Анатолий Днепров - Глиняный бог

• Название: Глиняный бог
• Автор: Анатолий Днепров
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-018690-8

Днепров (Мицкевич) Анатолий Петрович (1919–1975) — профессиональный военный разведчик, журналист, автор научно-популярной прозы, но в первую очередь — один из ОРИГИНАЛЬНЕЙШИХ ФАНТАСТОВ нашей страны. Писатель, который с равной легкостью творил практически ВО ВСЕХ жанрах фантастики — от социального памфлета и антиутопии до классической “жесткой” научной фантастики. Писатель, предсказавший и появление “детей из пробирки”, и возникновение клонов, и “компьютеризацию сознания” — и многое, многое другое, что сейчас стало для нас вполне объективной реальностью. Однако лучшее, пожалуй, из произведений Днепрова — все-таки странная, тревожная и захватывающая повесть “Глиняный бог”…

Перед вами — “жемчужины” творчества Днепрова.

Читайте. Перечитывайте!

---

— Что же он, до утра где‑то прятался?

— Конечно, не прятался. Территорию института он покинул минут через десять после своего злодеяния.

Базанов внимательно посмотрел на следователя.

— Вы когда‑нибудь были внутри “баранки”? Нет? — продолжал Каримов. — До сегодняшнего дня я тоже не бывал внутри таких машин. Я буквально ошалел, когда увидел, что там, внутри, можно не то что гулять, но даже ездить на велосипеде. Огромнейшее помещение. Простор. Равномерно искривленный металлокерамический пол…

— Да, а как пол?.. Там ведь, насколько я знаю, должна быть идеальная чистота…

— Конечно же, первое, что я увидел внутри камеры — следы на полу. Они идут к тому месту баранки, где она соединяется со вторым космотроном. Им придется долго драить и чистить внутренние стенки, пока не будет восстановлена вакуумная гигиена!

— А куда же ведут следы? Давайте разберемся, — сказал Базанов. — Нарисуйте мне, пожалуйста, схему сочленения обоих космотронов… — Каримов тщательно начертил схему, проставив все размеры. — Да, размерчики! Действительно, можно ездить на велосипеде.

— Я думаю, нет необходимости еще раз бродить по камерам, — сказал Каримов, глядя на эскиз. — Если мы там побываем, работа, которая у них и так застопорилась, задержится еще больше. Это, насколько я понимаю, форвакуумные рубашки и вентили. Они такие же, как и на первом ускорителе. И двери наружу расположены симметрично. Смотрите, сразу за вторым павильоном находится гараж. Знаете, как я представляю себе примерную картину того, что произошло с Гржимайло?

Когда Терехин ушел за замазкой, Гржимайло остался в камере и продолжал свою работу над трещиной. Так вот, как только Гржимайло остался один, преступник внезапно появился из темноты, прямо из трубы, и ударил его по голове ключом, тем самым, при помощи которого он открыл люк первого космотрона. Потом он закрыл дверь в павильон, втащил Гржимайло подальше внутрь баранки, завинтил люк изнутри и отправился обратно. Покинул баранку он так же, как и вошел, тщательно задраив люк. Потом он позвонил на насосную станцию и сообщил, что можно начинать вакуумные испытания. Я узнал мощность этих насосов. Три минуты и… все.

— Надо выяснить главное: за что он убил Гржимайло.

— Да, этого мы пока не знаем… Может, за то, что он видел его в теоретическом кабинете?..

2

Преступление в институте прикладной физики не давало покоя Базанову, занимало все его мысли. Вот и сегодня — не успел он утром усесться за свой стол, как тут же потянулся к материалам экспертизы, которые еще вчера принес ему Каримов.

В это время открылась дверь и торопливо вошел Горшков.

— Вот, — положил он на стол полоску бумаги.

Базанов быстро пробежал глазами по напечатанному на машинке тексту. Лицо полковника сделалось напряженным, он машинально взял сигарету и начал разминать ее.

— Как вам нравится? — спросил Горшков.

— Да, н–не очень… Когда это получили?

— Вчера, поздно вечером. Мы прочитали и долго спорили — ребята никак не могли понять вот это словечко. Мне кажется, несерьезное слово в таком важном шпионском донесении. Вот смотрите: “Удалось выудить следующие два уравнения Котонаева об антижелезе”, — громко прочитал Горшков. — И все. Дальше эти уравнения. Почему “выудить” — непонятно.

Оба задумались. Вдруг лицо Горшкова прояснилось, и он быстро заговорил:

— Товарищ Базанов! Может, это намек на связь! Ведь мы не знаем, как этот человек получил свои сведения из института, как он связывается со своими сообщниками.

Базанов нахмурился, потом засмеялся.

— Ну, батенька, и фантазия же у вас! Удить‑то можно только в воде. А самая близкая вода от института — болотце Комар, пять километров.

По дороге домой Базанов не переставал думать о непонятном слове в сообщении.

После ужина Базанов прошел в кабинет и достал толковый словарь русского языка. Он открыл его на слове “удить” и стал внимательно вдумываться во все его значения. Чем больше он читал, тем больше убеждался, что ни одно из значений к тексту телеграммы не подходит.

