Николас Мейер - Пылай, огонь (Сборник)

• Название: Пылай, огонь (Сборник)
• Автор: Николас Мейер
• Издательство: Verba
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-85441-006-0

Состав сборника приятно удивит читателя, который здесь найдет неожиданную повесть Сэмюэла Клеменса (известного под псевдонимом Марк Твен), наиболее удачное произведение «шерлокианы» Николаса Мейера и роман «Пылай, огонь» уникального изобретателя сюжетных конструкций Д. Д. Карра.

---

При вежливой поддержке лакея из экипажа выпорхнул человек, как две капли воды смахивающий на Чевиота ростом и внешним видом. Но новоприбывший был моложе; у него были рассеянные глаза, длинный красноватый нос и роскошные каштановые бачки.

Бок о бок они поднялись по каменным ступеням, вежливо уступая друг другу дорогу, пока не оказались перед приоткрытой дверью.

— Только после вас, сэр, — сказал Чевиот, скромно отступая в сторону.

— Ни в коем случае, сэр! — провозгласил подъехавший гость, который был слегка пьян и подчеркнуто любезен. — Прошу вас, прошу! Я не могу себе позволить. Только после вас.

Этот обмен любезностями мог бы продолжаться до бесконечности, если бы Чевиот не толкнул наконец входную дверь, после чего, обмениваясь взаимными поклонами и улыбками, они оказались в небольшой прихожей, смахивающей на пещеру. Прямо перед ними оказалась другая дверь: несмотря на лакированную поверхность и тщательность отделки, чувствовалось, что она толстая и тяжелая; в ее панель был вделан смотровой глазок.

Со скрипом повернулся массивный ключ. Лязгнули два отодвигаемых запора. Дверь приоткрыл швейцар в строгой черно-красной ливрее, которую оживляли лишь белый воротничок, такие же перчатки и золотые (на первый взгляд) пряжки туфель. Как и у всех прочих швейцаров, ;у него были густо напудренные волосы, хотя в целом привычка пудрить волосы отмерла уже лет тридцать назад.

Любой полисмен, бросив лишь беглый взгляд на замкнутое лоснящееся лицо швейцара, изрезанное шрамами, понял бы, с кем имеет дело.

— Добрый вечер, милорд, — с равнодушным дружелюбием сказал швейцар. Затем с тем же выражением, в котором скользнула лишь легкая тень заинтересованности, он повторил: — Добрый вечер, мистер Чевиот.

Чевиот пробормотал что-то невнятное. Его нервы, моментально напрягшиеся в преддверии неизвестности и в ожидании опасности, сразу же успокоились, как только он понял, что его тут должны хорошо знать.

Швейцар молча помог освободиться от пальто неизвестному милорду. Но поскольку тот не выразил намерения снять цилиндр, Чевиот предпочел сделать то же самое.

— Ха-ха-ха! — внезапно разразился смехом милорд. Глаза его возбужденно блестели, и он потирал руки в белых перчатках в предвкушении удовольствия. — Хорошая игра сегодня, Симпсон?

— Как всегда, милорд. Не затруднит ли вас, джентльмены, пройти наверх?

Мраморный вестибюль, в котором встретил их швейцар, был большим и пустынным, хотя под высоким потолком была духота, которую лишь несколько смягчал слабый запах цветов. Описывая его убранство, журналист обязательно написал бы, что «тут в обилии стояли вазы, содержащие изысканные букеты и экзотические растения».

Лестница, покрытая красным ковром, вела к закрытым дверям наверху. Перила ручной работы представляли собой затейливое сплетение металлических кружев, выкрашенных золотой краской. Милорд теперь так и лучился приветливостью, когда поднимался по лестнице рядом с Чевиотом.

— Вы впервые у Вулкана, сэр? — осведомился он.

— Пожалуй, что так, должен признаться.

— Вот как? Впрочем, это не важно, — По лицу милорда проскользнула мгновенная тень. — Будем держаться рядом, и я вас тут со всеми познакомлю, за пару дней освоитесь. Главное, что тут идет честная игра. — К нему снова вернулось искрящееся дружелюбие. — Чувствую, что сегодня мне повезет, я всегда это чувствую. К чему вы испытываете пристрастие? Красное и черное? Карты? Просто рулетка?

— Боюсь, что: весьма слабо разбираюсь, что такое красное и черное.

Милорд внезапно остановился и, нетвердо держась на ногах, оперся спиной о металлические перила.

— Не знаете, что такое красное и черное? — воскликнул он, в изумлении открыв глаза. — Ну и ну! Черт побери! Вы сущий Джонни-Новичок. Да игры проще и быть не может. Я покажу вам!

Милорд распростер руки в белых перчатках.

— Вот стол, — объяснил он, изображая его длину. —Вот тут нуар, то есть черное, слева от меня. Тут руж, красное, справа. В середине сидит крупье...

Он поперхнулся, зайдясь от смеха, потом снова стал серьезен и торжественен.

