Алексей Лосев - Мифология греков и римлян

• Название: Мифология греков и римлян
• Автор: Алексей Лосев
• Издательство: Издательство «Мысль» Российский открытый университет
• Жанр: Религия
• Год: 1993

А. Ф. Лосев "Античная мифология в ее историческом развитии", "Теогония и космогония". В конце книги - статья Тахо-Годи, посвященная изысканиям Лосева в области античной мифологии и история создания означенных текстов.

А. Ф. Лосев - Юбилейное собрание сочинений в 9-и томах. Том 5. Исходный PDF -http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=3478966.

---

[Ср. § 32 е].

b) Procl. in Crat. 396 b (p. 58, 1 Pasqu.) (Куреты, Кронос и Зевс; Куреты охраняют не Кроноса, который сам является их причиной, но Зевса)

Таково превосходство устроения этого бога Кроноса сравнительно с более слабыми и его чистое единение с умопостигаемым, что он не нуждается в охране Куретов так, как Рея, Зевс и Кора. Ибо все они через эманацию во вторичное нуждаются в крепкой охране Куретов. А Кронос, прочно утвердившийся в себе и устранивший себя от всего вторичного, крепче охраны Куретов и единовидно содержит в самом себе их причину. Именно это чистое и непорочное дает осуществление всем эманациям Куретов.

c) Procl. in Tim. 28 с (I 317, 11 D.) (Куреты — «страшная стража»)

Ибо как богослов помещает вокруг Зевса чин Куретов, так и Платон [Prot. 321 d] говорит, что около него стоит «страшная стража», и как тот утверждает его [Зевса] на вершине Олимпа, так и этот предоставил ему «акрополь», где он, навеки утвердившись, все устрояет через средние чины. Этим сказано, что он за демиург, и сказано, что божественный ум есть причина универсального творения. При этом следует припомнить, что Орфеем и Платоном он воспевается как демиург Зевс.

d) Procl. Theol. Plat. V 3, p. 253, 36 («Умозрительная» природа Куретов)

Однако Платон, следуя Орфею, неумолимую и непорочную Триаду умозрительных богов определенно называет Триадой Куретов, как в «Законах» [VII 796 b] говорит Афинский гость, восхваляя воинственные песни, игры и ритмическую пляску Куретов. Ведь Орфей приставляет стражами к Зевсу трех Куретов. И узаконение критян, и все эллинское богословие относят к этому чину чистую, непорочную жизнь и деятельность. Не указывается ничто другое целомудренное, чистое и незапятнанное.

e) Procl. Theol. Plat. V 35 init., p. 322, 23 (Куреты и Афина; Куреты относятся к числу умозрительной красоты Афины)

Итак, после такого неопределенного и общего учения о богах выставим открыто эллинское предание о нем, сообщенное нам Платоном, и покажем, что он включительно до имен следовал эллинским богословам, как в мистическом созерцании трех царей и в изъяснении непорочных богов, не отступая от руководства указанных [богословов]. Ибо кто, даже из малознакомых с эллинской теософией, не знает, что в их неизреченных таинствах и сочинениях о богах особенно прославляется ими чин Куретов как представитель непорочной особенности, повелевающей богиней и возложившей на нее охрану мира? Итак, эти боги, говорят, охраняют царицу Рею и Демиурга всего мира, проникая вплоть до виновников частичного рождения живых существ и демиургии, и здесь охраняют Кору и Диониса, изымая их из вторичного, подобно тому как здесь охраняют рождения живых существ универсальной жизни и перводейственной монады всесо–вершенной демиургии. Потому этот чин Куретов знали не только Орфей и предшествовавшие Платону богословы и, зная, почитали, но воспел его и Афинский гость в «Законах» [VII 796 b]. Ибо на Крите, говорят, воинственные игры Куретов были первоначальными образцами всякого ритмического движения. И теперь он не удовлетворился тем, что припомнил этот чин Куретов, но прибавил к ним и единую их единичность, восхваляя владычицу Афину, мистагогия которой у предшествовавших ему богословов связывает с нею всю эманацию Куретов, вверху обращая их в символы Афины, как представителей вечноцвету–щей жизни и зрелого мышления, а внизу ясно подчиняя их промыслу Афины. Ведь первичные Куреты, будучи богами умопостигаемой и спутниками тайной [монады], довольствуются происходящими отсюда признаками. А Куреты во вторичных и третичных чинах зависят от умозрительной монады Афины… Отсюда и Куреты получили наименование, будучи представителями нетленной чистоты богов.

f) Procl. in Crat. 406 d (p. 112, 14 Pasqu.)

Теперь Сократ воспевает охранительное [начало] под именем Паллады, а усовершительное — под именем Афины. Ритмическую пляску выясняет он через движение, которое приписывает первичному чину Куретов, а во вторичном смысле — другим богам. Ведь богиня [Афина] сообразно этой потенции есть, как говорит Орфей, вождь Куретов.

g) Procl. in R. P. I 138, 12 Кг.

Ведь первичные Куреты и другие посвящены чину Афины и, по преданию, опоясаны ветвью оливы, как говорит Орфей.

h) Procl. in Tim. 42 d (III 310, 25 D.)

