слишком слаба, слишком смущена, чтобы остро воспринимать ее бессердечие.

Доктор покачал головой.

— Ну что ж. Ясно как день, что ей не следует отправляться в такое опасное место. И чтобы оправиться, ей понадобится какое-то время. Скажите ей, пусть возвращается в Америку, как только сможет.

— Господин доктор, — заговорила я по-французски, — я все понимаю. Пожалуйста, говорите со мной.

Его щеки покрылись пятнами, но он быстро взял себя в руки, прочистил горло и поправил свои безукоризненные лацканы.

— Извините. — Он взглянул на мадам Буиссон. — Я не знал, что вы говорите по-французски.

Я откинула со лба свои спутанные волосы.

— Я должна ехать. В Северную Африку, — сказала я. — Я должна добраться до Танжера как можно скорее. Как вы думаете, когда я смогу продолжить путь?

— О, мадемуазель! — воскликнул он. — Я не рекомендую вам совершать поездку сейчас. У вас есть друзья в Марселе или, может быть, где-нибудь во Франции, у кого вы могли бы остановиться ненадолго, пока ваше тело окрепнет?

Я покачала головой.

— Нет. Мне нужно ехать. — Я попыталась произнести это твердо, но голос отказывался меня слушаться. Он был слабым, мои губы дрожали.

— Если вы настаиваете, я только могу посоветовать вам найти сопровождающего. Чтобы… ну, чтобы он поддержал вас, пока вы здесь. Я не имел в виду ничего такого… Но путешествие потребует физических сил, а потом вам будет необходимо адаптироваться к климату. В тех местах могут отнестись непочтительно к такой леди, как вы, явно благовоспитанной и деликатной. Которая только что пережила такую потерю.

У меня запекло в глазах, и я быстро заморгала, чтобы остановить слезы.

— Но ведь нет причин, чтобы мое выздоровление затянулось, так ведь? — спросила я.

— Мадемуазель, как я уже сказал, вы должны набраться сил и дать возможность вашему организму восстановиться. Сколько месяцев было?

— Три, — сказала я.

Он разгладил усы большим и указательным пальцами, поднял свою сумку, открыл ее и заглянул внутрь, затем вытянул узкий зеленый флакон и поставил его на стул рядом с кроватью.

— Кровотечение остановилось?

— Почти.

— А выкидыш был полным?

Я не поняла.

— Я… я не знаю.

— Вы думаете, ваше тело само избавилось от всего?

Я сглотнула.

— Думаю, да.

— Может, вам нужно обратиться в больницу? Поблизости есть одна с палатами для иностранцев. Я могу организовать машину…

— Не думаю, что в этом есть необходимость.

— Хорошо. Но если возникнут подозрительные симптомы, вы должны обратиться в больницу. В любом случае, оставайтесь в постели несколько дней и не предпринимайте ничего сами. Я оставляю вам кое-что, — он указал на флакон, — это помогает в таких ситуациях. Принимайте по две столовые ложки утром, днем и вечером сегодня и еще два дня. Это вызовет спазмы. Если остатки не вышли полностью, это поможет вывести все из матки.

После этих слов ужас и сильная душевная боль овладели мною снова, так что я даже прикрыла глаза рукой. Я вся дрожала, зубы чуть слышно стучали. Я знала, что мне придется задать вопрос, глубоко засевший в моей голове. И я не знала, выдержу ли, услышав ответ на него. Я убрала руку и посмотрела доктору в лицо.

— Могло ли это произойти по моей вине? — спросила я. — Это из-за того, что я плыла на корабле из Америки всю прошлую неделю? Или… я слишком много переживала последнее время. — Я судорожно выдохнула. — Возможно, я плохо питалась. У меня были проблемы со сном. Причина во мне? Это моя вина в том, что я потеряла ребенка?

— Мадемуазель, — произнес доктор уже более доброжелательным тоном. Он подошел ближе к кровати. — Иногда это просто особенности организма. Никогда нельзя быть уверенным… — Он похлопал меня по руке. — Но вы не должны казнить себя. Постарайтесь поспать. Мадам Буиссон, принесите еще одно одеяло и суп. Вы должны восстановить свои силы. И пожалуйста, как я уже говорил, если у вас опять возникнет боль или какие-то другие осложнения, вы должны пойти в больницу. Пообещайте, что сделаете это, мадемуазель!