Василий Ян - Том 4

• Название: Том 4
• Автор: Василий Ян
• Издательство: «Правда»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1989

---

Тогда же напечатал я несколько очерков и статей в местных газетах на актуальные темы: «О мерах сближения населения Туркестанского края с русскими», «О ташкентских русско-туземных школах», «О вражде туркменских племен из-за нехватки земли и воды», о нашествиях саранчи и борьбе с нею, о своих поездках по Закаспию, наблюдениях жизни туркмен.

Помня наставления своего отца и учителя о том, что «детям принадлежит будущее», куда бы меня ни забрасывала судьба, я не оставлял без внимания детей, заглядывал в школы, если встречал их на своем пути.

А так как тогда не было школ для туркменских детей (в лучшем случае дети богатых и знатных родителей-туркмен учились грамоте и счету по корану и шариату в мусульманских духовных школах у мулл, ишанов, табибов и прочих местных мракобесов), я думал о том, как организовать школы для всего туркменского народа, пытался это сделать.

Посещая туркменские кочевья, я обычно собирал туркмен на сходы, где выслушивал и записывал их жалобы и пожелания для доклада начальнику области.

Здесь, в Туркмении, как и прежде в России, в период своего «хождения по Руси», меня особенно волновала неграмотность коренного населения, отсутствие школ. В одном из рапортов осени 1903 года я написал от имени туркмен кочевий, где побывал:

«Аул Безмеин: мы очень просим, чтобы правительство помогло нам и открыло школу, где бы наши дети учились разным ремеслам…»

«Аул Геокча: мы очень желаем, чтобы наши дети учились в какой-нибудь школе русскому и мусульманскому письму…»

«Аул Кипчак: кипчакцы желают, чтобы их дети учились разным ремеслам… теперь умеют читать и писать по-туркменски только 5 — 10 мальчиков из 100…»

«Аул Янкала: просим построить в ауле… школу, хотя бы самую простую. Наши дети ничему не учатся, растут дикарями…»

На этот рапорт начальник области наложил резолюцию: «Вот это — дело! Нужно обсудить».

Впоследствии, в январе 1904 года, когда я был в Персии, на заседании областного «Сельскохозяйственного комитета» присутствовавшие старшины поименованных в рапорте аулов «…заявили, что их общества подобных ходатайств не возбуждали…», однако они высказались в поддержку желательности устройства школ в аулах.

Как я узнал позже, в конце того же года в Ташкенте обсуждалась возможность открытия в Асхабаде ремесленного училища для мальчиков-туркмен.

Начавшаяся русско-японская война надолго отвлекла общественное внимание от поставленной проблемы организации школ для туркменских детей, и решена она была окончательно только через два десятилетия, в советскую эпоху.

Когда весной 1904 года я покидал Асхабад, генерала Уссаковского повидать мне не пришлось, а его адъютант ротмистр Качалов очень надменно сказал мне, чтобы я не рассчитывал на свое возвращение в Асхабад.

«Если вы вздумаете потом вернуться с Дальнего Востока сюда, то мы вас обратно не примем!..»

«Как понимать слово «мы»? Кто это «мы»? — спросил я. — «Мы» — это вы или генерал Уссаковский?..»

«Это одно и то же», — ответил Качалов.

Таково было отношение чиновничье-офицерского «общества» Асхабада, вначале дружески принявшего меня за «своего», а потом, за малым исключением, относившегося враждебно.

Этих людей снедала зависть, порождавшая ненависть, потому что, погруженные в заботы только о собственном благополучии, любопытные только в части провинциальных дрязг и сплетен, они не видели дальше своих эгоистичных интересов, а на страну, где жили, и на ее народы смотрели как на свою колонию и на туземцев.

Я же, за годы, проведенные в Средней Азии, полюбил ее голубые дали, изучал историю, культуру, языки среднеазиатских народов, написал ряд статей и рассказов о них, держал себя независимо, не прислушивался к власть имущим, а шел своей дорогой, мечтал о новых путешествиях, накапливая знания и впечатления, продолжая искать, где же он, счастливый «Зеленый клин» — мечта обездоленных землепроходцев…

В своем последнем, прощальном письме из Ревеля (куда заехал проститься с матерью, уезжая на фронт в Маньчжурию), я написал генералу Уссаковскому:

«…Оставляя Закаспийскую Область, прошу принять мою искреннюю признательность за все предписанные мне командировки в Каракумские пески, Афганистан, Персию и за всю мою работу в области, исполненную по мере сил, что все дало мне драгоценнейшие сведения и знакомство со Средней Азией…»

