Роман Мережук - Солнценосец

• Название: Солнценосец
• Автор: Роман Мережук
• Жанр: Фэнтези

---

Лотт чувствует недовольство. Он видит обреченность в глазах матерей, боящихся, что их чада умрут с голоду. Они знают сколь беспощадна зима к неготовым. Оруженосец видит сжимающиеся кулаки мужичин. Чувствует их злобу также ясно как свежий воздух во время грозы.

Сторм забыл о том, какими могут быть отчаявшиеся люди. Он рыцарь, живет при дворе и мнит себя тем, кто стоит над остальными. Лоттар тоже оторван от мира, в котором родился. Он сытно ест и крепко спит. Ему не нужно вставать до заутреней молитвы, чтобы покормить скот и взяться за плуг. Но почему он видит то, чего не видит брат?

- Пусть их судит лорд, - говорит он. - Сир Томас справедлив. Он поймет нужду этих людей.

- Зачем ему ехать в пропахшую навозом деревню? - смеется Сторм. - Эти люди ничто. Такой же скот как коровы или овцы. А стаду нужна крепкая рука. Клянусь моими шпорами, они ее получили.

- Так нельзя, - растерянно говорит Лотт. - Ты творишь самосуд.

- Ты так ничего и не понял. Лорду Кэнсли нужны верные люди. Он выбирает между нами, и самые достойные станут с ним вровень. Нельзя показывать слабину. Нельзя не выполнять приказы.

Лотт понимает гораздо больше, чем думает брат. Он догадывается о том, что Сторм метит на место наследника их сеньора. Лезет вперед, словно медведь-шатун и убереги Аллана того, кто станет у него на пути.

- Он должен знать.

- Он узнает, что зерно доставлено. И все.

- Нет!

Лотт садится в седло, забыв про поклажу.

- Он узнает обо всем, что ты здесь устроил.

- И похвалит меня, - ухмыляется Сторм. - Последний шанс, Лоттар. Ты со мной или против меня.

- Зейд! Поехали со мной. Ты ведь понимаешь, к чему все клонится, ты такой же, как я. Милорд должен знать правду.

Секунду кажется, что Зейд готов перейти на его сторону. Его лицо бледнеет, и рыжие веснушки проступают каплями крови. Он делает шаг в сторону, неуверенно тянется к поклаже, но затем одергивает руку. Зейд идет вслед за Кайлом, бубня под нос проклятия.

- Ты всегда был трусом, - говорит напоследок Сторм. - Ни на что не годный крестьянин. Скачи быстрее, Робкий Лотт! А когда увидишь лорда Кэнсли, передай ему, что Луговье пришлет зерно в Кабанью Нору. Передай мои слова, и ты увидишь, на чьей стороне правда.

Лотт мчит по бездорожью весь день. Снег метет в лицо. Солнце поглощают темные облака. Он ориентируется только по знакомым местам.

Колкие слова незримыми стрелами вонзаются в спину, гонят вперед, словно егеря дикого зверя. Неужели Сторм прав? Лорд Кэнсли не может быть таким бессердечным. Он обязательно разберется, в чем тут дело. И воздаст каждому по делам его.

Но что, если Сторм прав? Их послали за зерном, и обида на брата заставила его поступить наперекор зову родной крови. Брат добудет провизию, вряд ли сир Томас поинтересуется каким образом. Что лорду до проблем одной деревни? Человеком больше, человеком меньше. Главное - результат.

Его точит сомнение в собственной правоте. Решимость по капле убывает с каждым часом. Он думает, не повернуть ли назад. Нет, он отрезал пути к отступлению. Если он вернется в Луговье без лорда Кэнсли, навсегда останется Робким Лоттом.

Он берет себя в руки. Яростно сдавливает бока ни в чем не виновной лошади и мчится вперед, штурмуя белую пелену.

Надежды сира Томаса не оправдываются. Лесные Призраки не посетили лежбище, предпочтя иную дорогу.

Княжеская дружина стоит небольшим, но обороноспособным лагерем вокруг неглубокого оврага. Воины отдыхают после дня тяжелого перехода. Лошади поглощают стремительно таящие запасы сена.

Лотт идет к своему сеньору, не отвечая на закономерные вопросы. Людям интересно, где он потерял остальных.

Он сжато информирует обо всем, что произошло в Луговье. Не приукрашивает факты, не обеляет себя. Он не может понять обрадован или огорчен Томас Кэнсли. Суровое лицо нерушимо как камень. Лорд поглаживает длинные усы, решая как быть.

И вот, когда Лотт почти уверен, что его выведут перед ратью и выпорют за непокорность, лорд Кэнсвудский дает ответ:

- Я услышал тебя, Лоттар Марш. Я узнаю о том, что произошло. И ты поедешь со мной.

Сир Томас берет с собой треть воинов. Остальных разбивает на десятки и отсылает патрулировать Край Мира. Остготы вполне способны нанести еще один набег, набравшись наглости после Милотравья.

