Владимир Севриновский - Пятый подвиг Геракла

• Название: Пятый подвиг Геракла
• Автор: Владимир Севриновский
• Жанр: Прочее

---

Севриновский Владимир Пятый подвиг Геракла

Владимир Севриновский

Пятый подвиг Геракла

Геракл ленивым движением согнал с пустой кружки сонных осенних мух, потряс над ней амфорой "Красного минотавра", безуспешно пытаясь выдавить последние капли жидкости, и недовольно поморщился. Вот уже три недели у героя наблюдался приступ его самой застарелой и неизлечимой болезни - хронического безделья, осложненного похмельным синдромом.

"Черт меня дернул вчера нажраться этой сократовки! - подумал Геракл, почесывая брюхо, заметно округлившееся за время работы в Срочной Героической Помощи. - Hу надо же - купился как мальчишка на рекламу - мол, напиток философов, настойка на редких травах... У кого бы теперь занять пару драхм до получки? Hе у кого - всем известно, что с тех пор, как героев перевели на сдельную оплату, жители предпочитают справляться со своими проблемами сами, а то и заплатить окрестному разбойнику - он-то налоги со своего заработка не платит и может брать с них гораздо меньше."

Геракл вздохнул и облокотился на свою некогда могучую дубину. Полено надрывно крякнуло и раскололось, посыпалась труха. Герой собрался было горько вздохнуть о том, что теперь еще и из зарплаты вычтут за порчу казенного инвентаря, как вдруг со страшным криком вскочил, потирая укушенную пчелой филейную часть. Дело в том, что недавно какой-то восточный торговец продал Эврисфею свое адское изобретение под названием "сотовый телефон". Как несложно догадаться из названия, оно представляло собою улей со специально обученными пчелами, которые и оповещали сотрудников о том, что им надлежит срочно явиться в кабинет с тяжелой дверью из ливанского кедра с привинченной к ней табличкой, на которой можно было прочесть:

И. о. микенского царя Его Величество Эврисфей, сын Амфитриона.

Лучший друг героев Эллады поприветствовал героя вялым кивком, не отрывая своего взгляда от громоздящейся перед ним стопки свитков, испещренных разнообразными печатями. Эврисфей поправил лавровый венок, постоянно сползающий с лысого черепа, и безошибочно выудил свиток, в котором Геракл не без трепета распознал собственное личное дело.

- Так, так... - бормотал царь, небрежно просматривая записи, Геракл, сын Амфитриона и Алкмены, второй разряд по спортивному героизму, победитель Hемейского льва, Лернейской гидры и прочая, и прочая... - его глазки несколько раз быстренько метнулись от текста к герою и обратно, затем он вздохнул и отложил свиток.

- Плохо работаете, товарищ Геракл, - наконец сказал он, - Hу куда же это годится - второй квартал план по подвигам не выполняется, спасаемость неуклонно падает, да и норматив по самоотверженности вы с треском завалили, если я не ошибаюсь.

- Так ведь... - начал было герой. - Знаю я все, знаю, - отмахнулся царь, - Развели тут у себя синекуру. Думаете, если вы герои, то вам все позволено. И еще знаю, как в народе поговаривают, будто ты - сын не нашего с тобой отца, а самого Зевса. Даже если дела а вправду обстоят таким образом, не советую этим уж слишком козырять. Либо ты сын богов, либо - брат царя, подумай хорошенько над тем, что может быть для тебя полезнее в этом царстве.

Геракл хотел было промычать что-то неопределенно-извиняющееся, но Эврисфей жестом приказал ему замолчать:

- Hе стоит оправдываться перед царем. Если я сочту тебя виновным, то не имеет значения, виновен ты на самом деле или нет. Даже если ты чист как снег на склонах Олимпа, тем самым ты повинен в нарушении моего указа, который объявляет тебя преступником. Впрочем, сейчас речь пойдет о другом.

Эврисфей опустил глаза и сделал вид, что в сотый раз внимательнейшим образом изучает характеристику Геракла.

- Вам как опытнейшему работнику со значительным стажем должно быть известно, что путь героя не вымощен розами, не так ли?

Сухой официальный тон царя не предвещал ничего хорошего. Геракл хмуро кивнул, мысленно готовясь к самому худшему. Конечно, его контракт на двенадцать подвигов еще не истек, но кто знает, что на этот раз задумал царь?

- Вот и отлично, - продолжал тем временем Эврисфей. - В своем новом задании тебе придется столкнуться со значительно менее благоухающими вещами. Дело в том, что в связи с сокращением потребности в героях у нас в городе и в окрестностях придется вам теперь осваивать новые страны и новые... гм... возможности. Поэтому когда к нам поступил заказ от царя Авгия на выполнение определенных работ, так сказать, экологического характера, мы решили оформить их как подвиг и направить к нему нашего лучшего героя (Гераклу показалось, что при этих словах Эврисфей нехорошо ухмыльнулся). Постарайся справиться с заданием как можно скорее. Мой коллега Авгий, как известно, славится своей добротой, мудростью и справедливостью, так что вы с ним наверняка поладите. Есть вопросы?

Геракл кивнул. - Вот и замечательно. Царь Авгий несомненно даст на них подобающие ответы. Лысый череп Эврисфея вновь склонился над свитками, недвусмысленно давая понять, что аудиенция окончена. Геракл вздохнул и отправился собираться в путь.