Увиденные на рубеже двадцатого столетия картины полуфеодальной жизни народов Средней Азии много лет спустя дали стимул моему воображению, чтобы воскресить из небытия сцены жизни древнего Хорезма в повести «Чингиз-хан». Внешность эмира бухарского помогла созданию облика Хорезм-шаха Мухаммеда, посещение Хивинского ханства, островов прокаженных, путешествие через Каракумы и Персию помогли изобразить эпизоды жизни и гибели Хорезма…

Эти поездки дали мне краски, впечатления и понимание души восточного человека…

1947 — 1948; 1955 — 1985

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

О своей работе над повестью «Юность полководца» [228]автор писал [229]: «…в Ленинской библиотеке я изучаю медвежью охоту, надо ее показать в описании Александра Ледового…С утра занимался биографией Александра Невского (я бы лучше назвал его Ледовый).Загадочная личность для начала XIII в. В сражении на Неве с Биргером — ему было 20 лет! А он руководил небольшой новгородской дружиной и сделал такое стремительное наступление, что разметал соединенное войско шведов, финнов (сумь и ямь). Затем «изгоном» (стремительно, внезапно) налетел на Псков, захватил переветчиков (сумь и ямь), а немцев привез в Новгород… Затем было его великолепное «Ледовое побоище»,где он татарским приемом заманил немецких рыцарей на лед и растрепал их в пух! Ведь таков был только Александр Македонский!..» (Москва, 12–13.111.40).

В процессе творчества автор привлекал к обсуждению избранной им темы близких ему писателей, историков. Так, изучая отношения Александра Невского с Золотой Ордой и государями Западной Европы, В. Ян посетил академика И. М. Майского, «…беседовал с этим выдающимся политическим деятелем и очень умным, талантливым человеком, рассказал о своей работе, вопросах, на какие жду ответа» (1.IV.45), получил дельные советы.

«…Каждый день в 9 часов утра я в Ленинской библиотеке… Бьюсь над тем, чтобы описать Чудское озеро и битву новгородцев на нем так, как никто и не подозревает, что можно с такой стороны описать. Изучаю новгородскую речь того времени, сказочный говор, пословицы и поговорки и не выпущу из рук моих страниц, пока сам не похвалю себя. А потом — «пущай ругають, али хвалють», а я перейду к другой теме…», — писал мне отец 22 мая 1945 года, «…приходится взрывать неизвестную целину. Показать Александра новым, живым, необычайным, во всех разрезах его многогранной натуры, настоящим русским самородком, очень оригинально и по-своему решавшим самые труднейшие политические, военные и житейские вопросы, показать таким, каким еще никто не показывал… нужно нарисовать еще и фон— такой разнообразный и многогранный: и Вольный Новгород, и отношения к Северным соседям, и Золотая Орда, и происки папы римского, желавшего посредством обращения в католицизм захватить Русь в свои руки…» (2.VII.45).

«…Обдумываю, как передать столкновение Александра с немцами, — записывает он в дневник. — Их надо показать самовлюбленными, гордыми, самоуверенными, готовыми уничтожить всё и всех на пути, чтобы утвердить свое (немецкое) государство, где царят немецкие рыцари, а всё население на коленях, склонило головы до земли, рабски исполняет немецкую волю… Александр (22 лет!) воодушевляет всех, созывает ушкуйников, крестьян, кого только может, и гениально заманивает немцев на лед озера, начавший трескаться; а из Пскова уже прискакали гонцы предупредить, чтобы уходить с озера! — «уже на реке Великой, в верховьях пошел ледоход!..».

«Кому ледоход — горе, а нам подмога!» — решил Александр и приказал готовиться отступать и заманивать рыцарей на озеро» (15.IX.45).

Автор встречается со своими читателями и коллегами-писателями, рассказывает о работе над повестью: «…я пытаюсь осветить образ замечательного русского северного богатыря — Александра Ярославича Новгородского, одного из первых великих собирателей Русской земли… Назван он в моей повести «Беспокойным»потому, что в одной древней летописи о нем говорится: «Очень он о родной (земле) Русской беспокоился…и дума о ней никогда его не покидала…»

«…Что такое великий человек?Это человек, чьи индивидуальные способности делают его наиболее пригодным для служения великим общественным нуждам своего времени. Великие люди всегда являются «зачинателями»,они видят дальше и хотят сильнее других. Сила выдающейся личности в ее связи с массами, с народом, в умении организовать массы, предвидеть ход исторического движения.