Александр Мень - История религии. В поисках пути, истины и жизни. Том 5. Вестники Царства Божия. Библейские пророки от Амоса до Реставрации (7-4 вв. до н. э.)

• Название: История религии. В поисках пути, истины и жизни. Том 5. Вестники Царства Божия. Библейские пророки от Амоса до Реставрации (7-4 вв. до н. э.)
• Автор: Александр Мень
• Жанр: Религиоведение
• Год: 1992
• ISBN: 5-85050-280-4

Книги библейских пророков, «вестников Царства Божия», наряду с Законом занимают центральное место в ветхозаветной части Библии. Вот и эта книга, посвященная им, пятая из серии «История религии», является центральной — и не только в семитомнике, но и во всем творчестве отца Александра. С глубиной, соответствующей уникальному проповедническому и писательскому дару автора, в книге рассказывается о библейском Откровении и Богоявлениях, раскрывается библейское учение о Спасении и Искуплении, повествуется о многовековой борьбе за идеалы библейской этики против обрядоверия.

---

Характерные черты Элогиста:

1) он считает, что имя Ягве было открыто только Моисею,

2) он называет Синай Хоребом, а хананеев — аморитами,

3) он говорит о брате Моисея Аароне, о котором сказание Ягвиста молчит,

4) он выделяет роль Рувима и северных колен.

Излагая историю патриархов, Элогист обнаруживает более строгие нравственные понятия. Он старается смягчить или объяснить те поступки праотцев, которые ему кажутся неблаговидными. Так, когда Авраам, живя в чужой земле, выдает свою жену за сестру, Элогист поясняет, что это не было обманом, так как у них действительно был общий отец (Быт 20, 12). Таким образом, как замечает Анри Казелль, «в элогистической редакции можно уже различить отзвуки начинающегося профетического движения» (Н. Саzе11еs. — RFIB, I, р. 363). Основные тексты, принадлежащие Элогисту: БЫТ 15 + J; 20; 21, 6-32, 34; 22, 1-14, 19; 28, 11, 12, 17, 18, 20-22; 29, 1,15, 23, 25-28, 30;30, 1-3а, 6, 8,17, 23;31, 2,4-18а,19-45, 51-55;32, 1-2, 13б-21, 23;33, 18б-20; 35, 1-8, 16-20; 37, 2в, 5-11, 14а, 15-18а, 19-20, 22, 236-24, 28а, 28в-30, 31б-32а, 34, 36; 40, 1-3а, 4-5а, 6, 15а, 16-20; 41; 42, 1, 3-4а, 8-26, 29-37; 43, 14-23б,45 + J; 46, 1-5а; 47, 12; 48, 1-2, 8-22; 50, 15-26. ИСХ 1, 15-22; 2, 1-15; 3, 1, 4б, 6, 9-15, 21-22; 4, 17-18, 20б-21; 7, 20б-21а,24; 9, 22-23а,35;10, 8-13а, 20-27;11, 1-3; 12, 31-36, 376-39; 13, 17-19; 15, 1-21; 17, 3-6, 8-16; 18; 19, 26-19; 20, 1-21; 21; 22; 23; 24, 3-8, 12-15а, 186; 31, 186; 32, 1-8, 15-35, 33. ЧИСЛ 10, 29-36; 11; 12; 13, 17-33 (+ Р); 14(+ Р); 16, 1-34(+Р); 20, 1-9, 12-35; 22; 23; 24; 25, 1-5; 32; 1-17, 20-27, 34-42. ВТОР 10, 6-7; 27, 5-7а; 31, 14-15; 23; 33; 34, 5-6. См. сводную таблицу в книге: Р. Еllis. Тhе Меn аnd thе Меssage of the Old Теstament. Соllеgеvillе, 1963, р. 57-72.

5. К. Корниль. Пророки, с. 60. О тождественности блудницы и Гомерь, дочери Дивлаима, см. исследование В. Яворского «Символические действия пророка Осии» (Сергиев Посад, 1902, с. 204 cл.), где дана сводка толкований первых трех глав Книги Осии. За истекшие с того времени годы вопрос о событиях жизни пророка решен не был. См. обзор современных мнений: Н. Row1еу. Тhе Маrriage оf Ноsеа. — «Вulletin of the John Rylands Libraгу», 1956, 39, р. 200.

6. Хэсэд — одно из важнейших библейских понятий. «Если вникнуть в мысль пророков и в чувства, воодушевлявшие их пламенные речи, слово «хэсэд» выражает понятие более широкое и более глубокое, чем милосердие. «Хэсэд» — не только милость, т. е. внешнее действие, но и внутреннее чувство, и притом самое идеальное в этическом смысле, т. е. высшее альтруистическое, чувство — человеколюбие, любовь-жалость ко всему живущему» (М. Марголин. Вавилон, Иерусалим, Александрия. Пг., 1923, с. 50). Но не следует видеть в «хэсэд» только этическую, человеческую категорию. Учение о ней, как верно заметил М. Бубер, явилось актом самооткровения Божества (см.: М. Buber, The Prophetic Faith, 1960, р. 44).

Глава четвертая ИСАЙЯ И «БЕДНЯКИ ГОСПОДНИ» Иерусалим, 742—735 гг.

О Бог мой, Который есть Бесконечность, к Тебе может приближаться лишь тот, кто знает, что Ты непостижим.

Николай Кузанский

Столб дыма над храмом, зубчатые стены, опоясывающие крепость на холме; крутые, выжженные солнцем склоны, волнистая цепь гор замыкает долину. Таким был Иерусалим за восемь веков до Рождества Христова. К тому времени он имел уже позади долгую историю, а впереди его ожидала удивительная судьба. Здесь пересекутся пути многих народов и культур, в течение трех тысячелетий его будут оспаривать друг у друга люди трех материков; к его святыням станут приходить исповедники трех мировых религий.

