Марина Дяченко - Пещера. Ведьмин век. Долина Совести

• Название: Пещера. Ведьмин век. Долина Совести
• Автор: Марина Дяченко
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12388-1

В этом городе сочетаются обыденность и миф. Ведьмы танцуют в балете, а по улицам бродят нави - злобные и несчастные существа, преследуемые жестокой службой "Чугайстер". Горожане днем живут обыденной жизнью, но без жестокости и агрессии; ночью, во сне, являются в Мир Пещеры зверем, хищником или жертвой. Ничем не примечательный человек находится в эпицентре любви: друзья его обожают, мама души не чает в сыне, женщины стоят у любимого под окнами. У этого счастья есть лишь одна темная сторона: всякий, кто встретится на пути героя, рискует жизнью.

Город, многоликий и фантастический, ждет вас в романах "Пещера", "Ведьмин век" и "Долина совести" М. и С. Дяченко.

Содержание:

Пещера (роман), с. 7-336

Ведьмин век (роман), с. 337-662

Долина Совести (роман), с. 663-954

---

В гримерке Клоры Кобец смеялись. Здесь было многолюдно – все четверо обитателей комнатки были заняты в сегодняшнем спектакле, пахло дезодорантом, утюгом, нафталином и пудрой; и у всех было хорошее настроение.

Клора Кобец обернулась от зеркала. Улыбнулась – на щеках пролегли обаятельные ямочки:

– Ну как, ему нравится?

Раман не понял вопроса, и тогда Клора, краснея, уточнила:

– Второму советнику нравится? Ему «Белки» понравились жутко, а «Затонувших» он еще не видел…

– Теперь мне ясно, о чем вы думаете, – ледяным тоном бросил Кович. – Где гуляют ваши мысли, пока вы валяете на сцене эту откровенную кучу дерьма.

Клора запнулась. В комнате сделалось тихо-тихо; Раман смотрел, как сквозь пудру на лице Клоры проступает румянец:

– Я… господин Кович, я все делаю, как вы велели. Вот, – она полезла в стол за каким-то жеваным блокнотиком. – Вот, вы велели в сцене первого объяснения подтянуть темп – я подтянула… А в массовой сцене гуляния… И вы не вправе так говорить, – в голосе ее дрогнули слезы. – Я старалась…

– Старайтесь и дальше, – сказал Раман равнодушно. – Просто знайте, что похожи при этом на пластмассовую погремушку. Партнера не видим, реплик не слышим, ритма не чувствуем. Зато очень собой довольны. Браво, Кобец. Продолжайте в том же духе.

Он прошел мимо молчаливых женщин; обернулся из дверей:

– Посмотрел бы я на вас, Кобец, как вы в подобной ситуации поступаете в Пещере… Очень любопытно. О чем вы думаете – о Втором советнике?!

Он вышел, оставив гримерку в шоке.

Второе действие прошло не то чтобы блестяще – чудес все-таки не бывает – но вполне пристойно, чисто и на нерве; Раман смотрел, забыв о тетрадке для замечаний: настолько неожиданными оказались некоторые поступки Даны и реакции Клоры. Раман смотрел, ноздри его подергивались, он прекрасно понимал, что за ассоциации движут сейчас этими женщинами; их потливый партнер, тянувший на себе все первое действие, теперь померк и поблек на их фоне. Раман удовлетворенно щурился: в его деле все средства хороши. Кого-то перед спектаклем следует похвалить, кого-то унизить, кому-то напомнить о Пещере…

Раман вздрогнул. Ему показалось, что на него смотрят – не со сцены, из зала; пробежал глазами по темным лицам – но в полумраке не смог узнать никого. И партер, и ярусы исправно глядели на сцену, а Второй советник, увлеченный действом, так навалился на бархатный балкон, что того гляди выпадет; никто не смотрел на Рамана Ковича, затаившегося в своей боковой ложе. Померещилось?..

Принимали хорошо. Занавес пришлось открывать дважды; Раман зашел в ложу ко Второму и выслушал цветистый, обширный и лестный отзыв. Второй советник действительно любил театр, бескорыстно, еще с тех времен, когда был просто чиновником; на сегодняшний вечер он припас, оказывается, две бутылки коньяка – и смиренно желал распить его вместе с «нашим лучшим режиссером» и «этими прекрасными артистами».

В малой репетиционной моментально накрыли импровизированный стол; Клора Кобец, пахнущая духами и вазелином, краснела под комплиментами Второго и время от времени бросала на Ковича вопросительный взгляд: слышит ли? Дана Берус, бледная, выжатая, как лимон, казалась безучастной ко всему; потливый герой-любовник вежливо улыбался и украдкой посматривал на часы – дома его ждала жена с пятимесячным сыном.

Получасовое веселье прошло организованно и в то же время непринужденно. Второй советник, довольный, отправился восвояси; уже в дверях Раман поймал Клору Кобец за влажную ладонь, тихонько сжал, и это означало извинение, признание заслуг и вообще милость; Клора вспыхнула, часто замигала ресницами и неловко ткнулась ему носом в шею. И побежала прочь – высоченная, дивных форм блондинка в облегающих джинсах, счастливая по уши…

Раман вздохнул. Работа требует, чтобы он время от времени смотрел на Клору как на женщину. Работа требует, чтобы и он оставался ей интересен…

Театр пустел; последние зрители уходили из буфета. Раман, расслабленный рюмкой коньяка, бездумно брел через зрительское фойе – и у самой лестницы ощутил вдруг взгляд.

