Николас Блейк - Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера

• Название: Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера
• Автор: Николас Блейк
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-7001-0203-X

В детективных романах Николаса Блейка сюжеты построены увлекательно, действие развивается динамично и напряженно. Автор умело использует прием "скрытой" экспозиции, постепенно раскрывая прошлое героев. Романы Николаса Блейка отличаются глубоким психологизмом, который позволяет раскрыть двойственный сложный характер героев, их внутренний мир, полный противоречивых страстей.

Содержание:

Бренна земная плоть (роман, перевод П. Рубцова)

В аду нет выбора (роман, перевод Т. Шишкиной)

Голова коммивояжера (роман, перевод Т. Шишкиной)

---

— К сожалению, сэр, уверены. Доказательства неопровержимо указывают на это.

Кавендиш взглянул на Блекли, потом на Найджела, пытаясь принять какое-то решение.

— Доказательства, говорите вы… — Он сжал кулаки и пробормотал: — Но если предположить…

Он не успел договорить, как вошел сержант и со зловещим видом вестника из греческой трагедии положил перед Блекли листок бумаги.

— Это мы нашли в спальне полковника, — шепнул он на ухо Блекли. — Была свернута и сунута в щель оконной рамы.

Лейтенант бросил взгляд на записку, и глаза его округлились. Он показал ее Кавендишу, спросив:

— Вам знаком этот почерк, сэр?

— Да… Это почерк мисс Траль, но…

— Позовите сюда мисс Траль, Джордж!

В ожидании Люсиллы Найджел нагнулся над столом и посмотрел на бумагу. На ней крупным, небрежным почерком было написано:

«Я должна поговорить с тобой сегодня вечером. Давай забудем, что было. Когда все заснут, приходи в барак. Я жду тебя, дорогой.

Люсилла».

Люсилла Траль вошла в кабинет, как и в прошлый раз, походкой королевы. В дверях она на мгновение остановилась, словно ожидая, когда стихнут аплодисменты. Блекли поднялся, сунул ей под нос записку и хмуро осведомился:

— Это вы писали, мисс Траль?

Она испугалась. Лицо ее сразу стало багрово-красным.

— Нет! — выкрикнула она. — Нет, нет, нет!

— Но мистер Кавендиш сказал, что это ваш почерк.

Она повернулась к Кавендишу и склонилась над ним. Пальцы ее искривились, как когти хищной птицы. Голос, сперва спокойный, повысился до резкого фальцета:

— Значит, ты говоришь, что это мой почерк, да? Хочешь мне отомстить! Ревнуешь, потому что я бросила тебя! Ревнуешь! Хочешь показать, какой ты благородный, а на самом деле ты — грязный и лживый негодяй!.. Ты ненавидел Фергуса! Это ты его убил! Я знаю, что это дело твоих рук! Я знаю…

— Я думаю, этого достаточно, мисс Траль. Прекратите. Вы писали эту записку?

— Да! Да! Да! Я ее писала… Я любила его! Но меня не было в бараке… Говорю вам, что я там не была. Он не хотел, чтобы я…

Она подняла глаза и увидела устремленные на нее холодные и недоверчивые взгляды.

— Это все ложь! — набросилась она на Кавендиша. — Хочешь пришить мне убийство? — Она повернулась к Блекли и показала пальцем на Кавендиша: — Вы слышите?! Он это нарочно сделал! Сегодня днем он сам спрятал эту записку в моей комнате! Я это видела.

— Записка была найдена не в вашей комнате, мисс Траль. И если ваши прежние показания так же неверны, как и эти, ваше положение может стать довольно неприятным.

— Минутку, Блекли! — перебил его Найджел. — Кавендиш, вы были сегодня днем в комнате мисс Траль? В своих показаниях вы об этом не упоминали!

Щеки Кавендиша покраснели так, будто Люсилла надавала ему пощечин, выражение лица выдавало борьбу оскорбленного достоинства с гневом. Борьба этих чувств отразилась и на голосе Кавендиша, когда он начал говорить:

— Ну хорошо! Поскольку мисс Траль решилась выдвинуть эти нелепые обвинения, она не вправе ожидать от меня, что я буду считаться с ее репутацией. Да, я был сегодня в ее комнате, и я вам скажу, зачем я там был…

— Нет-нет, Эдвард! — вскричала Люсилла. — Прошу тебя, не надо! И прости меня за мои слова!.. Я ведь имела в виду другое… — Губы Люсиллы дрожали, и она с мольбой смотрела на Кавендиша.

Но тот даже не взглянул на нее.