Недовольно посапывая, он разделся и лег. Несколько минут он ворочался с боку на бок, а затем тронул жену и спросил:

— Лена, ты спишь?

— Почти, а что?

— Сколько лет ты знаешь Рощино?

— Господи, да что это на тебя нашло? Ты ведь знаешь. С самого рождения.

— Скажи, в Комаре рыба водится? Караси какие‑нибудь или плотва?

— Ты совсем спятил. Спи, пожалуйста, уже второй час…

— Нет, ты мне скажи, есть там какая‑нибудь рыба?

Елена Антоновна широко раскрыла глаза и посмотрела в темноту.

— Водилась. Когда‑то там было очень много карасей. Рощинские мальчишки вытаскивали их из ила руками. Особенно в засушливые годы.

— Хорошо, — сказал Базанов.

— Что хорошо?

— Что там водятся караси.

3

— Теперь нет никакого сомнения в том, что человек, убивший Гржимайло, тот самый, который списал с доски уравнение профессора Котонаева.

Василий Каримов подробно рассказывал Базанову о ходе следствия. Полковник лишь изредка перебивал его замечаниями и вопросами.

— Вы интересовались, кто был на том семинаре?

— Интересовался. Были все, кроме Молчанова и Самарского. В этот вечер они что‑то обсуждали у профессора Соколова. Говорят, что‑то очень важное…

— Важное. А скажите, пожалуйста, что у них не важное? В этой сумасшедшей ядерной физике все важное — каждая буковка, каждая стрелочка, каждая черточка. Значит, говорите, ни Самарского, ни Молчанова на семинаре не было?

— Нет.

— Жаль. Тогда доска не осталась бы невытертой. Существуют же еще люди, которые не понимают, что их идеи — это не их личная собственность, а общественная. Взять, например, Котонаева. Кстати, как он вас принял?

— Хорошо принял. Посадил и вежливо сказал: “Только, будьте добры, побыстрее, а то у меня через семь минут…”

— Все ясно. Стопроцентный Котонаев! Вы ему намекнули, что доску нужно вытирать?

— С этого я начал…

— Ну, а он?

— Он сказал, что, наверное, после рабочего дня имело бы смысл вытирать и все то, что находится в мозгах.

Базанов невесело усмехнулся…

4

Профессор Соколов дома ядерной физикой не занимался. Любой другой наукой, но не ядерной физикой. Это правило он соблюдал для “самосохранения”, чтобы не выродиться в узкого специалиста.

Его библиотека поражала всех обилием редких книг, монографий и журналов. Если к нему приходили знакомые, он с хитроватой улыбкой, достав из своих книжных завалов томик, многозначительно стучал по нему пальцем и говорил:

— Вот, добыл еще штучку…

“Штучка” оказывалась книжкой Реми Шовена о жизни и нравах насекомых, или Джексона “Мозг как вычислительная машина”, или какое‑нибудь заумное философское сочинение вроде Геллнера “Слова и вещи”…

Мало кто знал, что одним из самых частых посетителей его дома был Коля Молчанов. Могло показаться удивительным, что человеку с эрудицией и опытом Алексея Владимировича было интересно проводить время с таким молодым собеседником. И тем не менее для этого были причины. Однажды Соколов обмолвился:

— В моем возрасте можно поражать знаниями, но не идеями.

В другой раз эту формулу он переиначил:

— Знания делают мышление консервативным, но добротным. Недостаток знаний и опыта имеет свою прелесть: он восполняется смелостью гипотез и выводов. Правда, их нужно всегда тщательно проверять.

Сегодня разговор между Николаем и Алексеем Владимировичем не клеился. Они углубились в чтение.

— Алеша, Александр Андреевич к тебе пришел, — сообщила жена Соколова.

В кабинет вошел Базанов. Он постоял у двери в нерешительности.

— Бог мой, быть тебе миллионером! — Соколов пошел навстречу Базанову. — Сколько не виделись, дружище? Совсем забывать меня стал. Как жизнь, Александр Андреевич?

— Ничего… — Базанов запнулся. — Трудная.

Он смущенно улыбнулся. Потом махнул рукой, мол, была не была:

— До того трудная, что пришел к тебе за… как бы это лучше сказать, за советом или консультацией.

— Як твоим услугам. А Колю Молчанова…

— Да ну, что ты. Пусть останется. Вот, хотел бы я послушать ваше мнение, как, используя современные физические способы, можно из одного пункта в другой передать, скажем, письмо… Вообще‑то это не письмо, а скорее коротенькая записочка…

Соколов чувствовал, что Базанов не может раскрыть им полностью суть дела, и невольно думал не над его вопросом, а над тем, что ему нужно переслать.

— Знаете, на островах Полинезии туземцы сообщаются при помощи барабанного боя…

— Понимаю, — оживился Соколов. — Ну, что же, можно передать сообщение акустическим путем. Помните американскую кинокартину, в которой шпионы передавали сообщения при помощи джазовой музыки?