Николас Мейер - Пылай, огонь (Сборник)

• Название: Пылай, огонь (Сборник)
• Автор: Николас Мейер
• Издательство: Verba
• Жанр: Полицейский детектив
• Год: 1993
• ISBN: 5-85441-006-0

Состав сборника приятно удивит читателя, который здесь найдет неожиданную повесть Сэмюэла Клеменса (известного под псевдонимом Марк Твен), наиболее удачное произведение «шерлокианы» Николаса Мейера и роман «Пылай, огонь» уникального изобретателя сюжетных конструкций Д. Д. Карра.

---

— Но ты не можешь здесь ждать!

— Почему же? Я не могу позволить себе зайти в зал, все подумают, что меня некому сопровождать! Почему бы мне не подождать здесь?

—- Потому что... Ну, я сам не знаю! Но ты не должна!— С заметным усилием Чевиот восстановил душевное равновесие. — Тем не менее, если ты по-прежнему хочешь помочь мне...

Флора мгновенно преисполнилась внимания. — Да, да! Все что угодно!

— Эта темноглазая девушка в чепчике... Та, что только что промелькнула мимо нас. Прав ли я, предполагая, что она горничная леди Корк? Как ты назвала ее? Соланж?

— Да? А что с ней?

— Вот что мне надо...

Он дал короткую инструкцию. Флора вскочила на ноги.

— О, с этим я справлюсь, — закусив губу, сказала она. — Хотя это... это так странно!

— Что, Бога ради, тут может быть странного?

— Не важно. — Ее темно-синие глаза, которые казались огромными и блестящими в сиянии светильников, уставились ему в лицо. — Ты что-то ищешь, не так ли? И подозреваешь ее?

— Да.

— Но что это? И кого ты ищешь?

— Пока я не могу сказать. Пока. Я еще не уверен, что напал на верный след. Я должен обмануть эту Саланж, а времени у меня немного. — В памяти у него всплыли стоящие внизу столы с холодными закусками. — Флора! Присоединяется ли обычно леди Корк к своим гостям за ужином?

— Да, конечно! Всегда!

— И в какое время тут принято приступать к ужину?

— Как правило, к полуночи. — Она с любопытством приглядывалась к нему. — А затем, как ты, конечно, знаешь, танцы продолжаются до часа или двух ночи. Мы... мы очень поздно подъехали, как я уже говорила. Мне даже не преподнесли программку танцев, что говорит о плохих манерах в этом доме. Сколько сейчас времени?

Ни о чем не думая, Чевиот автоматически вытянул левую руку и отогнул обшлаг сюртука, чтобы взглянуть на часы. Никаких часов на руке не было. Флора смотрела на него с растущим удивлением.

Он опустил отяжелевшую левую руку в кармашек жилета. Часы представляли собой толстый золотой репетир с двойной цепочкой. Вытаскивая его, он скреб пальцами по крышке, не представляя, как открыть ее и увидеть циферблат.

— Джек! — тихо сказала она, но в голосе ее слышался ужас. — Неужели ты не можешь открыть собственные часы?

Не будь ее, смущающей его своим присутствием, он бы никогда не сделал такой ошибки. Наконец он нажал головку, и крышка откинулась.

— Без двадцати пяти минут полночь, — сказал он, откашлявшись.

— О, Господи,— с молитвенным выражением прошептала Флора.

Она отпрянула от Чевиота, стараясь отдалиться от него и душой и телом. Ему показалось, что между ними возникла туманная стена.

— Сначала, — сказала Флора, — я решила, что ты шутишь. Ты не можешь... этого не может быть... после всех твоих обещаний...

Она отпрянула от него и легко пошла, почти побежала по коридору, устланному выцветшим ковром, между черных лакированных стен с золотыми драконами, направляясь к лестнице, по которой спустилась Соланж.

— Флора! Что я сделал?

Ответа не последовало. Она исчезла.

Чевиот с щелканьем захлопнул крышку часов, и, ощущая их вес, вместе с золотой цепочкой и брелоками опустил в кармашек. Он был мокр от напряжения.

Он испытал едва ли не молитвенное желание понять эмоциональный подтекст, сопровождавший чуть ли не каждое слово, сказанное сегодня в этом доме. Он присутствовал во всем, что тут делалось и говорилось, и, даже не понимая смысла, он ощущал его присутствие. И тем не менее...

— Справлюсь! — громко сказал он, выпрямляясь.

Он резко постучал в дверь. Он не мог предвидеть, что в какой-то мере из-за его собственных слов и действий через двадцать минут в этом доме произойдет убийство. 

5 Убийство под звуки вальса

— Входите! — раздался хриплый голос.

Повернув ручку, Чевиот толкнул створку дверей.

Его встретил ошеломляющий нечеловеческий вопль, издававший звуки типа «ха-ха-ха!», и на мгновение ему показалось, что его издает очень старая женщина, сидевшая у камина по другую сторону комнаты, скрестив руки на гнутой рукояти трости.

