Коллектив авторов - Фантастика 1981

• Название: Фантастика 1981
• Автор: Коллектив авторов
• Жанр: Научная Фантастика

Традиционный молодогвардейский сборник научно-фантастических повестей, рассказов, очерков, статей советских авторов. Сборник рассчитан на молодого читателя.

---

— Пиво как пиво… Сколько дней пробудете в наших краях, если не секрет?

— Поживем, увидим.

Хозяин неторопливо набил трубку, поднес к ней огонек, блаженно вдохнул дым.

— Послушайте, а ваша таверна на самом деле существует?… — решил я задать вопрос сразу, в лоб, но, заметив его саркастическую ухмылку в обрамлении синеватого дымка трубки, поспешил отступить: — Я имею в виду, давно она существует?

– 'Гм-м… — он вынул изо рта трубку. — Да как вам сказать… С тех самых пор, как Лоэлл открыл нашу планету и установил здесь кое-какие аппараты. Вы, кажется, впервые в здешних краях?

— Вы угадали, — сказал я.

— Гм-м… — снова протянул он. — А коли впервые, то вам будет нетрудно вспомнить один нехороший случай на Данае.

Меня как будто ударило током. Я посмотрел вокруг. Но нет, никто не обращал на нас внимания.

Случай на планете Даная… Я всегда старался забыть, вытравить из памяти эту историю. А началась она с того, что группа астронавтов попала на Данае в тяжелое положение.

У них взорвался двигатель, взрывом снесло биостанцию, и помочь им, пока не подоспеет спасательный рейдер, можно было лишь одним: водой и продуктами. Но переправить им воду и продукты было не так-то просто. Мы висели на орбите в нескольких тысячах километров и прекрасно понимали, что маломощный грузолет будет наверняка раздавлен в могучих гравитационных объятиях Данаи. Разумеется, была надежда на чудо, был, что называется, шанс, но я-то лучше прочих понимал, что к чему. Я был лучшим астронавигатором на всем кор. абле, и, когда двое вызвались лететь туда, мне ничего не оставалось, как тоже примкнуть к добровольцам. Хотя я заведомо знал (потому что все сосчитал), что могут полететь лишь двое и что, по древнему закону звездоплавания, назначают всегда тех, кто вызвался первым, и меня оставят. Ребятам повезло, они остались живы, хотя и покалечились, а я, никуда не летая, разделил вместе с ними тяжесть наград и бремя славы…

— Что ж замолчали? — спросил хозяин.

— Какого ответа вы ждете?

— Зря вы старатесь забыть Данаю. Зря. Ее из памяти не выжечь каленым железом. Вам не кажется, лучший в мире астронавигатор, что этот ваш поступок… — Он замолчал, видимо, подыскивая предельно мягкое выражение для определения моего поступка.

Воцарилось тяжелое, давящее молчание, покуда не стало ясно, что мягкого выражения не подыскивается. Я допил пива.

— Так кто же вы? — наконец заговорил я.

— Я? Хозяин таверны. Скажем так: таверны вашей мечты.

— Моей мечты?

— А вчера я был вычислительной машиной мечты Гимзы. И угощал его током высокого напряжения.

— Сегодня таверна, вчера компьютерша. Я ничего не понимаю, — сказал я.

— Я тоже, — отвечал он.

— А если я сейчас помечтаю о чем-нибудь другом?

— Уже поздно. Ничего не изменится. Ваше воображение уже не задействует аппараты Лоэлла.

— Что это за аппараты?

— Они всего лишь дополняют удивительные свойства планеты Либертас. Планеты, где приходится отвечать на все вопросы.

— Что ж тут раздумывать, — сказал я. — Да, мой поступок не приличествовал человеку. Увы.

— Наконец-то вы сами себе признались в этом. А посему я предлагаю отдохнуть.

— Сам себе признался? — спросил я, потому что ничего не понимал.

— Сам себе. Ведь вы единственный во вселенной хозяин вашей мечты… И теперь наконец сами отчитываетесь перед собой.

— Вы правы, — протянул я и вытер платком вспотевший лоб. — Неплохо бы и отдохнуть…

— Поднимитесь наверх. Первая комната на втором этаже всегда свободна.

— А все-таки что это за свойства? — спросил я.

— Никто толком не знает. Лоэлл и сам-то не успел до конца их разгадать. Но разве это важно — идти во всем до конца?

— Спокойной ночи, — сказал я.

— Приятных сновидений, — ответил он мне.

И опять на все лады под ногами заскрипели старые ступеньки. Уже с высоты второго этажа я еще раз оглядел зал.

Все продолжали пить свое пиво, а хозяин за стойкой курил свою трубку, полузакрыв глаза.

Вскоре я уже лежал в мягкой постели, прислушивался к бушующему за ставнями ветру и размышлял о том, что Лоэлл был прав, вложив столько сил и трудов в свою таверну. Хотя заведомо знал, что астронавты, побывавшие в этих местах, никогда не перескажут подробностей своего пребывания здесь.