— Когда Киотт-Сломан сегодня днем вернулся в бильярдную, он сказал мне, что мисс Траль просила зайти к ней в комнату. По окончании игры я поднялся наверх. И там Люсилла сделала мне предложение: или я плачу ей десять тысяч фунтов, или же она сообщит полиции, что была моей любовницей. У нее были мои письма. Она заявила, что если станет известно о наших отношениях, то это очень сильно отразится на моей профессиональной деятельности. Кроме того, она сказала, что полковник не покончил жизнь самоубийством, а был убит. И что полиция в поисках мотивов преступления заинтересуется тем, что О'Брайен отбил ее у меня, или, как она выразилась, запряг в свою упряжку. А так как ревность нередко является причиной преступления, то я могу оказаться под подозрением. Я ответил, что еще никому не позволял себя шантажировать. На это мисс Траль возразила, что, ко всему прочему, сообщит полиции, что в настоящее время я нахожусь в тяжелом материальном положении и, чтобы поправить его, убил полковника, так как благодаря завещанию мог добраться до его денег. Я ответил, что если речь действительно идет об убийстве, то полиция все равно скоро узнает о материальном положении каждого из нас, и следовательно, мне незачем скрывать свои финансовые трудности… Я не хотел говорить обо всем этом вам, потому и солгал, что прогуливался в парке, в то время как в действительности большую часть времени провел у мисс Траль. Правда, после нашего с ней разговора я еще успел немного прогуляться. Но, поскольку Люсилла так грубо оклеветала меня, я не вижу оснований утаивать правду… Я не собираюсь мстить, но дело это и так уже всплыло на поверхность, поэтому я предлагаю вам, инспектор, поинтересоваться у Киотт-Сломана, какую часть из десяти тысяч фунтов, которые надеялась получить у меня Люсилла, должен был получить он!

Глава 8

Когда Найджел тем же вечером отправился вместе с Блекли в Тавистаун, солнце уже растопило снег, выпавший ночью, и на невысокие холмы лег густой туман. Дорога извивалась словно змея, то взмывая на холм, то спускаясь с него, то протискиваясь в лощинах между холмами, так что путники видели над головой то чистое небо, то плотные облака, из-за которых невозможно было разглядеть даже радиатор машины. Лейтенант считал необходимым свое дальнейшее пребывание в Дауэр-Хауз и хотел вернуться туда сегодня же, если, конечно, позволит туман. Найджел с усмешкой подумал, что в голове у Блекли после всех этих допросов стоит еще более густой туман.

Сведения, добытые во время допросов, привели лишь к тому, что, подобно электронным вспышкам, ослепили мозг, находившийся до того в полной темноте. Каждый новый след указывал на новую версию, а потом вдруг обрывался и исчезал, так и не приведя к цели. Уже в который раз Найджел пытался обдумать слова свидетелей и распутать сеть противоречий, сотканную их показаниями. Люсилла Траль оспорила обвинения Кавендиша. Она, правда, признала, что после ленча он был в ее комнате, но заверила, что они лишь дружески поболтали. «Странное место для дружеской беседы!» — подумал Стрэйнджуэйз. Кроме того, Люсилла упорно отрицала, что была в бараке прошлой ночью, и в своих уверениях дошла буквально до истерики, чем вынудила Блекли передать ее на попечение Джорджии Кавендиш и вдобавок приставить к ней одного из своих людей на тот случай, если она вдруг задумает удрать. С другой стороны, когда Киотт-Сломан узнал, что Кавендиш обвинил его в шантаже как сообщника, он сначала просто рассвирепел и начал угрожать самыми различными мерами самозащиты, начиная от рукоприкладства и кончая привлечением Кавендиша к суду за клевету. Потом успокоился и заявил, что готов все забыть, ибо бедняга Эдвард, видимо, совсем лишился ума и достоин только сожаления. Но «бедняга Эдвард» настаивал на своем обвинении, хотя и не мог представить вразумительных доказательств, почему он связал Люсиллу и Киотт-Сломана в попытке шантажа. Ко всему прочему оба давали разные показания относительно времени пребывания Киотт-Сломана в холле.

Воспаленный мозг Найджела никак не мог справиться с ответом на вопрос: кто же все-таки совершил нападение на Беллами?

За исключением Филиппа Старлинга, это мог сделать любой, находившийся в доме. Люсилла располагала для этого временем начиная с без четверти три, когда Джорджия ушла из холла, и до тех пор, когда к ней в комнату пришел Кавендиш, — за исключением одной минуты (а может, таких минут было и пять), когда Киотт-Сломан находился в холле. Но они могли это сделать сообща, и тогда, возможно, Киотт-Сломан наносил удар, а Люсилла стояла на страже. Джорджия тоже не имела алиби приблизительно с трех часов и до того момента, когда был обнаружен Беллами. Преступником мог быть и ее брат — для этого ему было достаточно выскользнуть из бильярдной после того, как ее покинул Киотт-Сломан. Правда, это было маловероятно, поскольку он не мог знать, как долго будет отсутствовать Киотт-Сломан. Но Кавендиш мог совершить нападение и после того, как ушел из комнаты Люсиллы. Киотт-Сломан, в свою очередь, мог напасть на Беллами и не прибегая к помощи Люсиллы — после того, как Джорджия ушла из кабинета, и до того, как он отнес свое письмо на почту. Вероятнее всего, преступление было совершено мужчиной — положение и вид раны указывали на то, что человек был силен и довольно высокого роста. Но полной уверенности в этом у Стрэйнджуэйза не было: у женщины тоже хватило бы силы нанести такой удар и затащить Беллами в чулан. Ею могла быть даже миссис Грант.