Вениамин (Федченков) - О вере, неверии и сомнении

• Название: О вере, неверии и сомнении
• Автор: Вениамин (Федченков)
• Жанр: Религия

Вера в Бога, что это такое? Нам кажется это таким простым и понятным. Но вдумываемся ли мы в совершившееся событие, когда прочитываем в разных местах Евангелия слова Господа: вера твоя спасла тебя, иди в мире? А слова Иисуса Христа означают, что имеющий веру обретает спасение, что имеющий веру начинает жить в умиротворенном состоянии. По объяснению святых Отцов, мир, даруемый Христом, есть благодать Святого Духа.

Но и считающие себя верующими в Бога часто не ощущают в себе благодатного мира. Что препятствует этому? Промелькнувшее сомнение в истинах веры часто лишает нас мира, а непонимание догматов веры, соединенное с самоуверенностью, приводит к неверию. Какая же она — эта истинная вера? Почему сказали апостолы: Господи, умножь в нас веру?

У митрополита Вениамина (Федченкова) (1880–1961) почти вся жизнь «переплетена была с этими вопросами», и книгу «О вере, неверии и сомнении» он называл своей испопедью сердца.

---

Свидетельствую, что я, тысячи раз читая Евангелие — особенно от Марка, — "видел", могу сказать, те события, которые совершались на этой "Святой земле"… И просто не оставалось никакого сомнения в несомненной достоверности всего описанного; и если бы я не принимал его, то я должен бы был или с ума сойти, или говорить против очевидного. А особенно меня всегда и доселе радовали и укрепляли тысячи деталей, разбросанных тут и там по всем Евангелиям. Об этом у меня уже написана специальная небольшая рукопись (она — у Ш.); "Подробности Евангельских событий": там собрано довольно фактов. Но чтобы сейчас не отсылать моих читателей к этому неизвестному им источнику и опасаясь, что и сами они поленятся раскрыть Евангелие и почитать его хотя бы 10–15 минут, и чтобы для этих заметок тут же дать и живые иллюстрации изложенных выше мыслей, посвящу с радостью несколько страничек ярким примерам внутренней "достоверности"… Мне и самому приятно наслаждаться "зрением" Христа…

Притом я буду отмечать особенно то, что иногда проходит мимо нашего внимания. Господь, Сын Божий, Богочеловек вчера день провел с учениками, вечером "исцелил многих, страдавших различными болезнями; изгнал многих бесов" (Мк. 1, 35), разумеется, устал, как человек, устали и апостолы с Ним. Наступила ночь; все уснули где-нибудь в гостеприимной хижине.

Утомленные ученики, до этого еще уставшие и от рыбной ловли, крепко спали. И не слышали, что сделал Иисус. А Он, пока все так сладко отдыхали, — "утром, встав весьма рано", — когда еще было темно, вероятно, "вышел" незаметно, чтобы не потревожить усталых сотрудников своих и чтобы остаться одному: "и удалился в пустынное место, и там молился" (35). Проснулись потом и ученики. Стали искать Его. Утром же скоро собрался, конечно, народ, который вчера видел воочию столько благодетельных чудес, спрашивают: "Где Он?" "Симон и бывшие с Ним" нашли все-таки Его и "говорят Ему: все ищут Тебя" (36, 37).

Ну смотрите: какая живая, очевидная картина? Или еще. "Поднялась великая буря; волны били в лодку, так что она уже наполнялась водою. А Он спал". Где? — "На корме", и притом "на возглавии". Что-то подложили Ему под главу Его Божественную, Богочеловеческую… Испуганные ученики не спали. Будят Его. И встав, Он запретил ветру и сказал морю: "Умолкни, перестань!" И о, чудо чудное: "Ветер утих, и сделалась великая тишина"… И это сразу — что совершенно противоестественно: волны на озере бьют еще часами так называемою "мертвою зыбью" после прекращения бури (4., 37–39).

Еще раньше я писал уже о воскрешенной 12-летней девочке, дочери Иаира, как она "начала ходить" по комнате (5 глава) — подробность сохранена лишь у ев. Марка.

Вот еще потрясающее чудо насыщения пятью хлебами пяти тысяч человек, не считая женщин и детей… Значит, было около семи-восьми тысяч, вероятно. Так интересовался еврейский, еще тогда Богоизбранный, Израиль. Так ли ныне?

Господь "повелел… рассадить всех отделениями на зеленой траве. И сели рядами, по сто и по пятидесяти (6 гл., 39–40)… И чудо совершилось воочию. "И набрали кусков хлеба и остатков от рыб двенадцать полных коробов" (43 ст.).

Признаюсь, я беспокоился еще в духовной школе, когда на литиях слышал все эти слова при благословении кругленьких, чистых белых "хлебцев": "Господи Иисусе Христе, Боже наш благословивый" в оно время "пять хлебов и пять тысяч насытивый, Сам благослови" и ныне, здесь, сейчас, Сам благослови "и хлебы… сия и умножи" их: неужели же все это было на самом деле? Пять хлебов на пять тысяч? О, как мне хотелось, трепетно хотелось, чтобы это было, было! А умик все боялся, боялся "чудес"… И беспокоился я за освящение "хлебцев". И много после, когда я стал верить Слову Божию просто и твердо, я уже и сам произносил эти святые слова со спокойной решимостью; ибо уже знал, исторически достоверно знал: это было! Ибо было "на зеленой траве"… И сидели они рядами… И "двенадцать полных коробов" понесли потом… А в другой раз, когда "было около четырех тысяч", насытились семью хлебами и набрали шесть корзин (8 гл.), то Он велел "возлечь на землю" (6 ст.). Про "зеленую траву" уже не упомянуто: значит, тут была обычная сухая палестинская почва; а там была, вероятно, низменность, на которой зелень еще не была выжжена южным солнцем, что и обратило внимание наблюдательного местного жителя — рыболова.

