Сара Кроссан - Побег в Секвойю

• Название: Побег в Секвойю
• Автор: Сара Кроссан
• Жанр: Научная Фантастика

Когда уровень кислорода упал, государственная лотерея выбирает нескольких счастливчиков, которые будут жить внутри купола. Все остальные будут медленно задыхаться. Несколько лет спустя, жизнь внутри купола продолжается. Бедный класс не может себе позволить кислородный налог, который поставляет дополнительный воздух для бега, танцев и спорта. Богатая элита, напротив, здравствует и процветает. Любой, кто выступает против режима, получает клеймо террориста и изгоняется из купола на верную смерть. Шестнадцатилетняя Алина является частью тайного сопротивления, вынуждена бежать из купола. Кислорода в ее баке только на два дня, перед ней стоит жуткая перспектива смерти от удушья. Ее единственная надежда — найти мифическую рощу, небольшая группа деревьев, которую защищает группа мятежников. Но существует ли она вообще? И если да. То от кого или от чего они защищают деревья?

Мрачный триллер о храбрости и свободе, с прекрасной историей любви в самом сердце книги.

Переведено специально для группы https://vk.com/club43447162

---

— Охрана к воротам!

Все с испугом смотрят по сторонам.

Макс спрыгивает с площадки.

— Солдаты! — приказывает он. — К оружию! — он мчится мимо нашего стола к двери.

Пятьдесят мужчин с трудом поднимаются на ноги и галопом бегут позади него.

— Что там случилось? — спрашивает Сайлас, вскакивая.

— Кажется, у нас еще гости, — говорит Терри.

ОСКАР

Очень медленно и осторожно я подхожу к девушке с ножом и гиперактивным ребенком, пытаясь рассмотреть их лица в полумраке.

Беа Виткрафт я узнаю даже через маску для дыхания. Хотя я никогда не встречал ее, ее лицо каждый день мелькало на экранах, так как она разыскивается.

Видеозаписи, конечно, не показывались. Мне пришлось лично попросить об этом секретаря из пресс-бюро, якобы ради любезности.

Я должен был знать, как это произошло, как хладнокровно были расстреляны свидетели, как родители Беа, например.

И теперь они называют Беа террористкой, даже если она выглядит как извергнутая. На полу валяются пустые бутылки и кровавые куски ткани.

— Я могу вам помочь?

Беа размахивает ножом.

— Что ты здесь ищешь?

— Зачем ты спрашиваешь? Закали его, — бормочет ребенок. Она ужасно бледная и, кажется, не может оторваться от пола.

Одна ее штанина разорвана. На плитке вокруг видны следы запекшейся крови. Она плачет, и по лицу Беи тоже течет слеза.

— Я ничего вам не сделаю, — уверяю я. — Я просто услышал шум, не более. Я хотел только проверить.

Ниам как-то жаловалась на то, что Квинн, как она выразилась, чрезмерно цепляется за Беа.

Теперь, когда я ее нашел, может и он не далеко.

Я убираю пистолет в сумку и осторожно приближаюсь. Беа вздрагивает при каждом шаге, и, когда расстояние между нами не превышает вытянутой руки, она полностью цепенеет.

— Исчезни, — говорит она.

Она машет ножом всего в паре сантиметров от моего лица. Ее глаза широко распахнуты от страха, усталости, безумия, а может от всего сразу.

— Девочка тяжело ранена, — говорю я. Осторожно я убираю руку Беа, держащую нож, от моего лица. Но одним махом в мою сторону она так плотно прижимает острие ножа к моей шее, что царапает мне кожу.

Я не учел такой поворот событий. Отскочив назад, вытираю кровь. Она решительно вытягивает руку вперед.

— Проваливай, я сказала, — угрожает она.

Я бы мог с легкостью вырвать у нее нож, но так как она, возможно, может привести меня к Квинну, я должен завоевать ее доверие.

Я продолжаю держать дистанцию. Покопавшись в рюкзаке, я достаю фонарик, чтобы осветить ногу ребенка.

Нога покраснела и отекла, кожа натянулась, длинный порез пожелтел. Мой желудок дает о себе знать. Беа не сводит с меня глаз.

— Как давно у нее повреждена нога? — спрашиваю я.

— Не знаю. Может неделю?

Ее подбородок дрожит. Ребенок умрет в скором времени без медицинского вмешательства.

— Понятно, — говорю я. Я мог бы соврать, но на это у меня нет причины. — Я могу организовать вам помощь. Я — Оскар Кнавери.

Она смотрит на мочку моего уха и снова высоко держит нож. Черты ее лица окаменели.

— Твой отец убил моих родителей, — шипит она.

Я не могу этого отрицать, так как часто просматривал видеоматериалы. Поэтому я киваю.