— Прошу прощения, — сказал он с поклоном. — Столько: общался с этой публикой (хорошие ребята, должен вам сказать), что и говорить стал, как они. Я имею в виду крупье, конечно.

— Думаю, что понимаю вас.

— Отлично. Крупье, под руками у которого шесть колод перетасованных карт, сначала выкладывает карты слева. Смысл в том, что на картах должно выпасть тридцать одно или как можно ближе к нему. Предположим, что крупье выкинул тридцать одно очко. Он говорит: «Первый!» Затем поворачивается направо, к красному полю. Улавливаете?

— Да.

— Хорошо. На этот раз, предположим, он выкладывает туза (он идет за единицу), затем картинку (это десятка), девятку, еще картинку, пятерку и... черт побери! — Удивленно остановившись, милорд облизал губы. — Сколько выпало на красное?

— Тридцать пять.

— О, это плохо. Крупье кричит: «Четыре! Черное выиграло!» Все очень просто: вы делаете ставку на красное или черное, вот и все. — Милорд замолчал. — Правда, всегда есть шанс, что выпадет а п р е.

— И что же это значит, разрешите осведомиться?

— А! Это значит, что и на черное, и на красное выпало одинаковое число. Тридцать один, тридцать четыре, как хотите. К счастью, бывает это нечасто. — Милорд слегка нахмурился. — И в таком случае банк загребает все деньги.

—Банк загребает,..— начал Чевиот, спохватившись; закашлялся и кивнул.

— Просто, не так ли? — спросил милорд.

— Очень. Не подняться ли нам?

На площадке они предстали перед дверью, относительно которой не было никаких сомнений, что она из прочного металла, никаких глазков в ней не было. Внимательно приглядывавшийся Чевиот сразу же обратил на это внимание.

Красное и черное была не только простая игра, она и рассчитана была на простодушных и доверчивых. Когда в деле были все шесть колод, одно и то же число на красном и на черном полях выпадало куда чаще, чем понтирующие, целиком захваченные страстью к игре, могли себе предположить; банк неизменно оставался в выигрыше. Банк вообще ничем не рисковал: понтирующие постоянно заключали пари друг с другом.

— Ну, а моя игра, — воскликнул милорд, — это рулетка! Сегодня я их высажу, провалиться мне, если я этого не сделаю. Кроме того, у стола с рулеткой всегда есть нечто весьма привлекательное. Кэти де Бурк.

— Ах, да, — согласился Чевиот, делая вид, что это имя ему знакомо. — Кэти де Бурк.

Милорд подмигнул.

— Она собственность Вулкана, — сказал он, — но эта женщина принадлежит всем. Вы не сможете не заметить, что она постоянно у стола с рулеткой. И если ее не окрестили в церкви просто Кейт Бурк, то я не... впрочем, не важно. Волосы цвета вороньего крыла! Пухленькая, как куропаточка! Смуглая, как...

Он замолчал. За дверью прозвучал звонок, который, скорее всего, послал швейцар снизу.

Четырехдюймовая стальная дверь беззвучно приотворилась. На пороге стоял очередной швейцар, и Чевиот поймал себя на том, что ,не может оторваться от лицезрения безжизненных глаз и припудренного лица в шрамах.

... За его широкой спиной был виден большой игорный зал с высоким потолком, в помещении стояла густая жаркая духота. Зал занимал все пространство дома от стенки до стенки.

Окон тут не было. Желтые бархатные портьеры с красным узором сплошь закрывали все стены, опускаясь до темно-красного ковра, украшенного желтыми кругами. В стене слева Чевиот увидел огромный мраморный камин, в котором бушевало пламя. Вдоль стен справа стоял длинный стол под белой скатертью, уставленный серебряными блюдами с сандвичами, салатами из лобстеров, вазами с фруктами и длинными рядами бутылок.

Но главное, тут царило лихорадочное возбуждение вокруг столов, уставленных высокими канделябрами с восковыми свечами.

Напротив железной двери боком стояли два стола — каждый восемнадцати футов в длину, — закругленные по концам и затянутые зеленой тканью для записи ставок.

Ближайший стол был предназначен для игры в красное и черное, с большим красным треугольником в правой части стола и таким же черным треугольником — в левой. Оттуда, где стоял Чевиот, второй стол он различал хуже, но он ему напомнил обыкновенную рулетку, если не считать, что колесо было погрубее с виду.

За каждым столом, лицом к нему, сидел крупье. Рядом с ним стоял второй крупье, держа в руке деревянную лопаточку с длинной ручкой.

— Пока, пока, — сказал Чевиоту милорд и удалился, буззвучно ступая по толстому ковру. Его голос прозвучал до странности громко в этом обширном помещении.

Тут стояла тишина, нарушаемая только негромким бормотаньем крупье, шлепаньем выбрасываемых карт, пощелкиванием шарика в колесе рулетки и сухими звуками деревянной лопаточки, сгребавшей фишки из слоновой кости.