Джим Томпсон - Сейчас и на земле. Преступление. Побег

• Название: Сейчас и на земле. Преступление. Побег
• Автор: Джим Томпсон
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00798-5

Знаменитый американский прозаик хладнокровно анализирует души своих героев - преступников и обывателей - и показывает без прикрас изнанку жизни.

В романе "Сейчас и на земле" безработный писатель Диллон устраивается на авиационный завод, но видит там то же, что и везде, - хищничество и обман.

В романе "Преступление" перед читателем предстает лицемерное общество, которое вынуждает суд обвинить невиновного подростка в убийстве девочки.

В романе "Побег" два преступника грабят банк и совершают затем серию кровавых преступлений...

Содержание:

Сейчас и на земле (роман, перевод П. Рубцова)

Преступление (роман, перевод П. Рубцова)

Побег (роман, перевод П. Рубцова)

---

— Я не знаю, что бы это могло быть.

— Нет. — Бейнон медленно кивнул. — Нет, ты действительно не знаешь, правда? Я был уверен, что ты знаешь, что все это было подстроено заранее. Я был в этом уверен, несмотря на то что мне очень хотелось думать обратное. А теперь — выпьем чуток, мистер Маккой? Хотя нет, я думаю, обстоятельства требуют, чтобы мы выпили как следует. — С мрачной учтивостью он плеснул виски в стакан Дока. Потом наполнил свой собственный, сочувственно выпятив губы, когда Док резко отставил выпивку в сторону. — Я вас нисколько не виню, сэр. О, поверьте мне, я понимаю ваши чувства. Можно сказать, что одно время они полностью совпадали с моими.

— Я спешу, — выпалил Док. — О чем ты говоришь?

— Ты все еще не понимаешь? Ну что ж, вероятно, ты поймешь, если я упомяну слово «шанташ».

— Шантаж? Что...

— В высшей степени оригинальная его форма, мистер Маккой. Почти привлекательная форма. Для того чтобы он удался, человека так или иначе нужно заставить действовать в соответствии с желаниями шантажиста. Но в бронированном кулаке — или мне следует сказать «в грязном кулаке»? — также зажат приз: нечто поистине восхитительное. Человеку даже щедро позволяют его отведать, чтобы убедить его — он стоит того сотрудничества, которого от него добиваются...

Он дал своему голосу стихнуть, намеренно выжидая и продлевая эту изощренную пытку, усугубляя мучительную, сдавливающую сердце неопределенность. Потом, хотя больше ничего не требовалось рассказывать, он заговорил снова. Растолковал все по буквам, говоря с притворным сочувствием, которое было хуже любой ненависти. Говоря с бесстыдно поблескивающими глазами, с мокрым от похоти широким ртом. «Он пьян, — думал Док. — Он лжет. Он зол, вот и наносит ответный удар, нащупав единственное уязвимое место».

В наполненном шорохами полумраке время от времени было слышно, как кто-то осторожно двигал решеткой. Док, чье внимание было приковано к Бейнону, не слышал этого звука.

— Давай обо всем по порядку, — говорил между тем Бейнон. — Рассмотрим вопрос со всех сторон. Первая. — Он выставил палец и повел им в псевдосудейской манере. — Первая. Мы имеем в высшей степени привлекательную женщину, ту, которая исчерпывающе продемонстрировала свою желанность. Вторая. — Он поднял другой палец. — Мы имеем мужа этой женщины, вероятно самого искусного грабителя банков в этой стране, который отбывает длительный тюремный срок. Третья. — Еще один палец. — Мы имеем могущественного политика, человека, должность которого позволяет ему освободить мужа-грабителя. А зачем он должен быть освобожден? Ну, естественно, чтобы ограбить банк, таким образом хорошо обеспечив женщину и политика на всю оставшуюся жизнь; неприятности по службе тут в расчет не принимались. Теперь — не хотите ли отгадать ничуть не менее важное — мотив, мистер Маккой? Нет? Очень хорошо, тогда...

Его голос звучал вкрадчиво, будто он вонзал и проворачивал нож в ране, выводя Дока Маккоя из равновесия, отрубая то единственное, на что тот мог положиться и во что еще верил.

— Поразмыслите, мистер Маккой. Наш грабитель известен своей изобретательностью и беспощадностью. Он также предан своей жене. Если он потеряет ее, если она уйдет к другому человеку, он, скорее всего, убьет их обоих, как только представится такая возможность — то есть когда он закончит отбывать свой срок. Это, конечно, им совсем не улыбалось. И все-таки, если только они не откажутся друг от друга и не предадутся жизни с минимальным комфортом или вообще лишенной такового, остается только одна альтернатива: освободить грабителя банков, дать ему обогатить их, а потом, выманив его в такое уединенное место, как это... — Бейнон наклонился вперед, его голос понизился до резкого заговорщического шепота: — А потом, мистер Маккой, когда он потеряет бдительность, когда у него уже не будет уверенности относительно своего положения, относительно того, кто он — пленник или тот, кто захватил в плен, когда, уже все зная наверняка, он тем не менее не осмелится что-либо предпринять; тогда, мистер Маккой, надо убить его!

Док наконец услышал решетку, услышал, как ее закрыли, — твердо, не пытаясь сделать это бесшумно.

