Андрей Гущин - Русская армия в войне 1904-1905 гг.: историко-антропологическое исследование влияния взаимоотношений военнослужащих на ход боевых действий

• Название: Русская армия в войне 1904-1905 гг.: историко-антропологическое исследование влияния взаимоотношений военнослужащих на ход боевых действий
• Автор: Андрей Гущин
• Издательство: Реноме
• Жанр: Военная история
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-91918-288-7

Автор изучает события 1904-1905 гг. через быт, повседневность, реконструкцию мыслей и поступков человека на войне. До сих пор ни в отечественной, ни в англоязычной исторической литературе не было предпринято подобных попыток пристально рассмотреть боевые действия в Маньчжурии в рамках историко-антропологического подхода. Кроме мемуаров в книге используется внушительный корпус разнообразных источников официального происхождения. В итоге читателю предлагается совершенно новое прочтение причин поражения русской армии в Русско-японской войне.

Андрей Васильевич Гущин, кандидат исторических наук, автор 14 научных публикаций, в том числе монографии «Оборона Порт-Артура: «Сухопутные не признают моряков, моряки сухопутных, да еще и между собою вражда…» (СПб., 2011).

Это научное издание, изложенное доступным языком, будет полезно не только историкам, преподавателям военных вузов и специалистам по работе с личным составом силовых ведомств, но и всем, кому небезынтересна военная история России.

---

Во главе вооруженных сил Японии стоял император. Важнейшие дела, касавшиеся вооруженных сил, обсуждались в верховном (тайном) военном совете, в состав которого входили генералы, носившие звание «генсуй», аналогичное званию фельдмаршала, военный и морской министры, начальники главного и главного морского штабов и генералы, назначенные в этот совет императорскими указами. Ближайшими помощниками императора по военному ведомству являлись: военный министр, начальник главного штаба и начальник главного управления по образованию войск. Военный министр заведовал всеми сухопутными войсками, кроме военно-учебных заведений, а также курировал тактическое обучение и боевую подготовку как таковые. Начальник главного штаба ведал всеми вопросами, касавшимися обороны страны и планами возможных компаний, а также контролировал боевую подготовку войск{500}. Ему непосредственно подчинялись главный и генеральный штабы, высшая военная школа, управление государственных съемок и железнодорожный батальон. Начальник главного управления по образованию отвечал за военно-учебные заведения и имел высшее наблюдение за специальным и тактическим обучением войск. Для согласования действий и для объединения деятельности военного и морского министров, начальников главного и главного морских штабов и начальника главного управления по образованию войск в составе военного ведомства существовали инспекции. Назначались они по особому повелению императора на определенный срок для всестороннего и подробного осмотра различных частей войск, учреждений и заведений. Генералитет японской армии, по данным на 1903 год, состоял из 95 высших офицеров{501}, в том числе трех интендантов и четырех врачей в генеральских чинах. Корпус офицеров генерального штаба насчитывал 132 человека, корпус штабных адъютантов состоял из 109 офицеров{502}. В военное время высшее руководство операциями и главное командование всеми вооруженными силами переходило к самому императору. Начальник главного штаба, в свою очередь, принимал на себя обязанности начальника штаба императора.

Основным оружием пехоты была пятизарядная винтовка «Арисака» образца 1897 года, калибра 6,5 мм, с дальнобойностью 1500 м и привычным глазу современного обывателя штык-ножом. Кавалеристы были вооружены теми же винтовками «Арисака», но с укороченным стволом, без штыка, и саблями{503}. На вооружении артиллерии состояли орудия «Арисака» образца 1898 года, калибра 75 мм, с дальнобойностью 4800 м, скорострельностью 3 залпа в минуту. Орудия такой системы перевозились конной упряжкой в шесть лошадей. В так называемой модифицированной горной версии орудия «Арисака» дальность стрельбы составляла 2300 м. Основным оружием русской пехоты и кавалерии (драгун и казаков) была пятизарядная винтовка Мосина образца 1891 года, калибра 7,62 мм, с дальностью стрельбы 1920 м. В бою к винтовке примыкался трехгранный штык. Кавалеристы были также вооружены саблями, а казаки кроме холодного клинкового оружия имели еще и пики. Артиллеристы располагали полевыми орудиями калибра 76,2 мм образца 1900 и 1902 годов с дальностью стрельбы 8500 м и скорострельностью 10 выстрелов в минуту. Существовала и горная артиллерия (на основе двух вышеприведенных моделей), чья дальность стрельбы составляла 4500 м, скорострельность — 6 выстрелов в минуту. Но русские войска располагали в войну 1904-1905 годов и более ранними образцами артиллерии: полевыми легкими пушками калибра 87 мм, образца 1895 года, с дальностью стрельбы 6000 м, скорострельностью 2 выстрела в минуту; полевыми мортирами калибра 152 мм, образца 1883 года, с дальностью стрельбы 3700 м, скорострельностью 4 выстрела в минуту; горными орудиями калибра 63,5 мм, образца 1883 года, с дальностью 4260 м, скорострельностью 6 выстрелов в минуту; тяжелыми осадными пушками калибра 152 мм, образца 1887 года, с дальностью стрельбы 8800 м и темпом стрельбы 1 выстрел в минуту{504}.

