Анатолий Днепров - Глиняный бог

• Название: Глиняный бог
• Автор: Анатолий Днепров
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018690-8

Днепров (Мицкевич) Анатолий Петрович (1919–1975) — профессиональный военный разведчик, журналист, автор научно-популярной прозы, но в первую очередь — один из ОРИГИНАЛЬНЕЙШИХ ФАНТАСТОВ нашей страны. Писатель, который с равной легкостью творил практически ВО ВСЕХ жанрах фантастики — от социального памфлета и антиутопии до классической “жесткой” научной фантастики. Писатель, предсказавший и появление “детей из пробирки”, и возникновение клонов, и “компьютеризацию сознания” — и многое, многое другое, что сейчас стало для нас вполне объективной реальностью. Однако лучшее, пожалуй, из произведений Днепрова — все-таки странная, тревожная и захватывающая повесть “Глиняный бог”…

Перед вами — “жемчужины” творчества Днепрова.

Читайте. Перечитывайте!

---

Весь этот сад, вернее, безмолвное песчаное поле с безжизненной растительностью, казался в лучах заходящей луны призрачным и неестественным. Здесь не было ощущения свежести, не было запаха зелени и цветов, влаги и гниения. Я медленно брел меж грядок–могил, и мне казалось, что на них росли не настоящие кустарники, а какие‑то искусственные, сделанные из странного сухого и жесткого материала. Я несколько раз касался руками листьев и стеблей и всегда инстинктивно отдергивал руку, потому что они, жесткие и твердые, создавали ощущение высохших трупов.

Я шел по этому удивительному саду как зачарованный, забыв о трудном пути, который я проделал, не думая, как я буду возвращаться обратно. Я терялся в догадках, пытаясь понять, как и для чего был создан этот страшный, противоестественный растительный мир, который в лунной мгле не имел границ и который так напоминал кладбище в пустыне. Меня вдруг охватило странное, гнетущее чувство. Мертвый сад в пустыне, высокие, могилоподобные грядки, далекие силуэты пальм, глубокий песок и легкий шорох в неподвижной листве создавали впечатление, как будто я попал в потусторонний мир, в страну мертвых, в загробный мир растений…

Луна спустилась над горизонтом и почти касалась ограды, отделявшей оазис от всего остального мира. Я решил, что пора возвращаться. Когда я вошел в глубокую тень, отбрасываемую оградой, вдруг послышались звуки, напоминавшие далекие выстрелы. Они доносились откуда‑то слева. Я прислушался. Действительно, несколько одиночных выстрелов, а после — та–та–та–та–та — как будто пулеметная очередь…

Двигаясь все время в тени, я, наконец, почти вплотную подошел к тому месту, где стена под прямым углом уходила на восток. Выстрелы и пулеметные очереди теперь стали слышны более явственно, и я остановился, рассуждая, что могло происходить там, за стеной. Я медленно побрел вдоль нее, мучимый любопытством, и вдруг натолкнулся на калитку. Она оказалась запертой. Снова в ночной тишине я услышал та–та–та–та–та и вслед за этим далекий, напоминающий плач ребенка голос… “Неужели за стеной кого‑то расстреливают?..” — подумал я. Звук умолк и, сколько я ни ждал, больше не повторялся.

Не знаю, как долго я простоял возле калитки, как вдруг она заскрипела, и я инстинктивно сделал огромный прыжок в сторону и спрятался за низеньким, богатым листвой деревом.

Я не видел, как отворилась дверь, потому что тень в углу была очень глубокой, а луна еще ниже опустилась над горизонтом. Я напряженно всматривался в темноту и долго ничего не мог увидеть. Только через несколько томительных минут я заметил, что вдоль стены, в направлении к оранжерее очень медленно двигалось что‑то серое. Это был человек. Вернее сказать, я догадывался, что это был человек. Серый силуэт двигался странными рывками, тяжело ступая по глубокому песку.

Я стоял в своем укрытии, боясь пошевелиться, провожая серую тень вдоль стены глазами. Кто это такой? Что он делал там, за стеной в этот час ночи? Почему так медленно идет? Затем в моей голове, как молния, пронеслась мысль: “Он идет к оранжерее! Все пути возвращения сейчас окажутся отрезанными!”

Спотыкаясь о какие‑то тяжелые и твердые как камень плоды, я быстро пошел через грядки, двигаясь параллельно каменной ограде. Вскоре серая тень оказалась далеко позади, а я стоял у двери оранжереи.

Отсюда я разглядел, что двигавшийся в моем направлении человек толкал впереди себя огромную садовую тачку. Был слышен едва заметный скрип ее колеса.

Я решительно вошел в темную оранжерею и направился к заветной двери. Здесь стало совершенно темно, и я вынужден был несколько раз включать электрический фонарик. В тот момент, когда я опускался вниз, стало слышно, как под тяжестью грузных шагов зашуршал песок за окнами оранжереи. Тогда я закрыл за собой дверь и бесшумно повернул ключ.

Обратный путь сквозь трубу я проделал за более короткий промежуток времени.