И если меня спросят, как я провел время в этой таверне, вряд ли я решусь сказать правду, ибо кому охота вслух говорить о том, что вот, мол, я в конце концов отыскал способ отчитаться перед своей совестью. Главное в другом. Главное в том, что я, видимо, попытаюсь объяснить людям, что у меня никогда не было — порыва отправиться на планету Даная и что они относительно меня пребывают в заблуждении, ибо я лишь хотел примазаться к полету, в котором не участвовал.

Перевел с армянского Г. Мечков

АЛЕКСАНДР ТЕСЛЕНКО Русуля

Малышка проснулась среди ночи и соскочила с кроватки, искала ночной горшочек, но, наткнувшись на него в сумерках, от неожиданности заплакала.

Старый биокибер Русуля тотчас подбежала, переодела Торонку и тихо спела ее любимую песенку: А нам вчера сорока дорогу перешла, и на хвосте сорока нам зиму принесла.

Сказала нам сорока: «А у меня печаль…»А нам сороку малую совсем было не жаль.

Уложила малышку в кроватку и сама пыталась уснуть, довольная, что плач Торонки не разбудил Антона Курая и Всеславу Руту в соседней комнате.

Врач Антон Курай в последние годы увлекся альпинизмом.

Вчера принимал участие во Всеинканских соревнованиях на стене известного небоскреба на улице Соло № 567 и на каркасе Флитского моста. Антон Курай занял первое место. Вчера так восторженно рассказывал о своей победе! И даже сейчас, среди ночи, что-то выкрикивает, стонет: просит товарищей по команде дать крювиц, чтобы удержаться на отвесных поверхностях даоста.

Ещё 1247 дней тому назад биокибер Русуля должна была пойти на демонтаж. Отработала свое. Уже пора… Вот только дети Чебер и Шафран не соглашались, привязалась она к ним.

Да за Торонкой надо ухаживать, как ее оставишь без присмотра? Вот проснулась среди ночи, расплакалась…

В комнате тишина, словно в зале гипноматографа. Антон Курай умолк, наверное, выбрался на арку Флитского моста.

И Всеслава уснула крепко. Мертвая тишина в комнате, как самая причудливая музыка инканского радио.

Русуля вышла в прихожую и, не включая свет, начала одеваться, еще сама не зная — зачем? И только отыскав свои черные сапожки, она поняла — принесет малышке желтый живой цветок из Далекого Оврага. Торонка всегда так сказочно прекрасно улыбается, когда видит живые цветы. На Инкане их найдешь разве что в Фиевском заповеднике или в Далеком Овраге, куда не каждому и добраться: круты склоны и обрывы, образовавшиеся еще при первичном синтезе этой искусственной планеты за 475 миллионов километров от Солнца в астероидном поясе.

Русуля прошла кабину скоростного лифта. Пошла пешком.

На безлюдной улице ничто не нарушало тишину, разве что далекое, только для кибера ощутимое, рокотание Дзябранского комбината. Серебряные шары фонарей висели над магистралью густым пунктиром.

Можно было вызвать такси, но Русуля любила ходить пешком, ей было приятно ощущение усталости. Ущелье улицы вывело на площадь Соло. А с площади нужно было повернуть направо, пройти магистралью № 172 до пересечения с улицей Верда и повернуть налево. А там уже рядом и Далекий Овраг.

Днем, когда горит над Инканой оранжевая ракета-солнце, не каждый имеет право зайти в заповедник. Но среди ночи, когда только большая звезда, настоящее далекое Солнце, слабо освещает причудливые контуры инканских деревьев, тогда никто не остановит ни человека, ни кибера, знающих тропы в Далеком Овраге.

Еще позавчера должны были появиться желтые цветы. Она их обязательно должна отыскать.

Проходя мимо огромного магазина на площади Соло, вспомнила, как на прошлой неделе за двойное стекло витрины залетел инканский воробей. Как он умудрился попасть в совсем небольшое отверстие кондиционера?

— Он умрет, — испуганно остановил ее тогда белобрысый мальчишка.

— Кто умрет?

— Наш инканский воробей! — воскликнула девочка с розовыми бантами.

Детям было не понять, почему ради воробья нельзя разбить витрину. Ведь он живет, и такой красивый. Пусть посыплются на землю холодные острые осколки, освобождая серое звонкоголосое создание… Дети не могли еще понять условностей взрослых. А Русуля ничем не могла помочь. Ради воробья никто бы не демонтировал витрину.

После пересечения с улицей Верда она свернула налево, миновав последний дом, который мигал окнами, словно глазами сказочный пангриль. Днем отсюда уже было видно Далекий Овраг. Оставалось пройти подземным переходом. Желтая рукауказатель показывала направление.