Она была невысока ростом и, скорее, ширококостная, чем полная; шеи практически не было видно. Ее белый чепчик, оборки которого обрамляли крупную голову, покрывал снежно-белые волосы. Платье ее также было белого цвета. Тем не менее, несмотря на возраст, у нее была превосходная кожа, а черты лица выдавали следы былой красоты. Ее маленькие хитрые глазки выжидательно уставились на Чевиота.

— Ну-ну, — громко сказала она, — Закройте-ка двери.

Чевиот притворил их.

По другую сторону камина на деревянном шесте с перекладиной сидел ее излюбленный неизменный спутник — огромный красно-зеленый ара. Попугай обходился без клетки, он был прикован к перекладине тоненькой цепочкой, обвивавшейся вокруг одной из ног. Голова его была украшена красно-белыми перышками, и на Чевиота уставился хитрый круглый глаз. Взъерошив перья, попугай потоптался на шесте, как человек, вытирающий ноги о коврик у дверей и, закинув клюв, издал тот же самый вопль, который Чевиот уже слышал.

От него мороз шел по коже.

— Как я догадываюсь, вы леди Корк?

— Догадываетесь? Тело Господне! Разве вы не знаете?

— Я офицер полиции, леди Корк...

— Эй! Это еще что такое?

— ...И оказался здесь, чтобы задать вам несколько вопросов...

— До чего мы дожили! — вопросила леди Корк. — Услышать такое — и от сына Джорджа Чевиота? Ни одного изящного комплимента? Ни слова о том, как я хороша в свои годы? Что за манеры царят в наши дни?

Чевиот заставил себя собраться, не давая выхода своим эмоциям.

Леди Корк расположилась в комнате, заставленной столами и трюмо, украшенными завитками позолоченной бронзы и черепаховыми накладками, стульями с гнутыми спинками и китайскими вазами. Розовые стены были увешаны картинами — миниатюрами в золотых и серебряных рамках, датированными никак не ранее 1829 года. Но сама она большей частью принадлежала восемнадцатому столетию, и ароматы ее обстановки говорили об этом же.

Он должен найти не только правильный подход к ней, но и единственно верные слова.

— Тем не менее, мадам, — улыбнулся он, — я не слышал, что покойный доктор Джонсон удостоил вас уж очень изысканных комплиментов при вашей первой встрече.

Леди Корк, которая уже открыла рот, так и осталась сидеть, не произнеся ни слова.

— На самом деле, как я читал, он назвал вас тупицей. Но к тому же он обратился к вам со словами «дорогая», а некоторое время спустя преподнес изящные извинения за то, что так окрестил вас. Мадам, я бы предпочел при первой же нашей встрече преподнести вам и комплименты и . извинения, не откладывая их до второй.

Наступило молчание. Леди Корк была изумлена, но никоим образом не выражала неудовольствия. Она смотрела на него, приоткрыв рот. Затем в долю секунды и манеры, и речь ее претерпели стремительное изменение.

— Мне доставит большое удовольствие, сэр,произнесла она, обретая подлинное достоинство, — иметь дело с джентльменом, который в наше распущенное время предпочитает отдавать свое время книгам, а не картам и игре в кости. Вы, подобно волшебнику, нашли удивительно удачную форму комплимента.

— О, молю вас, мадам, я далеко не волшебник! Я мог лишь процитировать обращенные к вам строки-мистера. Босуэлла: «Она предстает посланницей высших сил, вокруг которой расцветает жизнь».

— Златоуст! — вскричала леди Корк. — Златоуст!

(«О, Господи, — с отчаянием подумал Чевиот, — какого безнадежного идиота я изображаю из себя!»)

Эта мысль пришла ему в голову и потому, что Маргарет Ренфру, которая стояла рядом с мраморным камином, опираясь на него локтем/ не скрывая иронии, смотрела на него.

Несколько поодаль, исполняя обязанности секретаря, с несчастным видом сидел мистер Хенли; разложив свои письменные принадлежности, он занес перо над листом бумаги, на котором пока еще не появилось ни слова.

— Мой дорогой юноша, — с сердечным радушием сказала леди Корк, -— садитесь! Прошу вас, присаживайтесь! Да садитесь же, вам тут всегда рады!

Она сияла каждой морщиной лица, как девочка, полная радости и оживления.

Своей клюкой с загнутой верхушкой она указала на широкое плетеное кресло, стоявшее рядом с насестом для попугая. Ара, живое воплощение зла, поцарапал когтями б перекладину и издал несколько невнятных звуков. Во взгляде Чевиота на попугая было симпатии не больше, чем попугай одарил его при встрече.

— Не надо бояться, — насмешливо сказала леди Корк. — Он, бедняга, не усядется вам на голову, потому что я приковала его. В своей жизни он уже и так совершил немало преступлений.

— Рад это слышать.

— Это правда, что он покушался на королевские чулки. Правда, он всего лишь обиделся, — серьезно уточнила леди Корк. Преступление было пресечено за счет ноги леди Дарлингтон..i