РОБЕРТ ФЕРНАН

Однажды ко мне рано утром пришел доктор Шварц в сопровождении человека, которого я раньше никогда не видел. Это был уже не молодой, высокий, широкоплечий мужчина с копной черных кучерявых волос на голове.

— Знакомьтесь. Это господин Фернан, наш биохимик, — представил мне его Шварц.

— Добрый день, — сказал я, пожимая ему руку.

— Добрый день, — ответил он по–французски. Он странно произносил “р–р–р” и имел едва уловимый иностранный акцент.

Фернан посмотрел на меня сощуренными глазами и слегка улыбнулся. Было такое впечатление, будто он близорук.

— Доктор Фернан будет выполнять функции, которые раньше выполнял Морис Пуассон, — сказал Шварц. — Я надеюсь, вы подружитесь. — Он улыбнулся и оставил нас двоих.

Фернан поставил на мой рабочий стол штатив с пробирками, наполненными знакомыми мне мутными жидкостями, и начал молча обходить лабораторию. Он останавливался у приборов, низко наклоняя над ними голову. Я следил за всеми его движениями, стараясь угадать, кто он и что из себя представляет. Мне почему‑то показалось, что он не француз. Чтобы не показаться излишне любопытным, я принялся сортировать пробирки, украдкой поглядывая, как он расхаживает по комнате, заложив руки за спину и ничего не трогая. Он только смотрел.

— Анализы нужны полные или только спектральный? — спросил я безразличным голосом.

— А как у вас здесь положено? — спросил он и подошел к моему столу.

— В зависимости оттого, что требуется. Я не знаю, что вам нужно.

Он едва заметно улыбнулся и, подумав, ответил:

— Сделайте для начала полный анализ.

Я кивнул и принялся за препарат номер один.

— Вы не возражаете, если я понаблюдаю, как вы работаете? — спросил он.

— Если вам нравится, пожалуйста, — ответил я без всякого энтузиазма. Про себя я решил, что этого Фернана приставили ко мне специально. Я прошел в препараторскую, отфильтровал раствор и положил листок бумаги с осадком сушиться на электрическую печку. Раствор я перелил в кварцевую кювету и вернулся к спектрографу. Фернан неотступно следовал за мной, низко наклоняя голову над моими руками. Это начало меня раздражать.

— Сейчас я буду экспонировать спектр, и вы можете отдохнуть, — сказал я по–немецки, стараясь произнести фразу как можно более едко.

— Спасибо, — ответил он мне на чистейшем немецком языке.

“Так оно и есть. Немец”, — решил я.

Загудел трансформатор водородной лампы, я установил кювету в держатель и сел рядом со спектрографом. Фернан невдалеке уселся за столом. Несколько минут мы молчали.

— А вы не боитесь обжечь лицо ультрафиолетом? — вдруг спросил он, глядя на меня.

— Я? Я уже привык. На мое лицо ультрафиолетовые лучи не действуют.

— Значит, вы здесь уже давно?

Я посмотрел на его лицо. Для немца оно было слишком смуглым. Это меня немного смутило.

— Да, давно, — ответил я и отвернулся.

Помолчав, он продолжал спрашивать:

— Вы из Франции?

— Да.

— Вам здесь нравится?

Я поднял на него удивленные глаза.

— А это имеет какое‑нибудь отношение к делу?

— Извините, — засмеялся Фернан. — Это, конечно, праздное любопытство. Извините, — повторил он.

После этого диалога он больше не ходил за мной по пятам. Он сидел, облокотившись о стол, с закрытыми глазами, погруженный в свои мысли. Когда я принялся за третью пробирку, он вдруг встал и, ни слова не говоря, вышел из помещения. Через окно я видел, как он обогнул мой барак и, широко шагая по песку, отправился в южную лабораторию. На полпути его остановил часовой, и он предъявил ему пропуск. Часовой козырнул и отошел в сторону.

“Важная птица. Разгуливает, как ему вздумается”.

Вернулся он только к вечеру. Вид у него был немного встревоженный и одновременно, усталый.

— У вас все готово? — спросил он.

— Давно. Вот здесь, на бланках, все написано.

Несколько секунд он молча рассматривал мои записи, а после поднял на меня свои близорукие глаза.

— По–моему, бессмысленная работа, — сказал он как‑то неопределенно.

— Не знаю. Доктору Граберу и доктору Шварцу виднее.

Фернан пожал плечами.

— Я совершенно не понимаю. Для чего нужно вполне благопристойных кроликов превращать в каменных кроликов? Кому вместо хороших сочных помидоров и бананов нужны каменные помидоры и бананы?

Я насторожился и пристально посмотрел в его сторону. За все время моего пребывания здесь со мной никто так откровенно не говорил о делах, происходящих в институте Грабера. Может быть, это провокация? Может быть, немцы заподозрили, что я уже слишком много знаю, и просто хотят выяснить, как много мне известно? Я плотно сжал губы и ничего не ответил.

— Ну хорошо. Спокойной ночи, — сказал Фернан и ушел.

В течение нескольких дней он не появлялся. За это время произошло событие, которому суждено было стать решающим во всей истории.