И оглянулся.

За высоким буфетным столиком стояла Павла Нимробец. Чуть напряженная, чуть виноватая, с соломинкой для коктейля в нервных тонких пальцах; рядом с ней помешивал кофе некий странный, с виду рассеянный, но с цепкими глазами субъект.

Они что же, вместе?..

Еще секунду назад Кович мог сделать вид, что не заметил Павлу. Еще секунду назад, но не теперь; Павла бледно улыбнулась, а тот, с цепкими глазами, приветливо приподнял краешки губ.

Все-таки, кто он, чернявый?.. Странно, если у Нимробец такой ухажер. Ей скорее пошел бы круглолицый мальчик в очках… Простой и понятный, как сама Павла. Впрочем, кто сказал, что Павла простая?!

Раман додумывал все это, а лицо само складывалось в благожелательную, чуть высокомерную улыбку, и ноги неспешно шагали по направлению к буфетному столику, и слова возникали как бы сами собой:

– Добрый вечер… Рад видеть вас в нашем театре. Вам понравился спектакль?

Павла поспешно кивнула:

– В особенности второе действие…

Понимает, подумал Раман едва ли не с досадой. Соображает. Сечет… Второй советник, к примеру, никакой разницы не заметил. Но Второй советник и хвалил искренне – а Павла, говоря «понравилось», стыдливо отводит взгляд…

Он обернулся к ее спутнику. Посмотрел ему прямо в глаза – и понял, что этот человек ему не нравится. Но не смог сообразить, почему.

– Это… – Павла явно нервничала. – Господин Кович, это Тритан Тодин, эксперт…

Она запнулась; ее спутник улыбнулся:

– Эксперт из центра психологической реабилитации, – у него был богатейший голос, актерский, глубокий и низкий, с широчайшим диапазоном интонаций. – Мы вместе с Павлой работаем в одной весьма интересной программе… А в настоящий момент я помогаю ей преодолеть одну небольшую сложность. Понимаете, какую?..

Раман молчал.

Вероятно, нечто подобное испытали сегодня его актрисы. Когда в поисках нужных ассоциаций он заговорил о Пещере; растерянность, замешательство, стыд. Его ткнули носом в проблему, о которой он старательно не думал. Пытался забыть, или, что вернее, пытался обойти, обернуть на благо искусству… в частности, на благо сегодняшнему второму действию. И ведь получилось же…

– Я просил Павлу не беспокоится, – сказал он, глядя в сторону. – Забыть досадный инцидент. И по возможности не привлекать… третьих лиц…

– Не у всех ведь такие железные нервы, как у вас, – спокойно возразил Тритан Тодин. – Вы можете пережить это в одиночестве – а Павла не может… Случай, когда люди УЗНАЮТ друг друга вне Пещеры – крайне редкий случай. И часто влечет за собой психологические травмы… и даже необратимые, – Павла дернулась, Тритан Тодин успокаивающе накрыл ее ладонь своей смуглой рукой.

Что у них за отношения, подумал Раман с каким-то отстраненным любопытством. Не похожи на любовников – но вот этот жест… Это доверие, с которым льнет к своему спутнику глупая девочка Павла…

– Ну вот вы, – Тритан Тодин взглянул Раману в глаза, пристально и в то же время непринужденно. – Наверняка у вас были проблемы… в отношении сарн. Возможно, и сейчас еще…

Павла невольно огляделась, будто боясь, что разговор подслушивают; Раман тоже испытал мгновенную неловкость. Не страдая ханжеством, он все же поражен был профессиональным бесстыдством Тритана.

Он усмехнулся в ответ, сухо и вежливо:

– Нет… В настоящее время у меня нет жалоб к психоаналитику. Поверьте, когда они возникнут – я обращусь к вам самостоятельно.

Павла невольно втянула голову в плечи: девчонка тонко ловила интонации. Драматургия встречи требовала конфликта, и Раман ждал его, за широкой улыбкой скрывая напряжение; Тритан Тодин на конфликт не пошел. Даже на микроконфликт.

Он улыбнулся – так смущенно и виновато, что Раман опять поразился, на этот раз скорости его перевоплощения:

– Я не хотел вас обидеть… Простите. Но единственная моя цель – чтобы моя сотрудница Павла Нимробец пережила этот стресс целой и невредимой. И поскорее его забыла… Разве вы не поддержите меня в этом желании?

Раман посмотрел на Павлу. Соломинка в ее пальцах была изломана, будто коленвал, а глаза не отрывались от пустого стакана с оранжевым осадком на дне.

– Что же я могу сделать? – спросил Раман медленно.

Тритан Тодин просительно прижал ладонь к груди:

– Уделить нам двадцать минут времени… Лучше сейчас. Я понимаю, что уже поздно, но двадцать минут, право же, это не так много… особенно если речь идет о человеческом спокойствии и вере в себя. Правда?

Раман только теперь почувствовал усталость. Всю усталость этого дня, тяжелую утреннюю репетицию, дневной визит в Управление, Второго советника в ложе, тягучий, неровный спектакль…