…Или и потому, что с ними существует божественность Куретов, озаряющая нетленность мышлением, а движением — стойкость, дающая всем им неумолимую силу, при посредстве которой они, владея собою, руководят всем универсальным.

i) Procl. Theol. Plat. VI 13, p. 382, 10 (Корибанты)

Говорится, что Куреты окружают Демиурга–универса и пляшут вокруг него, будучи явлены Реей. Итак, среди умозрительных богов первый чин Куретов получил существование. Аналогично тамошним Куретам — чин Корибантов, предшествующий Коре и отовсюду ее охраняющий, как говорит богословие. Поэтому они и получили свое наименование.

j) Julian. Or. V, p. 168 b (Триадическое деление)

Сопровождают его [Аттиса] данные матерью Корибанты, три начальные субстанции из сильнейших после богов родов.

к) Ps. — Jambl. Theol. аг. IX 59

И Орфей и Пифагор характерно называют эту эннеаду [девятку] куретической, потому что она тройным образом посвящена трем Куретам, или называют Корой, причем и то и другое приспособлено к триаде, содержащей это три раза.

43. a) Hymn. Orph. XXXVIII (Гимнический образ Куретов)

Шумные медью Куреты, имея оружье Арея,
На небесах, на земле и на море, вы многообильны,
Зверорожденные духи, хранители светлые мира,
Вы обитаете на Самофраке, на почве священной,
5 От человеков, плывущих в морях, отражая опасность.
Первые вы для людей свои таинства учредили;
Чуждые смерти Куреты, имея оружье Арея,
Движете вы Океан, море движете, также деревья.
Шествуя легкой стопой, оглашаете гулом вы почву,
10 Светлые блеском оружья. Все звери к земле припадают,
Слыша идущих; смятенье и крик достигают до неба,
Пыль, закружась от шагающих ног, поднимается к тучам;
Вместе же все зацветают цветы. Неподвластные смерти
Демоны, вы и кормильцы людей и губители вместе.
15 Ведь неожиданно вы устремляетесь гневные к людям,
Жизнь нам губя и добро и сбивая с пути человеков,
И — воздыхает великое море глубокой пучиной,
Высоковерхое древо низвержется на землю с корня,
И отголосок небесный шумит среди шелеста листьев.
20 О Корибанты–Куреты, владыки, прекрасные мощью!
На Самофраке вы правите, дети великого Зевса,
Вечные духи, питатели душ, туманные видом,
Вы на Олимпе слывете небесными и близнецами.
Легки дыханьем, ясны и ласковы, нас сохраняя,
25 Вы покровители Ор, плодоносцы и в духе владыки.

b) Hymn. Orph. XXXIX (Гимн Корибанту)

Я призываю царя величайшего неистощимой
Почвы Кирбанта, богатого долей, Ареева сына,
Жуткого ночью Курета, что держит ужасные страхи,
Друга видений, что бродит один, Корибанта–владыку,
5 Светлого видом, с природой двойной многовидного бога,
Красного кровью убийства двоих его кровных собратьев.
Ты, что решеньем Деметры сменил себе чистое тело,
Взяв зверовидную форму покрытого мраком дракона, —
Внемли, блаженный, призывам и гнев от нас тяжкий
отрини,
10 Души избавь от видений нечистых и страх наводящих.
с) Hymn. Orph. XXXI (Гимн Куретам)
Прыгая вооружены, шаги прибивая, Куреты,
Пляшете вы как волчки, благозвездные, горные духи,
Лирой искусной сверх ритма вы движетесь, легкие следом,
Вооруженные стражи, вожди с выдающейся славой,
5 С матерью вместе в горах вы бушуете, оргиофанты:
К благочестивым глаголам грядите и милость явите
Пастырю с радостью в духе, всегда расцветая роскошно.

Ср. Herm. in Phaedr. 248 (p. 161 Couvr.) (О воспитательницах Зевса в пещере Ночи, Адрастее и Амальфее)

О ВЗАИМООТНОШЕНИИ ЗЕВСА И КРОНОСА СПЕЦИАЛbНО

44. a) Procl. in Tim. 29 a (I 324, 14 D.) (Зевс как свободное воплощение Кроноса в инобытии)

Это сказал и Орфей, показывая, что умопостигаемый бог поглощается Демиургом Всего [уни–верса]. И Платон, изменяя мышление на видение, предположил, что Демиург взирает на первообраз, а богослов представил, что тот нападает на умопостигаемое и поглощает его, как это выявил миф. Ведь если говорить точно словами наставника, то «первородный» бог у Орфея, утверждаемый у предела умопостигаемого, есть «живое–в–себе существо» Платона. Поэтому оно вечно и является самым прекрасным из мыслимых предметов; и оно есть в умопостигаемом то, что Зевс — в умозрительном. Ведь тот и другой есть предел этих чинов, и первый есть первичная из первообразных причин, а второй есть само монадическое из причин де–миургических. Поэтому и соединяется с ним Зевс при посредстве Ночи и, исполненный им, становится как бы умопостигаемым миром в умозрительном.