Вот и вход в Иерусалим готовится. Спаситель послал 2 за ослом. "Они пошли, и нашли молодого осла"… Где же? В каком положении? — "привязанного у ворот на улице". Целая картина: ворота, улица, привязан… "И отвязали его" (11 гл., 4)… Допрос на суде… Сначала, когда на Господа лжесвидетельствовали, "Он молчал и не отвечал ничего": и без того все понимали, что недостаточно улик для убийства по закону. Тогда первосвященник спросил прямо: "Ты ли Христос, Сын Благословенного?" то есть — Бога? Христос "сказал: "Я" (14 гл., 61–62). "Тогда первосвященник, разодрав одежды свои, сказал: на что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется? Они же все признали Его повинным смерти" (63–65 ст.) Осудили Господа за то, что Он Сам сказал о Себе истину: "Я — Сын Божий"… Мироносицы увидели в пустом гробе ангела, юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду, и ужаснулись. Услышавши от него о воскресении Господа, "выйдя, побежали", — ну конечно, побежали! — "от гроба; их объял трепет и ужас"… А дальше? "И никому ничего не сказали, потому что боялись" (16 гл., 5, 8)… Боже! Как это все очевидно, понятно и уму, и сердцу ясно… Воистину — несомненно внутренне достоверно! И только заранее предубежденная душа или злоупорствующая способна отрицать наглядные факты.

А мы радуемся. Мы через эту достоверность растем "от веры в веру".

И сколько было случаев, что я, совершенно неожиданно, при чтении Евангелий, а особенно в храме на литургиях, вдруг узревал такую самомалейшую подробность, которая дотоле и в мысль не приходила. Вот еще два-три маленьких примера… Идут в Иерусалим. "Иисус шел впереди их, а они ужасались и, следуя за Ним, были в страхе". Потом Он, видимо, остановился и, "подозвав двенадцать", "опять начал им говорить о том, что будет с Ним" (10 гл., 32).

При выходе их из Иерихона Вартимей "слепой сидел у дороги". Стал просить исцелить его. "Иисус остановился". Стал… Ждет… "Велел его позвать". "Зовут слепого и говорят (неизвестно кто; передавали по толпе) ему: не бойся, вставай, зовет тебя"… Даже не сказано кто, а просто "зовет тебя"… Что же слепец? — "Он сбросил с себя верхнюю одежду, встал и пришел (а не побежал, куда же бежать слепцу-то?) к Иисусу". И прозрел (10 гл., 46–52). Зачем "сбросил одежду"? Не знаю. И сейчас не понимаю. Подробность совершенно не необходимая. Наоборот даже: уж если "зовет", так тут не об одежде думать, а иди скорее. А он сбросил. Может быть, вы, читатель, что-нибудь примыслите? Интересно… Да, все это было, было, было…

Ну, и последняя деталь. Про петуха. Только сам Петр знал детали этого страшного для него предательства и, конечно, помнил их: ему ли забыть это? Другие евангелисты (Мф. 26, Лк. 22, Ин. 18) говорят лишь об одном пении петуха. А Петр (у Марка) — о двух. Он проник при помощи Иоанна, "который был знаком первосвященнику" (Ин. 18, 16), уже во внутренний двор и грелся с другими у костра. Ночь выдалась холодная. "Одна из служанок", "всмотревшись в него", признала его: "И ты был с Иисусом…"

Видно, по любопытству ходила не раз смотреть на Чудотворца: прислуги от господ много знают… "Но он отрекся": "не знаю и не понимаю"… Однако оробел. И как только прислуга ушла, он незаметно "вышел вон на передний двор". Две ограды было.

"И запел петух"… Были "первые петухи"… часов 9 вечера. Но служанка, видно, беспокойная была особа и заразилась от хозяев враждой к Иисусу и ученикам, вышла-таки вторично. Не нашла Петра на первом дворе, может быть, спросила у других, где он, и вышла на внешний двор, "увидевши его опять, начала говорить стоявшим тут: этот из них"… Ах, как это все правдоподобно для женщины. Видите?! "Он опять отрекся"… Служанка ушла… "Спустя немного", уже приближалось время к полуночи, "стоявшие тут стали" снова допрашивать его: "точно ты из них". "Он же начал клясться и божиться: не знаю Человека сего". "Тогда петух запел во второй раз". Было время "вторых петухов", как у нас говорили на селе. "И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом" (Мк. 14, 72): "прежде нежели петух пропоет дважды, трижды отречешься от Меня" (30)… Сбылось… Другие евангелисты о "первых петухах" не упомянули. А Петр-то помнил хорошо… "И начал плакать" (14 гл., 66–72) Ев. Матфей добавляет: "горько"… Сам отрекавшийся не осмелился добавить этого слова: не смиренно было бы ему самому упоминать об этом… И вышел со двора… Куда он пошел потом со своими слезами? Что переживала его горячая душа, только что, три-четыре часа назад, обещавшая: "если и все соблазнятся, но не я"?! (29) Неизвестно это… Я думаю, долго он бродил по темным улицам сонного Иерусалима и плакал… и плакал… и плакал…

Да и как не плакать?! А к утру уже пришел туда, где обычно собирались и ночевали апостолы. И заснул тяжелым сном. Но ненадолго. Утром, вероятно, молчал. Душа его истерзалась: отрекся!.. Трижды отрекся… И продолжал плакать…