Кеннет Балмер - Воин Скорпиона (сборник)

• Название: Воин Скорпиона (сборник)
• Автор: Кеннет Балмер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-016401-7

Генри Кеннет Балмер (р. в 1921 г.).

Писатель, никогда не претендовавший ни на звания, ни на призы, а просто творивший ХОРОШУЮ РАЗВЛЕКАТЕЛЬНУЮ ФАНТАСТИКУ - фантастику ПРИКЛЮЧЕНЧЕСКУЮ и ИНТЕРЕСНУЮ!

Перед вами - лучшие из произведений Балмера. Подлинная история воина Скорпиона - парня, рожденного и выросшего на Земле, но однажды перенесенного мудрыми савантами на планету Креген системы Антареса. Туда, где он обретет бессмертие - в обмен на выполнение смертельно опасной миссии...

Содержание:

Транзитом до Скорпиона

Солнца Cкорпиона

Воин Cкорпиона

Кандар из Ферраноза

---

Да, Санурказз был воистину великолепен. В таком городе только жить и жить. Магдаг был городом колоссов, высоченных зданий, непрестанно наступающих на равнину, и непосильных трудов, требующих машинной дисциплины на грани с одержимостью. Санурказз же был городом личностей.

Но… в Санурказзе не существовало некоего общего направляющего стержня. Он состоял из совокупности отдельных личностей Он очаровывал. Здесь были чудные малолюдные улочки, дворы и затененные деревьями беседки, где цвели яркие ароматные цветы. Здесь можно было найти и питейные заведения, и трактиры, и места, где могли развернуться самые буйные гуляки. Я наслаждался жизнью в Санурказзе. Но чувствовал, что он лишен той целеустремленности, которая ощущалась в Магдаге.

Конфликт между красными и зелеными не был борьбой добра и зла, где четко разграничивались позиции. Хотя в то время у меня имелась склонность приписывать все зло Магдагу, думаю я не особо польщу себе, если скажу, что мне хватило наблюдательности заметить серьезные изъяны и в Санурказзе. Ведь это был насквозь человеческий город. Полагаю лучше всего его можно охарактеризовать сказав, что он беззаботно бражничал. Гуляли там очень и очень увлеченно. А потом каждый шестой день весь город истово предавался религиозным обрядам, связанным с поклонением божеству красного солнца.

Женщины Санурказза отличались сладострастностью. Полногрудые, гибкие, с чувственными губами и смеющимися глазами, они, думаю, подняли бы на смех любого, кто предложил бы им, выходя на улицу, одевать вуаль. Для них подобная мысль отдавала извращением. После того как Зенкирен пообещал мне задействовать меня на борту «Сиреневой птицы» — а в каком именно качестве, договоримся — у меня появились звенящий деньгами кошелек, белый передник в дополнение к прежней одежде, а также длинный меч, который теперь висел у меня на ремнях на поясе из великолепной санурказзской кожи.

На плодородных полях к югу от города и вдоль моря Лайд сельское хозяйство развивалось на основе мелких ферм, наряду с усыпавшими округу поместьями знати. А за ними, дальше на юг, начинались равнины, где паслись стада чункр. Я пообещал себе как-нибудь съездить туда, провести некоторое время среди тех стад и поразмыслить о моих кланнерах с Великих Равнин Сегестеса. Еще южнее климат становился все засушливее. Там расстилались пустыни, мрачные, оранжевые и суровые. За этими пустынями, как я понял, лежали прибрежные земли Доненгила, но туда почти неизменно добирались кораблями через Великий Канал. В Доненгиле же, как я догадывался, климат должен был сильно походить на вест-индский, но в куда больших масштабах.

В городе на удивление процветала промышленность — учитывая то, что вся работа производилась вручную. Производство железа, производство бронзы, мануфактуры для производства мечей и удобных стальных кольчуг, добыча полезных ископаемых, лесозаготовка, ткачество — в общем, все необходимое для функционирования такого города-государства, как Санурказз. Я посетил обширные леса, увидел, как растут ленк и стурм, увидел кедры и сосны в горах на юго-западе. Там кораблестроители отбирали деревья на шпангоуты. Отобранные живые деревья помещали в специальные станки, чтобы те вырастали по форме требовавшейся для форштевней, ахтерштевней или любых других необходимых кораблям форм.

Конечно, не все жители Крегена находятся на одной эволюционной стадии промышленного общественного или политического развития. Изгибание дерева паром было тут известно, а для строительства таких галер, как «Сиреневая птица», оно просто необходимо. Древние жители Земли, не зная этой технологии, были вынуждены применять зеленое невысохшее дерево, чтобы изгибать его по нужным очертаниям. Дерево корежилось, очень скоро корабли становились как решето и приходили в негодность. Древнегреческие галеры были, по существу, легкими судами с одним гребцом на каждом весле, и главным образом предназначались для таранных атак. Римляне, применяя «ворон» — подбитый острыми крючьями мостик для абордажа — попытались перенести на море технику сухопутных сражений, но по-прежнему плавали на легких кораблях. С наступлением на Земле эпохи Возрождения, когда европейским державам пришлось противостоять на море мусульманским фелюгам, конструкция галеры получила новое направление развития. И, вопреки распространенному мнению, те новые галеры вовсе не были прямыми потомками судов Древней Греции и Рима.

