Юрий Брайдер - Щепки плахи, осколки секиры. Губитель максаров

• Название: Щепки плахи, осколки секиры. Губитель максаров
• Автор: Юрий Брайдер
• Жанр: Научная Фантастика
• ISBN: 5-699-14843-4

На всей Земле осталось только одно место, где еще могут жить люди, и это место - Эдем. Отчаянные ватажники из забытого богом городка Талашевска рвутся туда через все препятствия теперь уже не в поисках счастья, а просто ради спасения человечества, остатки которого они ведут за собой. В итоге, хоть и несколько потрепанные в схватке с коварными аггелами, они все-таки находят в себе силы для противостояния веками копившемуся в недрах планеты вселенскому злу.

Содержание:

Щепки плахи, осколки секиры (роман)

Губитель максаров (роман)

---

Желая заранее предупредить практически незрячих людей о своем возвращении, Артем подал голос еще издали:

— Наверное, уже надоело купаться? Не пора ли двигаться дальше?

Все с редким единодушием выразили протест. Смыков, потрясая часами, требовал, чтобы длительность пребывания в водной среде равнялась длительности переходов по суше, а Верка даже предложила поискать какую-нибудь подходящую речку, чтобы по ее руслу благополучно добраться до родной сторонки.

— А что у нас, так сказать, сейчас находится за стеночкой? — поинтересовался Цыпф. — Гиблая Дыра или уже Трехградье?

— Нельзя воспринимать сопредельные миры, как соседние комнаты, разделенные перегородкой, — сказал Артем. — У разных миров и пространственная метрика разная. Кроме того, подвергаясь воздействию целого букета различных космических сил, она не является величиной постоянной. Сегодня, например, один наш шаг равен тысяче шагов, сделанных в Отчине, а завтра все будет наоборот. В подобных нюансах даже я ориентируюсь с трудом. Но варнаки обещали поставить для нас маяк, указывающий примерное место межпространственного перехода. Это скорее всего случится в глухом районе на стыке границ Кастилии, Трехградья и Отчины.

— А почему бы нам прямо в Талашевск не завалиться? — в голосе Зяблика слышалось разочарование. — Вот бы шухер поднялся!

— Боюсь, что в Талашевске нашему появлению не очень-то обрадуются. Варнаки плохо разбираются в делах людей, но там, по-видимому, установлена какая-то власть. Разве это не прямое нарушение вашего знаменитого трактата? А до этого вокруг города шли бои.

— Какая же это сволочь там шурует? Неужели аггелы?

— Если варнаки и разбираются в нюансах происходящих в Отчине событий, то они интерпретируют их на свой лад. По крайней мере, адекватной информации от них ожидать трудно.

— Еще какие-нибудь новости есть? — поинтересовался Смыков.

— К сожалению… Судя по всему, на Киркопии можно поставить крест. Да и в Степи обстановка неважная. Беженцы из нее все чаще появляются в приграничных районах Лимпопо и Кастилии. Надеюсь, вам не нужно объяснять, к чему это может привести… Что-то неладное творится и в Агбишере. Подробности варнаки объяснить не могут, но скорее всего там буйствуют те самые древние силы, о которых мы говорили недавно, хотя качественно это нечто совершенно иное. Несколько варнаков едва не погибли там. Это был бы уже вообще уникальный случай.

— Кажется, и отлучались мы совсем ненадолго, а сколько всего произошло, — вздохнула Лилечка.

— Не забывай, что в Синьке время течет гораздо медленнее, чем в других местах, — напомнил ей Цыпф. — Я не удивлюсь, если в конце концов окажется, что в Отчине прошло не меньше года. Да нас там, наверное, все уже давно похоронили.

— Тем круче будет шухер, когда мы вернемся, — зловеще пообещал Зяблик.

— С пятью стволами и дюжиной гранат не очень-то развернешься. — Слышно было, как Цыпф чешет свой голый череп. — Тем более, если какая-то группировка действительно сумела захватить власть. Тут сначала головой придется поработать… В расстановке сил разобраться… Врагов оценить… Найти союзников…

— Слышу речь не мальчика, но мужа, — сказал Артем. — Ну а теперь вылезайте все на бережок. А иначе мне придется повернуть в это озерцо ручей концентрированной серной кислоты протекающий неподалеку.

— Вы, значит, решили применить по отношению к нам исключительно политику кнута, — томным голосом произнесла Верка. — А как же насчет пряника? Я сладкое очень люблю.

— Увы, но пряники варнаков людям не по зубам. Зато они прислали средство, способное облегчить ваш путь. Пусть каждый пригубит из моей фляжки, — голос Артема как бы дал сбой. Если бы переселение Кеши в Барсика не являлось общеизвестным фактом, можно было подумать, что Артем борется с очередным приступом раздвоения личности.

— Гадость, — констатировал Зяблик, которому достался первый глоток. — Парашей воняет.

— Не скажите. По вкусу немного напоминает нарзан, — сообщил Смыков.

