Мариэтта Шагинян - Месс-Менд, или Янки в Петрограде

• Название: Месс-Менд, или Янки в Петрограде
• Автор: Мариэтта Шагинян
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Урра! All'right, русские товарищи!

- Здорово, ребята! - крикнул красноармеец обернувшись. - Кланяйтесь американским рабочим!

Обе стороны почувствовали прилив энтузиазма, хотя слова, произнесенные ими, были непонятны и той и другой. Штурман Ковальковский, как лев из засады, прыгнул в гущу своих матросов.

Тем временем к Василову подошли несколько молодых людей в военной форме. Они поздоровались с ним на чистом английском языке и отрекомендовались как его будущие партийные товарищи. Один из них вежливо вывел кого-то из-за сваленных в кучу бочонков и сказал:

- Ваша жена дожидается вас с утра, товарищ Василов.

Несчастный Василов вздрогнул, похолодел, поднял глаза и...

31. ЯНКИ В ПЕТРОГРАДЕ

Вместо вздорной и упрямой женщины, преисполненной всех пороков, перед Василовым стояла красавица. Она взглянула на него, запнулась и протянула ледяные пальчики.

Люди в военных фуражках довели их до автомобиля, усадили; один вскочил рядом с шофером, другие приветственно подняли руки, и автомобиль помчался к Петрограду.

Василов растерянно наблюдал за своей женой. Он с наслаждением уцепился бы мыслью за какой-нибудь из ее изъянов, чтобы расшевелить свою ненависть. Но Катя Ивановна была возмутительно хороша собой, возмутительно совершенна. Каждое движение ее было полно грации, голос походил на мурлыканье флейты; она не говорила и не делала ничего неуместного, ничего такого, что оправдало бы его презрение.

Между тем вокруг них летели величественные проспекты Петрограда. Дома-дворцы ничуть не походили на те разрушенные лачуги, которые изображались в уличных нью-йоркских листках. Они стояли рядами, отражаясь в зеленой воде каналов. Автомобили и мотоциклы сновали взад и вперед, по каналам бежали моторные лодочки, а пешеходы сновали по улице с удивительной быстротой. Не успели Василов с женой отвести глаза друг от друга, как окружающее уже целиком захватило их.

- Как не похоже! - пробормотал Василов. - Дорогой сэр, то-есть товарищ, как все это не похоже на наши американские фотографии в газетах!

Человек в военной куртке весело улыбнулся:

- Меня зовут Евгений Барфус. Вы многое найдете не похожим на то, что пишут о нас капиталисты. Мы бы давно погибли, дорогие товарищи, если бы не пустили в ход несколько изобретений... Видите вы эти вышки?

Они мчались сейчас по гранитному берегу бурной Мойки, катившей свои волны через весь город. Справа и слева от нее высились странные пирамиды, украшенные наверху огромными фарфоровыми чашками, что делало их похожими на подсвечники. От пирамидок над всем городом протягивалась сеть бесконечных проводов.

- Что это такое? - вырвалось у Василова.

- Это электроприемники колоссальной мощности, - ответил товарищ Барфус. - Вы видите здесь нашу гордость. Благодаря этим приемникам мы можем в одно мгновение наэлектризовать все пространство над городом на высоте более тысячи метров, что делает нас недоступными для неприятельского воздушного флота. Когда до нас дошли сведения об изобретении американцами какого-то взрывчатого вещества, мы занялись, в свою очередь, техникой. Но цель наша - не нападение, а защита. Мы электрифицировали огромные воздушные пространства над всеми нашими городами и производственными объектами. Взрывчатые вещества будут разряжаться над нами, не принося нашей стране ни малейшего вреда. Мы укрепили границы тысячами электрических батарей, благодаря чему можем отразить любую армию с помощью одного только монтера нашей петроградской Центральной Аэро-электростанции. И мы изобретаем в этом направлении все дальше и дальше!

Василов почувствовал себя в эту минуту сыном своего отца, Иеремии Морлендера.

- Да! - вырвалось у него не без восторга. - Вы тут, в России, не дремлете. Но скажите же, чем может быть вам полезен такой простой, средний инженер, как я?

По лицу Барфуса скользнула усмешка:

- Дорогой товарищ Василов, вы нужны нам более чем кто бы то ни было, потому что, видите ли...

Он наклонился к самому уху Василова и докончил, улыбнувшись:

- Потому что у нас почти нет средних людей - никто не хочет быть средним человеком. Вы понимаете теперь, что для нас вы - желанный гость!

Василов прикусил себе губу не без чувства оскорбленного самолюбия. В эту минуту автомобиль затормозил перед роскошным дворцом на Мойка-стрит. Товарищ Барфус сказал:

- Вам отведена комната в этом доме. Отдохните. Через два часа вам подадут мотоциклет для первой поездки на завод.