При одном гребце на весле, что было у древних повсеместно распространено, при расположении сидений трирем тройками, со скосом к корме, при веслах длиной примерно от восьми до пятнадцати футов,[37] при налегающих на эти весла транитах, зигитах и таламаксах, при постоянном вычерпывании воды, набирающейся из-за покореженного шпангоута, следствия применения зеленого дерева, при всех их начальных усилиях, сосредоточенных на том, чтобы быстро протаранить вражескую галеру, скинуть её с тарана и дать полный назад, те древнегреческие триремы должны были быть тонко настроенными инструментами. Суматоха, сопровождавшая сбой единственного гребца, должно быть беспокоила триерарха ничуть не меньше чем все прочее. Система с одним гребцом на весле ставила совершенно определенный верхний предел той мощности какую она могла сообщить судну. Эти мореплаватели Ока Мира обратились к более поздней системе — организации а ля скалоччио,[38] но при этом с восхитившей меня дерзостью сосредоточили свою движущую силу в двух-трех рядах. Хотя с технической точки зрения «Сиреневую птицу» и следует считать биремой, а другие, более крупные галеры внутреннего моря триремами, я буду придерживаться того названия какое дали этим судам сами крегенцы — свифтеры, скоростники.

Ветроуловители уже знакомой мне системы направляли свежий воздух на нижние палубы, а многочисленные решетчатые люки и отверстия создавали хорошую систему вентиляции. Несмотря на это, нижняя гребная палуба, там где сидели обливаясь потом таламаксы, представляла собой самый настоящий крегенский прижизненный ад, в котором я не желал бы оказаться вновь. Если я не дал ясного представления о том, что для Зорга, Ната, Золты и меня перевод с палубы таламаксов магдагского свифтера на открытые гребные скамейки «Милости Гродно» был равнозначен отмене смертного приговора, то могу заверить, что дело обстояло именно так.

В то время и некоторый период после я все ещё испытывал неудовлетворенность расположением гребцов, не веря, что оптимальное решение уже найдено.

Погруженный в мысли об устройстве галер, свифтеров и трирем, я сопровождал Ната и Золту в их излюбленное питейное заведение под названием «Стриженый Поншо» — крегенцы порой демонстрируют странное чувство юмора где пухленькая Сизи явно готова была обслужить этих невероятных сорвиголов, не сдирая лишнего, только потому, что им удалось спастись с магдагских галер.

— С одним гребцом на весле, — говорил Золта, потирая подбородок, где у него достаточно отросла черная борода, чтобы вызвать чесотку, — даже с постисом, за который мы должны благодарить архистратов Зара…

— Ха! — перебил его Нат, когда мы ввалились в низкие двери таверны с улицы, залитой розовым светом двух малых лун Крегена. — Эти расты Гродно-гаста ставят изобретение постиса в заслугу себе!

— Сгнои их Зар, — прогромыхал Золта, бухнувшись всем весом на скамью и подзывая Сизи, — так или иначе, дружище Стромбор, — теперь они принялись меня именно так, и оба не могли привыкнуть к моему титулу князя, — как я говорил, прежде чем Нат разинул свою разящую вином пасть с черными клыками. — Сизи! Поскорее, восторг распутника! Я сух, как Южная пустыня! Как я говорил, один гребец на весле, даже при постисе — это прекрасно для маленького, легко управляемого суденышка. Но не хотел бы я находиться у него на борту, когда ему сядет на хвост ставосьмидесятивесельный свифтер! Хо! Оно же попросту взмоет с воды в небо!

Им все же требовалось убедить меня.

Наш спор прекратило появление Сизи с тремя кожаными кружками зондского вина — пряного, темного и крепкого. Мы осушили их залпом. Потом Нат рыгнул, вытер рот тыльной стороной ладони и откинулся назад.

— Матерь Зинзу Благословенная! Именно это мне и требовалось!

Мы болтали, пили и спорили, а потом включились в азартную игру с несколькими приехавшими в город на рынок фермерами-поншоводами и благодаря сверхъестественной способности Ната к манипулированию костями удача повернулась к нам лицом — пока не вспыхнула драка. Кажется, после манипуляций Ната с костями драка следовала непременно. Мы изрядно побесчинствовали в таверне, хохоча, ревя и разбрасывая патлатых поншоводов направо-налево. Когда я говорю, что Золта был самым маленьким из нашей четверки гребцов и потому, когда мы надрывались на веслах, сидел у самого борта, не подумайте, что он действительно был маленького роста Подхватить своего противника и швырнуть его через стойку он умел в лучшем виде.