Джейн Остен - Леди Сьюзен

• Название: Леди Сьюзен
• Автор: Джейн Остен
• Издательство: Текст
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-7516-0317-6

В сборник выдающейся английской писательницы Джейн Остен (1775–1817) вошли три произведения, неизвестные русскому читателю. Роман в письмах «Леди Сьюзен» написан в классической традиции литературы XVIII века; его герои — светская красавица, ее дочь, молодой человек, почтенное семейство — любят и ненавидят, страдают от ревности и строят козни. Роман «Уотсоны» рассказывает о жизни английской сельской аристократии, а «Сэндитон» — о создании нового модного курорта, о столкновении патриархального уклада с тем, что впоследствии стали называть «прогрессом».

В сборник вошли также статья Е. Гениевой о творчестве Джейн Остен и эссе известного английского прозаика Мартина Эмиса.

---

Со своей стороны усомнилась в этом и миссис Вернон, которая без обиняков предложила, чтобы племянница вернулась к ним в Черчилл. Леди Сьюзен была настолько тронута, что не сумела найти слов, дабы выразить невестке свою благодарность, однако по ряду причин не могла расстаться с дочерью и, заявив, что в самом скором времени, весьма вероятно, сама сможет увезти Фредерику из города, заключила, что, к сожалению, вынуждена от столь заманчивого и любезного предложения отказаться. Миссис Вернон тем не менее настаивала на своем, и, хотя леди Сьюзен упорствовала в своем отказе, в течение последующих дней ее сопротивление несколько ослабло.

По счастью, опасность инфлуэнцы решила дело. Леди Сьюзен так испугалась за дочь, что иными соображениями более не руководствовалась. Почему-то именно инфлуэнца, по ее разумению, представляла несравненно бóльшую опасность для здоровья дочери, чем любые другие недуги. Фредерика вернулась в Черчилл с дядей и тетей, а спустя три недели леди Сьюзен объявила о своем браке с сэром Джеймсом Мартином.

Тогда только миссис Вернон окончательно поняла то, о чем раньше лишь подозревала: она могла не тратить столько сил на уговоры, ибо решение отдать ей Фредерику леди Сьюзен приняла уже давно. Согласно первоначальной договоренности, Фредерика должна была пробыть у Вернонов полтора месяца, однако ее мать, написав, правда, дочери пару нежных писем с предложением вернуться, в конце концов сочла возможным согласиться на приглашение родственников продлить визит племянницы и в течение последующих двух месяцев перестала писать Фредерике о том, как ей ее не хватает, а спустя еще два месяца перестала писать ей вовсе.

Таким образом, Фредерику решено было оставить в семье дяди и тети до того времени, когда Реджинальд де Курси, вследствие душещипательных бесед, лести и уговоров, в нее влюбится, на что, покуда он справится с чувствами к ее матери, откажет себе во всех увлечениях и будет ненавидеть слабый пол, отводилось никак не меньше года. Обычно на это уходит три месяца, но ведь чувства Реджинальда были не только сильными, но и очень прочными.

Была ли леди Сьюзен счастлива в своем втором браке, установить очень трудно, ибо кто поручится за правдивость ее слов? Нам остается только гадать. Ясно одно — помешать ее счастью могли лишь ее муж и ее совесть.

Быть может, сэру Джеймсу и впрямь повезло меньше, чем обычно везет глупцам. Даже если это и так, пусть его жалеют те, кто преисполнен высшего милосердия. Я же, признаться, испытываю жалость лишь к мисс Мэнверинг. Ведь чтобы покорить сердце сэра Джеймса, она приехала в Лондон и выложила на наряды такую сумму, которая подорвала ее бюджет по меньшей мере на два ближайших года, — и все же вынуждена была уступить его женщине старше себя на десять лет.

УОТСОНЫ[*]

Первая из зимних ассамблей в Доркинге[5], назначенная на вторник, тринадцатое октября, внушала всем самые приятные ожидания; знатоками зачитывался длиннейший список семейств, кои почтут ее своим непременным присутствием, высказывались даже радужные надежды, что будут сами Осборны. В урочный день Эдвардсы, по заведенному обычаю, отослали приглашение Уотсонам. Эдвардсы были люди городские и вполне состоятельные, имевшие свою карету; Уотсоны проживали в деревне милях в трех от Доркинга и по недостатку средств не могли себе позволить даже крытого экипажа. Посему, с самого начала проведения в городе зимних балов, Эдвардсы, раз в месяц в продолжение всего сезона, приглашали Уотсонов обедать, готовиться к балу и ночевать в их городском доме.

Сейчас почти все дети мистера Уотсона оказались в разъездах, кроме двух дочерей. Но одной из них следовало неотлучно находиться при отце — он был болен и вдов, — и, стало быть, воспользоваться любезностью друзей могла лишь другая. Перед цветом суррейского общества впервые собиралась предстать мисс Эмма Уотсон, выросшая на попечении своей тетушки и только-только воротившаяся под родительский кров. Старшей из сестер — хоть за десять лет она и сама отнюдь не утратила интереса к Доркингским ассамблеям — приходилось на сей раз довольствоваться ролью возницы: утром назначенного дня она вызвалась доставить Эмму вместе с бальным ее нарядом в город.