Шофер сложил на землю оба чемодана, и Василов рассеянно поднял тот и другой.

Они вошли в подъезд, поднялись по лестнице и, сопровождаемые указаниями всех встречных, достигли наконец своей комнаты. Это была очень уютная спальня с двумя кроватями, печкой в углу, двумя письменными столиками, двумя книжными шкафами, двумя окнами и двумя надписями на двух стенах:

"Берега время!", "Записывайся в Лигу времени!"

- Удивительная страна! - пробормотал Василов, ставя чемоданы на пол.

- Поразительная страна! - шепнула Катя Ивановна.

Они взглянули друг на друга и вдруг вспомнили, что за весь этот час ни разу не подумали ни о себе, ни о мести, приведшей их сюда.

32. МУЖ, ЖЕНА И СОБАКА

Катя Ивановна вспыхнула, поймав себя на этой мысли. Василов вспыхнул по той же самой причине.

Он раздражительно швырнул шляпу на одну из кроватей, сел и произнес:

- После вашего поведения в Нью-Йорке, Кэт, я полагаю, вы не имеете никаких претензий на мою любезность!

Катя Ивановна молчала, повернувшись к нему спиной.

- Я должен предупредить вас, - отчаянно продолжал Василов, - морская болезнь резко повлияла на меня. Я сел на пароход одним человеком, а покинул его другим...

- О да! - едко вырвалось у молодой женщины.

- Что такое вы бормочете! - смутился Василов. - Вы должны раз навсегда понять меня. Я не могу отказать вам в товарищеском внимании, но я мертв для всего другого. Я приехал сюда, чтобы работать, и... я убедительно прошу вас, дорогая Кэт, оставить меня в покое!

Он облегченно вздохнул, осмотрелся и, заметив в углу хорошенькую китайскую ширму, вытащил ее на середину комнаты:

- Мы с вами дружески поделим территорию. Вот та часть комнаты - ваша. Берите себе ту кровать, ту стену, тот письменный стол и тот плакат - одним словом, все, что по ту сторону границы, и располагайтесь как вам угодно. Я буду, в свою очередь, совершенно свободен!

Он расставил ширму, загородив свой угол от взоров Кати Ивановны, сбросил пиджак и с наслаждением растянулся на кровати.

"Я сократил ее с самого начала! - думал он не без самодовольства. Пусть-ка попробует теперь завести свою музыку! Интересно знать: неужели все эти беллетристы, воспевающие любовь и красивых женщин, действительно искренни? Я почти уверен, что они подогревают себя мыслями о гонораре".

С этим чисто американским выводом он закрыл глаза и приготовился задремать.

Катя Ивановна, покинутая на своей территории, несколько минут была неподвижна. Два ее крохотных ушка, выглядывавших из-под каштановых локонов, стали пунцовыми. Слова и поведение Морлендера были как раз таковы, чтобы пробудить в ее душе всех фурий ненависти. Стиснув зубы, сжав руки в кулачки, она обозрела умственно весь стратегический план, обдуманный еще на пароходе, потом тряхнула локонами, провела рукой по лицу - и переступила через вражескую границу.

Василов услышал легкие шаги, открыл глаза, и в ту же минуту шелковистые пальчики очутились у самой его щеки. Несносная Катя Ивановна сидела на краю его постели, болтала ножками и как ни в чем не бывало безмятежно глядела на него фиалковыми глазами.

- Что вам угодно? - промолвил он нетерпеливо. - Кажется, я был с вами вполне откровенен.

- О да! - ответила она и засмеялась - точнее, замурлыкала, как флейта на самой своей нежной ноте. - Но, милый Тони, вы ведь не дождались моего ответа. Вы должны выслушать противную сторону...

"Черт ее побери, это вполне логично!" - подумал про себя Василов и натянул одеяло до самого подбородка.

- Да, вы должны меня выслушать, - продолжала она, рассеянно водя рукой по его лицу и старательно разглаживая пальчиком каждую морщинку на его лбу. - Дело в том, что морская болезнь... о, эта проклятая морская болезнь!.. она совершенно переродила и меня. Я сама себя не узнаю. Я виновата перед вами, дорогой, я знаю это... Но больше никогда, никогда...

Катя Ивановна смахнула с ресниц жемчужинку и опустила голову прямехонько на грудь растерявшегося Василова.

- Я чувствую себя такой несчастной, Тони! Вы не должны больше бранить меня. И потом... - Она запнулась.

Василов лежал, волей-неволей вдыхая аромат ее волос и глядя на розовый кончик ее уха.

"Надо сознаться, - думал он про себя, - что среди зоологических особей, именуемых женщинами, она довольно безобидный экземпляр".

- Я могу сказать вам это только совсем на ухо, - продолжала мурлыкать Катя Ивановна. - Дайте мне вашу голову.