Город Давида и Христа, город Обетования и Евангелия, Иерусалим от самых своих истоков связан со Священной Историей. У его ворот аморитский царь Мелхиседек благословил Авраама после его победы над врагами. Тогда город назывался Шалем. В XIV в. до н. э. в Иерусалиме правил ставленник Эхнатона, а после прихода израильтян Сионская цитадель два столетия оставалась в руках язычников. Вероятно, уже в то время вокруг Иерусалима начали складываться поверья. Его считали абсолютно неприступным, охраняемым нездешними силами. Когда Давид решил овладеть им, защитники крепости насмехались над ним, уверенные, что даже «слепой и хромой» смогут отстоять город.

Но вот, вопреки всему, старый ханаанский бастион стал «Градом Давидовым». Перенеся туда Ковчег, царь тем самым дал новое рождение городу. Сион, местопребывание святыни, сделался чем-то вроде нового Синая.

В сознании израильтян древние сказания о зачарованных стенах слились с представлением о Граде Господнем. Воспевающие Сион псалмы свидетельствуют о том, что и священники храма разделяли веру в особый покров, простертый над Иерусалимом. В их гимнах мы слышим о полчищах вражеских сил, которые, едва подступив к святой горе, обращаются в бегство, пораженные ужасом. Сам Ягве охраняет Свой храм от посягательств; неприятель никогда не войдет в его ворота. Так предчувствие необыкновенного будущего Иерусалима облекалось в образы народного мифа [1].

В атмосфере этого легендарного города и вырос первый великий пророк, проповедовавший в Иудее, — Исайя, сын Амоца. Как Сократ — детище Афин, так и Исайя неотделим от Иерусалима, дух которого ощущается повсюду в его проповедях, в его учении о святости Божией, об Остатке Израиля и о Мессии.

Если пророчества Амоса и Осии были лишь краткими эпизодами в истории Израиля, то в биографии Исайи заключена в каком-то смысле и история его родного города в ту эпоху. Исайя был призван на служение, когда ему было около тридцати лет, и с тех пор на протяжении почти полувека он оставался духовным отцом Иерусалима, советником царей, неподкупной совестью нации.

Хотя жизнеописание Исайи не сохранилось, но в биографических фрагментах и в его собственных проповедях ясно вырисовывается личность пророка: волевая, сильная, богато одаренная. Он, несомненно, обладал призванием вождя. Мы редко видим его колеблющимся; его целеустремленность не знает себе равных. Перед лицом величайших опасностей, в обстановке всеобщего смятения он со спокойной уверенностью следует своим путем. При этом он чужд фанатического упорства и не боится изменить точку зрения, когда видит, что она основана на ошибке.

Исайю не покидало чувство постоянной связи с направляющим его тайным Голосом. И этот Голос, в отличие от «даймониона» Сократа, не только предостерегал его, но и служил источником сил и действия. Подобно Златоусту или Бернару Клервоскому, пророк видел свое призвание в том, чтобы, воздействуя на умы и сердца людей, направлять ход событий.

Тайновидец-мистик и активный участник общественной жизни, сын Амоца гармонически сочетал в себе то, что, казалось бы, невозможно соединить. Он был предтечей тех подвижников христианства, которые стремились подчинить мир духовным идеалам.

Исайя по праву должен быть признан одним из крупнейших писателей Израиля. Он довел до классического совершенства форму проповеди-поэмы, которая появилась у предшествовавших ему пророков. Он преодолел их трогательное косноязычие, в котором еще звучал невнятный экстатический лепет. Исайю можно назвать еврейским Эсхилом. Его монологи дышат огромной эпической силой; он любил величественные образы, грандиозные картины и смелые обороты речи. Ренан, умевший тонко ценить восточную поэзию, утверждал, что Исайя «представлял собой почти единственный пример великого творца религиозной системы, который был в то же время великим писателем». Пророк, по его словам, «пишет как грек: мысль и слово доходят у него до того высшего предела полноты, за которым разбиваются рамки слова или оказывается бессильной мысль» [2]. Когда мы обращаемся к Книге Исайи в ее современной форме, то необходимо помнить, что она есть сборник речей, составленный его учениками. Не все в этом сборнике принадлежит самому пророку, часть написана его последователями. Для того чтобы выделить подлинные проповеди Исайи и расположить их в хронологическом порядке, потребовалась работа нескольких поколений богословов. Для составителей древней антологии важно было прежде всего сохранить учение пророка и его школы. Между тем литературный анализ книги помог восстановить последовательность речей в связи с этапами внешней и внутренней биографии Исайи [См. приложение «Книга пророка Исайи»].

* * *

Исайя родился в Иерусалиме около 765 года и, согласно преданию, принадлежал к царскому роду. Даже если считать это свидетельство легендой, он, несомненно, был членом аристократической семьи. Разговаривая с царями или первосвященниками, пророк держался с ними как равный; его осведомленность о жизни двора и сановников, его блестящий стиль и вообще та роль, которую он играл в городе, — все это указывает на знатное происхождение.

Молодость Исайи совпала с годами сравнительного благополучия страны. На Севере в то время царствовал Иеровоам II, а в Иерусалиме — Уззия со своим сыном и соправителем Иотамом. Иудейские цари, не желая, очевидно, отставать от своего северного собрата, совершили несколько военных походов. Преодолев трудный путь по пустыне, они вновь заняли Элат у Красного моря, а на западе разбили филистимлян. Были сооружены мощные пограничные крепости и усилен арсенал.