Пока старенькая коляска тащилась по размытой осенней дороге, мисс Уотсон так наставляла неопытную свою сестру:

— Уверена, что бал нынче будет хорош. Всегда съезжается много офицеров, так что не беспокойся, без кавалера не останешься. Служанка миссис Эдвардс охотно поможет тебе одеться; а коли покажется что не так — спроси совета у Мэри Эдвардс, у нее есть вкус. На бале вы сможете оставаться сколько душе угодно — разве что мистер Эдвардс сразу проиграется в карты: тогда он, пожалуй, скоро заторопит вас домой. Но, как бы там ни обернулось, по возвращении вас еще будет ждать ужин. Надеюсь, ты всем сегодня понравишься; возможно, тебя даже сочтут одной из первых красавиц в зале — в новизне всегда есть своя прелесть. Не исключено, что и Том Мазгрейв удостоит тебя вниманием; однако не советую особенно его поощрять. Он не пропускает ни одной хорошенькой девушки, но знай: он большой ветреник, вовсе без серьезных намерений.

— Я как будто уже слышала от тебя это имя, — заметила Эмма. — Кто такой, этот Том Мазгрейв?

— Молодой человек с весьма солидным состоянием и отменными манерами. Куда ни явится — везде ему рады. Почти все наши девушки либо влюблены в него, либо уже были влюблены. Кажется, одной только мне не стоил он разбитого сердца; хотя по своем приезде в Суррей шесть лет назад меня первую удостоил он вниманием — да еще каким пристальным! Мне говорили потом, что ни одну девушку с тех пор не отмечал он так, как меня. Впрочем, у него всегда имеется какая-нибудь избранница, коей он оказывает особенные знаки внимания.

— Как же вышло, что одно только твое сердце избежало общей участи? — спросила Эмма с улыбкою.

— Тому была причина, — отвечала мисс Уотсон, слегка изменившись в лице. — А вообще все остальные оказались в жизни удачливее меня. Надеюсь, что и тебе посчастливится более моего.

— Милая Элизабет, прости, если я нечаянно причинила тебе боль!

— Когда Том Мазгрейв только появился в наших краях, — продолжала мисс Уотсон, словно не слыша ее, — сердце мое принадлежало молодому человеку по имени Первис. Он был близким другом Роберта и немало времени проводил у нас. Все находили, что мы с ним прекрасная пара. — За этими словами последовал вздох, встреченный почтительным молчанием меньшей сестры; однако Элизабет вскоре сама возобновила рассказ: — Ты, конечно, желаешь знать, отчего наш союз так и не сложился и отчего он теперь женат на другой, я же до сей поры не замужем. Однако спрашивать об этом следует не меня, а его самого; а еще вернее — нашу Пенелопу. Да, да, Эмма! Не кто иной, как Пенелопа, явилась виновницей нашего с ним разлада. Ради устроения собственной судьбы она готова жертвовать всем — и всеми. Я доверилась ей; она же настраивала его против меня, делая все, чтобы отбить у меня возлюбленного. Кончилось тем, что он вовсе перестал у нас бывать и вскоре женился на другой. Пенелопа не видит в тогдашнем своем поведении ничего зазорного; я же полагаю его предательством — худшим из предательств. Она разрушила мое счастье, и я никогда уже не смогу полюбить другого, как Первиса. Что же до Тома Мазгрейва, то ему, на мой взгляд, ни за что не выдержать сравнения с Первисом.

— То, что ты говоришь о Пенелопе, поражает меня, — взволнованно проговорила Эмма. — Предательство, соперничество меж сестрами — возможно ли такое? Я уже страшусь встречи с нею… И все же надеюсь, что ты заблуждаешься; надеюсь, это просто внешнее впечатление.

— Ты не знаешь Пенелопы! Ради замужества она пойдет на все; да она, пожалуй, и сама тебе это подтвердит. Послушайся меня: не доверяй ей своих секретов, не открывайся ей! В ней, разумеется, найдется много хорошего, но, когда надо блюсти свою выгоду, она готова забыть и честь и совесть. Я всем сердцем желаю ей сделать хорошую партию; да, ей я желаю этого даже более, чем себе.

— Да, да, я понимаю! Испытав такую боль, твое сердце вряд ли станет стремиться к замужеству.

— Оно и не стремится; однако же замужество требуется нам всем. Сама я куда охотнее провела бы свою жизнь в одиночестве; сегодня приятная компания, завтра бал — мне этого было бы вполне достаточно. Но мы не можем вечно быть молоды, а отец не в состоянии обеспечить нас всех. Стариться же среди бедности и насмешек — участь незавидная. Увы! Первис потерян для меня безвозвратно; но разве многие в обществе связаны браком с предметом своей первой любви? Я сознаю, что не должна отвергать другого за то лишь, что он не Первис. И все же — вполне простить Пенелопу я вряд ли сумею. — Эмма задумчиво качнула головой. — У Пенелопы, впрочем, тоже не все в жизни идет гладко, — продолжала старшая мисс Уотсон. — Вскоре Том Мазгрейв перенес знаки своего внимания с меня на нее, и она также очень увлеклась им; однако ее ждало жестокое разочарование. Он, как всегда, не имел серьезных намерений; поволочившись за ней в свое удовольствие, он бросил ее и занялся Маргарет, так что отвергнутая наша Пенелопа оказалась в жалком положении. С тех пор она неустанно пытается устроить свою судьбу; и хотя не называет нам предмета своих вожделений, я все же догадываюсь, что это доктор Хардинг — богатый старик, дядя подруги, у которой она гостит в Чичестере; она уже потратила на него немало усилий и еще более времени, но увы! — пока что безрезультатно. Прощаясь с нами перед самым твоим приездом, она обещала, что едет в последний раз. Ты, верно, и не догадывалась, что за дело держит ее в Чичестере, что вынудило ее покинуть Стэнтон как раз тогда, когда ее сестра, после стольких лет, возвращается домой?