— Не нарзан, а бензин, — фыркнула Верка, едва не подавившись этим пойлом.

— Дайте искру, я сейчас огнем буду блевать!

— Раз надо, значит, надо… Никуда не денешься, — произнес Цыпф тоном прирожденного фаталиста.

Однако самый пространный комментарий выдала Лилечка:

— Простите, дядя Тема, но я понимаю, что вы нас обманываете. Уж я-то вас хорошо знаю. Может, вы за время скитаний и научились врать, но только не на русском языке… То, что мы пьем, предназначено вовсе не для облегчения страданий в пути, и не надо меня переубеждать. Тем не менее я выпью эту гадость, потому что уверена — зла нам вы не причините… Только признайтесь честно — это новый кнут для нас?

— Мне самому нужно просить прощения, девочка. У тебя и всех здесь присутствующих, — мягко сказал Артем. — Но то, что я предложил вам, не имеет никакого отношения к кнуту. Скорее это уздечка. Кнут причиняет боль, а я хочу, чтобы вы не испытывали никаких страданий. Я сам приготовил это зелье при содействии варнаков. Не забывайте, что я изучал искусство врачевания у очень разных народов… Ваша воля на некоторое время ослабнет, разум померкнет, а тела станут послушными, как театральные марионетки. А все остальное уже моя забота.

Выждав немного, Артем оттянул веко Смыкова, человека, с его точки зрения, наиболее устойчивого к внушению, и проверил реакцию его зрачков. Затем он негромко приказал:

— Разбирайте снаряжение и стройтесь в прежнем порядке.

Команда была исполнена с автоматической точностью и быстротой, свойственной машинам, дрессированным животным и зомби. Верка, стоявшая первой, протянула вперед руку, пальцы которой были сжаты так, словно она опять держалась за пояс Артема. Глаза у всех были открыты. В них не было ни упрека, ни страха, одна только пустота, но Артем не поленился обойти строй, чтобы опустить веки каждому из своих спутников. Потом он все так же негромко сказал:

— Вперед… Чуть левее…

Кавалькада послушно двинулась в указанном направлении сквозь мрак, жару и непомерную силу тяжести, но прежних стенаний и жалоб больше не было слышно. Люди не просили ни отдыха, ни питья, ни еды. Артем постоянно проверял их пульс и, когда считал это нужным, укладывал ватагу на отдых в мелкую воду, а потом поил всех настоянными на меду местными травами, способными вернуть силы даже безнадежному дистрофику.

Затем поход продолжался. Мрачное искусство максаров, способных превращать людей в послушных своей воле кукол, на этот раз сослужило добрую службу.

И вот наступил момент, когда Артем рассмотрел далеко впереди отсвет колеблющегося багрового пламени. Это горел зажженный варнаками нефтяной источник. Сами они терпеть не могли огня и никогда не пользовались им ни в быту, ни в своих химических опытах, однако иного способа подать людям сигнал просто не придумали.

— Вот и все, — сказал Артем, когда бушующее пламя уже стало освещать фигуры его спутников. — Очнитесь!

Люди вышли из состояния забытья почти мгновенно. Последним, что они помнили, был вкус зелья, подавившего их волю.

— Господи, ну чего же мы стоим! — нетерпеливо сказала Верка. — Мешки уже одели, а все стоим. — Пошли!

— Никуда идти не надо, — остановил ее Артем. — Мы у цели. Приготовьтесь к встрече с родным миром…

— Никогда бы не подумала раньше, что распущу нюни, вернувшись в это захолустье, — всхлипнула Верка.

— С голодухи и черная корка калачом покажется, — Зяблик, во все глаза пялившийся на знакомые с детства пейзажи, сказал это чисто автоматически, безотносительно к своему собственному настроению, а тем более к настроению масс, готовых целовать родную землю.

Они уже и не помнили, когда в последний раз видели эти милые сердцу скудные перелески, когда ощущали запахи сырой хвои, прелой листвы и гниющих на корню грибов, когда могли вволю поваляться на траве, не опасаясь, что она превратится в груду углей или зыбучую трясину.

После долгого пребывания во мраке чужого мира у всех слезились глаза. Посмотреть на небо, даже такое тусклое, было просто невозможно.

Выглядели люди ужасно: одежда, много раз мокнувшая в воде, а потом сохнувшая прямо на теле, стояла колом, физиономии приобрели чугунный оттенок и распухли, как после затянувшейся попойки; кожа по всему телу покрылась множеством мелких кровоподтеков.

Особенно дикий вид имел Лева Цыпф — его лицо и череп покрывала густая щетина одинаковой длины; ухо, неизвестно где и когда обожженное кислотой, распухло до размеров детской галоши, в глазах появился нездоровый блеск.

— Боже, я вся синяя, как покойница! — изумилась Лилечка, заглядывая себе за пазуху.

— Это от перегрузки под кожей полопались капилляры, — объяснила Верка. — Ничего страшного, скоро пройдет.