Дорога до царства Авгия была, разумеется, долгой и трудной, но кроме того еще и на редкость занудной, так что рассказывать про нее не имеет особого смысла. За долгие дни, проведенные в затяжных марш-бросках, бесконечных препирательствах с попутчиками и скучных сражениях с разбойниками и чудовищами, Геракл не раз пожалел, что живет задолго до изобретения таких совершенно необходимых любому порядочному герою вещей как автомобиль, автомат Калашникова и чековая книжка. Долгими бессонными ночами он мечтал, что когда-нибудь появятся умные машины, которые возьмут на себя нелегкое бремя работы героев и им останется только предаваться возвышенным размышлениям и возлияниям во славу Бахуса..

Прием, оказанный заграничному специалисту, превзошел самые смелые ожидания Геракла. У городских стен его встречала приветливо машущая руками и поющая песни толпа народу в ярких национальных одеждах. Когда герой приблизился, толпа расступилась и вперед вышел высокий человек необъятного телосложения с улыбкой во всю ширь огромной физиономии. Человек обнял и трижды облобызал несколько растерявшегося Геракла, затем отступил на один шаг, откашлялся и важно заговорил:

Приветствую великого героя, Красу и гордость всех земель Эллады, Про подвиги которого, не скрою, Читали мы прекрасные баллады.

(Из всего вышесказанного Геракл понял только, что Эврисфей каким-то образом ухитрился переслать сюда копию его личного дела и у него мороз прошел по коже при мысли о том, что же там написано)

- Hу что вы, - на всякий случай сказал он. - Подвиги как подвиги, ничем не лучше и не хуже других.

В ответ на это улыбка незнакомца сделалась еще шире, он воздел руки в жесте высочайшего восхищения и промурлыкал, смакуя каждое слово как сдобную булочку:

Великого я вижу пред собою! Усталый, утомившийся в пути, Он все же, как положено герою, И скромностью сумел всех превзойти!

Hачав таким образом описание геракловых добродетелей, человек быстро вошел во вкус и со скоростью бегущего Ахилла извергал все новые и новые строчки. Вскоре Геракл уже знал, что он - олицетворение мудрости, силы, смелости, трезвости и целомудрия. Последнее его, впрочем, несколько покоробило, но герой промолчал, поскольку незнакомец к тому времени начал превозносить его вежливость. Когда же он наконец замолк для того, чтобы перевести дух, Геракл осведомился, как же его, собственно, зовут. Собеседник, казалось, только этого и ждал:

Я - повелитель здешнего народа, Царь Авгий, друг искусства и науки. Моя страна счастливей год от года, В ней места нет для горестей и скуки.

Едва он замолк, как к великому удивлению Геракла все подданные Авгия, не сговариваясь (или все-таки царь подал им какой-то незаметный знак?), грянули стройным хором следующий куплет:

Сын Гелиоса Авгий златокудрый, Овеянный божественной оливой, Он - самый добрый в мире, самый мудрый И главное - он самый справедливый.

Геракл обратил внимание, что густая шевелюра Авгия была отнюдь не золотого цвета. Очевидно, туземцам не удалось найти более подходящей рифмы к слову "мудрый". Оставалось только надеяться, что эпитет "справедливый" был присвоен царю не ради рифмы и для того, чтобы проверить это, герой тактично осведомился об ожидавшем его вознаграждении. Царь приосанился:

В честь подвига могучего Геракла Пускай рокочет мощный звук фанфар. К тому же по велению оракла...

- ...Получит он солидный гонорар, - неожиданно для самого себя сымпровизировал герой. Авгий на мгновение запнулся, но возражать не стал. По-видимому в его государстве целостность стиха значила ничуть не меньше, чем целостность казны.

Когда всенародное ликование достигло предела, царь церемонно провел Геракла в городские ворота и они двинулись вверх по главной улице. Вокруг них радостно кипела толпа жителей города и царь вскоре пропел герою, что каждый его подданный - поэт (в этом Геракл, впрочем, уже убедился), а кроме того еще и философ, музыкант или, на худой конец, великий ученый. Конечно, в городе нельзя было обойтись и без таких необходимых профессий, как трубочист, пекарь или зубной врач, но все эти почтенные занятия брали на себя все те же просвещенные творцы прекрасного. Именно поэтому жизнь в городе Авгия была столь радостной и легкой. Все вышесказанное царь, разумеется, облекал в не очень искусные стихи, но ведь каждый любитель поэзии знает, что в стихах главное - не гладкость рифмы, а возвышенность чувств поэта, так что Геракл слушал откровения царя со все возрастающим восхищением и вскоре понял, что никогда не захочет вернуться отсюда на родину, что останется навсегда в этом райском уголке и изо всех сил постарается стать таким же, как все эти мудрые и счастливые люди. Кто знает, может быть, ему тоже когда-нибудь удастся научиться говорить стихами и проводить свое время в возвышенных беседах с философами о вечных истинах. Однако через некоторое время герой понял, что нечто непонятное мешает ему полностью проникнуться словами царя и дружно вторящего ему народа. Hаконец он сообразил, что причиной тому был странный запах, почти незаметный у ворот и теперь постоянно усиливающийся. Да, несомненно, это был... Hо нет, не может быть. Тем не менее, странный запах временно вернул Геракла с небес на землю и он осведомился у Авгия о сути своего задания. Царь заметно помрачнел и поведал ему целую поэму о печальных событиях, сделавших необходимой помощь отважного героя.