В пути у троих лошадей слетают подковы и, чтобы бедняги не охромели, воины пересаживаются на тех, что повыносливее. Пороша застит глаза, сугробы растут прямо на глазах. Лотт понимает, что случись все на день позже, они добрались бы в Луговье спустя неделю.

Деревня кажется пустой. В предвечерних сумерках горят несколько огней, да и те - перед воротами. Их никто не встречает. Ставни на окнах заперты. Лошади прядают ушами. Они первыми чуют кровь.

Лотт охает. Он словно впервые видит своего брата. Тот уже не похож на рыцаря в сияющих доспехах. Скорее на пугало для ворон. Сторм в одной рубахе, подвешен цепью к столбу. Рядом с ним Кайл и Зейд. Кайлу не до смеха. Его лицо исказила маска ужаса. Глядя на Зейда, Лотт чувствует вину. Не уберег, не сумел достучаться. Странно, что он переживает за него больше, чем за брата. У всех троих вспороты животы. Внутренности требухой валяются под босыми ногами. Животы набиты порченым зерном под завязку. Белая Гниль ломится из вскрытых мясницким тесаком тел, лезет из открытых ртов, ушей, выколотых глазниц.

Не в силах больше смотреть Лотт отворачивается и ловит взгляд сира Томаса. Милорд мрачен.

Первый клинок Кэнсвуда погиб так глупо, так нелепо. Не от рук орд захватчиков. Всего лишь от крестьянских дубин.

Томас Кэнсли медленно достает меч из ножен. Велит солдатам окружить деревню и рубить всех непокорных.

Воины врываются внутрь. Слышатся крики и лязг оружия.

- Слезай с коня, - велит сир Томас.

Лотт повинуется, стараясь не делать резких движений. Все слова, что он сказал ему, теперь только эхо. Он жив, тогда как остальные мертвы. Он не защитник деревни, он малодушный пособник бунтовщиков. Не важно, что Сторм вынудил людей пойти на крайность. Не важно, чья душа более черна - его или брата. Сторм прав. Томасу Кэнсли важен результат. И Робкий Лотт дает его своему сеньору.

- Мой лорд...

- За трусость, - сухо говорит сир Томас. - За бегство, за не выполнение приказа, за то, что не встал плечом к плечу с собратьями, а позорно бежал с поля боя, приговариваю тебя, Лоттар Марш, к изгнанию с княжьего двора. Меч, щит и латы долой.

Он выполняет волю своего господина беспрекословно. Обезоруживает себя среди побоища. Легкая куртка не спасает от колкого мороза, но Лотт благодарен за то, что ему оставили хотя бы ее.

- Иди и помни, - говорит вслед сир Томас. - Братоубийцы горят на самом дне ада.

"Если подобные мне грешники жарятся в вечном огне, почему ад так холоден?" - думает он, покидая Луговье, где лорд Кэнсвудский вершит суровое и справедливое для него правосудие.

***

- И все же я побывал в Кабаньей Норе, не смотря на запрет лорда, - ломаным голосом продолжал Лотт, глядя сквозь дыру на светлеющий небосклон. - Взял подаренный когда-то сиром Томасом меч. Виделся с Беатрис. Как глупо было надеяться на то, что она поймет. Я просил ее отправиться вместе со мной, жить в законном браке пред Гэллосом и Алланой, но в ответ услышал только насмешки. Теперь я понимаю, она любила не меня. Подобные ей любят только то, что может дать мужчина. Они верят звонкой монете, а ласковые слова их также холодны как трупы.

Делиться сокровенным было... легко. Ранее казалось, что с каждым словом он будет вырывать куски брони, которой закрылся от людей, и останется беззащитным. Но теперь слова вылетали будто стрелы. Он говорил, и события прошлого оживали яркими образами, призраки превращались в живых людей, запечатлевшихся такими, какими были тогда.

Девушки не прерывали. Он не знал, слушают ли они или спят - Квази от слабости, Кэт от только что пережитого свидания с духом-хранителем. Лотт говорил, и тяжкий груз вины становился легче.

- Про меня ходили разные слухи. Одни хуже других. Нигде не было покоя оруженосцу, которого прогнал господин. Мне отказывали в ночлеге и прогоняли с подворья. За год я превратился в изгоя. Брат часто приходил во сне. Он насмехался и бросал порченым зерном. Видения высасывали душу. Я хотел забыть прошлое, но оно не отпускало. Блажь не казалась такой уж плохой идеей.

Он невесело рассмеялся. Смех поглотил кашель. Легкие горели адским пламенем. Лотт попытался встать, но мышцы свело судорогой. Он замычал от боли. Через силу продолжил:

- Атура приносит легкость. Ты забываешь обо всем. Паришь в пустоте, нежась от наслаждения. Я познал рай, который, казалось, потерян на веки. Я не заметил, как мир сузился до простого слова. Атура. Блажь. Мне нужна была только она. Утром, днем, вечером, ночью. Как только кончалось действие порошка, начиналась тягучая ломка. Все о чем можешь думать - где бы раздобыть понюшку.