Винтовка «Арисака» практически ничем не отличалась по своим основным тактико-техническим характеристикам, как то: емкость магазина, дальность стрельбы от русского аналога винтовки Мосина. Более того, часть японских резервных войск была вооружена устаревшим ружьем Мурата II с достаточно низкой начальной скоростью полета пули{505}. Майор германской службы Иммануэль отдавал полное превосходство с точки зрения баллистических свойств русской артиллерии{506}. Преимущество в скорострельности и дальности стрельбы полевой артиллерии в Русско-японскую войну оставалось за русскими образцами, но знание материальной части у личного состава русской артиллерии оставляло желать лучшего, так как перевооружение завершилось буквально перед началом войны{507}. В общем, факты свидетельствуют о достаточно высоком уровне русской артиллерии: полевая пушка образца 1902 года выдержала испытания временем. Ее конструкция оказалась настолько совершенной, что с незначительными изменениями она оставалась на вооружении Красной армии вплоть до 1930 года. Полевая пушка образца 1900 года стояла на вооружении Красной армии до 1942 года.

Япония располагала двумя артиллерийскими арсеналами в Токио и Осаке, причем оружейный отдел Токийского арсенала был в состоянии изготовить в день от 300 до 450 ружей{508}. Патронный отдел позволял производить до 1000 ружейных патронов в день, а чугунно и сталелитейная мастерская Осакского арсенала до 100 т чугуна{509}. В Осаке занимались производством полевых и горных стальных скорострельных пушек, 9- и 12-сантиметровых бронзовых и 28-сантиметровых чугунных мортир, 27-сантиметровых стальных береговых пушек, также у Японии было три государственных пороховых завода.

В снаряжение японского пехотинца входили ранец со скатанною шинелью и запасной парой обуви, двухдневный запас риса, небольшой холщовый мешок с приправою к рису, три патронных сумки на 120 патронов, небольшой жестяной пузырек с маслом для смазывания винтовки, металлическая водоносная баклага, специальная саперная лопата либо легкая кирка, полотнище или войлочная подстилка и принадлежность походной палатки{510}. Общий вес — 11/2 пуда. Японцы в начале войны были одеты в темно-синие короткие мундиры с роговыми пуговицами, такого же цвета брюки и фуражки с белыми назатыльниками. Обувь составляли желтые башмаки и белые гамаши{511}. Камуфляжная форма стала появляться в обеих армиях только после Тюренчена. Японская кавалерия покрыла, по свидетельству очевидцев, свои красные штаны и яркие блестящие шнуровки чехлами цвета хаки после первых боевых столкновений, но никак не раньше{512}. Русские пехотинцы были одеты в белые гимнастерки и светлые шаровары, но в ходе боевых действий закупалась краска, с помощью которой одежда солдата принимала защитный цвет. Во время боевых действий обе стороны пытались сделать снаряжение наиболее применимым к местности; в русской армии, например, в 1905 году выдавали даже горные ботинки и сапоги со специальными парусиновыми вставками{513}.

Немаловажным для солдата во все времена являлось пищевое довольствие: японские солдаты получали в день 470 г свежего мяса или 200 г соленого или 300 г копченого, 900 г риса или 400 г свежей зелени, 500 г сухарей, 15 г чая, 10 г приправ и 20 сантилитров (1 сантилитр — одна сотая литра. — А. Г.) рисовой водки. В особых случаях японский военнослужащий получал 30 г сахара и 10 папирос, рацион дополнялся разовой дачей 5 яиц в неделю. На наш взгляд, снабжение русских войск было даже предпочтительнее: 1 фунт мяса, 2,5 фунта хлеба или 2 фунта сухарей, 24 золотника крупы, 1½ золотника чая, 3 золотника сахару. Но особенность довольствия русских соединений заключалась в том, что каждому полку или самостоятельной части выдавались авансы от интендантства, но и имелись экономические суммы, которые накапливались в мирное время на случай непредвиденных расходов. Командиры могли улучшить довольствие нижних чинов за счет этих сумм, что в принципе и практиковалось. Источники личного происхождения повествуют о том, что на экономические суммы покупалось много полезного: от фильтров для воды вплоть до пулеметов по специальному заказу. Хотя если сравнивать стандартную выкладку, не беря во внимание экономические суммы полков, то пищевая суточная дача русской армии совпадала с военно-походными пайками европейских армий. Единственное отличие от немецкой нормы заключалось в количестве жиров: в немецкой армии полагалось на 50 г больше, но отсутствовали экономические суммы полков{514}.

Обучение японской армии велось по западным образцам, причем основывались почти исключительно на немецких взглядах, что нашло соответствующее отражение в уставах{515}. Прежде всего, необходимо отметить, что для подготовки начальников и войск японцы усвоили мысли изложенные во второй части германского устава, в которой излагалась суть действий в бою:

1) развитие и проведение на практике при всех условиях стремления действовать наступательно;