Краем глаза он увидел, как из полумрака выходит Кэрол. И увидел пистолет в ее руке, который она держала очень твердо.

Был ли он направлен на него? Если он пошевелится, будет ли он направлен на него — отправив его в небытие прежде, чем он успеет завершить свое движение?

Будет — он был уверен. Кэрол — практичная. Она может быть такой же безжалостной, как он. Несомненно, она слышала большинство, если не все из того, что сказал Бейнон. Если она думает, что он, Док, поверил этому человеку, — а так ли уж трудно было ему поверить? Не содержится ли большая доля правды в том, что он сказал, — если она подумала, что он поверил Бейнону и собирается действовать соответственно...

Он не знал, что делать. В высшей степени умно — или с убедительностью пьяного, мучимого угрызениями совести человека — Бейнон обставил дело так, что любое движение или неподвижность могли оказаться смертельными.

— Это... Это глупо, — сказал он, и его голос звучал весело и глубоко искренне, придавая сказанному одновременно характер заявления и просьбы. — Неужели ты действительно думаешь, что я купился на такую чушь собачью?

— Хитрый вопрос, — тут же отметил Бейнон. — Ты ведь не знаешь — действительно ли это чушь собачья или нет. Если честно, я тоже не знаю. Очевидно, я верил малышке Кэрол, нашей Кэрол — наверное, так мне следует ее называть? — одно время. Но после того как были убиты три человека, несмотря на ее обещание, что не будет убит ни один, — так вот, было ли ложью одно лишь это обещание или все они? И еще...

— Хватит! — перебил его Док. — Это был ловкий ход, Бейнон, но...

— И еще. — Бейнон повысил голос. — Возможно, она была совершенно искренна и правдива со мной. Возможно, она просто не знала, что будет три убийства — в дополнение, конечно, к твоему собственному. Но, увидев, в какое смятение меня повергли эти убийства, и из-за страха перед тем, что я могу стать слабым звеном... — Это было низко, жестоко. А он все еще не закончил. Фальшиво улыбаясь, он вбил последний гвоздь в крест сомнений Дока. — Кэрол, милая. — Бейнон оттолкнул назад свой стул и встал, протянув одну руку так, будто собирался ее обнять. — Надеюсь, вы не станете думать о ней плохо, мистер Маккой. В конце концов, вы долго сидели под замком — это первая ваша разлука с тех пор, как вы поженились, не так ли? — а она — здоровая, полная энергии молодая женщина, на долю которой, пожалуй, выпало чересчур...

Кэрол издала приглушенный стон. Она стремительно подошла к нему и вдавила пистолет ему в живот. И комната содрогнулась от отрывистых выстрелов.

Бейнон дико завопил; странным образом, но это прозвучало подобно смеху. Он согнулся пополам и замер в позе человека, хлопающего себя по коленям; потом рухнул замертво, изрешеченный пулями, прежде чем его тело описало полный круг.

Пистолет выпал из руки Кэрол. Она стояла очень прямая, зажмурив глаза, и рыдала от бессилия:

— Он... он врал, Док! Подлый, м-мерзкий, грязный! Жаль, что я не могу убить его еще раз!

— Ну все, все. Не заводись! — Док обнимал ее, ласкал своими ладонями, все еще влажными от пота. — Я сейчас принесу тебе выпить, и...

— Он врал, Док! Т-ты веришь мне, да? Того, о чем он рассказывал, и в помине не было.

— Конечно не было, — сердечно сказал Док. — Я ни на секунду не подумал, что это было.

— Я... я просто вела себя с ним по-дружески. П-просто притворялась. У меня не было другого выхода. Я должна была вести себя доброжелательно, вызвать у него желание познакомиться со мной, а иначе он бы не...

Прошло какое-то мгновение, прежде чем Док осознал, что она говорит только про один-единственный аспект, осмысленный Бейноном: про ее то ли мнимую, то ли действительно имевшую место неверность. Вот все, что не давало ей покоя, все, что она отрицала. И это должно было означать, что больше отрицать было нечего.

Эта была успокаивающая мысль, и он яростно прижал ее к себе в каком-то порыве смущения. Потом осознал, что если та часть истории, которая не оспаривается, — вымысел, то другая часть должна быть правдой. И с трудом сдержался, чтобы не оттолкнуть ее.

— В-вот почему я не хотела приходить сюда, Док. Я... я боялась, что он скажет что-нибудь, н-нагородит кучу вранья, просто чтобы расквитаться со мной, и...

Док сел на стул и привлек ее к себе на колени. Ласково улыбаясь, он заставил ее выпить, ласково вытер ее слезы носовым платком.

— А теперь давай посмотрим на это вот с какой стороны, — сказал он. — Ты хотела вытащить меня на волю. Единственный способ, каким ты могла это сделать, — это скомпрометировать его, так что — да подожди же! — между вами должно было что-то произойти. В конце концов, если у тебя не было дубины, чтобы занести над его головой, то... — Он осекся. Выражение ее глаз остановило его. Он выдавил из себя смех, который прозвучал довольно естественно, потом встал, держа ее на руках. — Он очень умный человек. — Док улыбнулся. — Трудно им не восхищаться. Но, думаю, он достаточно поиздевался над нами со своими шуточками, так что, пожалуй, пора нам забыть об этом?