Если она меня так ненавидит за преступление моего отца, то как бы она отреагировала, узнав, что я натворил при уничтожении рощи?

Даже я сам не могу вынести мыслей о тех людях и деревьях, которые я вырубил.

Мы молча смотрим друг на друга, пока она, в конце концов, не задирает нос.

— Ты похож на отца, — говорит она.

Я часто это слышал, как комплимент, но она, сказав это, пытается меня оскорбить. Мне слышен даже скрежет ее зубов.

— Я знаю, — говорю я. — Но я не он. И мне правда очень жаль, что с тобой это произошло, — я говорю абсолютно спокойно, осторожно, в надежде, что она уловит искренность моих слов.

— Я полагаю, теперь ты хочешь вернуть меня обратно и позволишь меня повесить?

— Нет, я ищу кое-кого другого.

Ни один мускул не дрогнул на ее лице.

— Кроме нас никого не осталось.

Я затаил дыхание.

— От чего не осталось? — спрашиваю я, хотя точно знаю, что сейчас последует.

— От Рощи. От убежища, которое твой отец сравнял с землей.

Когда мы покидали рощу, она уже была в состоянии разрушения. Но разве я не видел там выживших, спасающихся бегством? Или я обманываю сам себя в целях самозащиты? Мы их всех уничтожили? И людей, и деревья?

А Квинн? Где он находится?

Беа молча наблюдает за мной.

— Вообще-то, это отец Квинна отвечал за миссию, — осмеливаюсь я сказать.

— Квинн?— бормочет ребенок в полуобморочном состоянии. Беа заставляет ее замолчать.

Итак, маленькая знает Квинна, что могло бы значить, что он был здесь. И, возможно, вернется назад. Я наблюдаю за Беа еще пару мгновения, но ее лицо ничего не выдает.

Как я должен узнать, не познакомилась ли девочка с ним в Роще, когда он был пойман мятежниками?

Я снова копаюсь в рюкзаке и вытаскиваю упаковки пенициллина, выдавливаю одну таблетки и подаю ее ей.

— Антибиотик, — недоверчиво она смотрит на мою руку. — Если бы я хотел сделать ей больно, я бы воспользовался оружием, — говорю я. — Теперь убери, пожалуйста, нож.... пожалуйста.

Все еще держа нож в руке, Беа хватает таблетки. Некоторое время я думаю обезоружить ее, тем не менее, сдерживаюсь.

Я роняю таблетки в ее руку и снова отступаю на несколько шагов. Она аккуратно приподнимает малышку и просовывает медикаменты между ее губами и заставляет ее сделать глоток из бутылки.

Девочка умудряется проглотить таблетки, прежде чем снова закатывает глаза. Она не выглядит на грани истощения.

Во время обучения нас предостерегали о террористах, и моя голова полна картинок широкоплечих парней с винтовками и гранатометами.

Я не представлял, что существует что-то столь жалостное: ребенок, которого провожает в последний путь девушка с впалыми щеками, которая сама борется за каждый вдох при помощи ее грязного прибора для дыхания на солнечных батареях.

— Я могу связаться с Куполом по рации, — говорю я. Я сомневаюсь, что Джад будет готов помочь в этом, но она же просто ребенок, которому нужно помочь.

Это самое малое после всего, что я сделал с ее домом. Ее родители тоже были в Роще? Оно тоже поглотило ее?

— Только попытайся вызвать кого-нибудь, и я зарежу тебя, — говорит Беа.

Я поднимаю руки вверх.

— Все понял.

Внезапно она взрывается: вскакивает и ударяет меня руками в грудь.

— Как ты можешь так говорить? Ты ничего не понимаешь!

Я пристально смотрю на нее и отклоняюсь назад.

— Мой отец тоже погиб во время восстания.

— Это нельзя сравнивать. Мои родители были хорошими людьми. Твой отец был... он был...

— Он был засранцем, — говорю я, и она моргает. Я выжидаю, так как не хочу говорить лишнего. — Но я хотел бы любить его больше.

В ее глазах появляются слезы.

— Если кого-то теряешь, всегда хотел бы любить его еще больше, — она трет глаза и пыхтит. А затем начинает реветь, прижав руки к лицу, чтобы сдержать всхлипывания.

Я никогда так не плакал. Моя мама провела бесчисленное количество дней в кровати, кашляя и стоная, до тех пор, пока однажды утром она не ушла, и шумы сменила тишина.

Один единственный раз я плакал по ней, очень тихо, один в моей комнате. Почему я не оказал ей последнюю честь и не горевал о ней правильно?

Я снова копаюсь в рюкзаке и вытаскиваю радиостанцию. Беа смотрит наверх.

— Нет, — говорит она, уже снова готовая напасть.

— Ты скоро будешь копать ей могилу, если она не попадет в больницу.

— Они убьют ее.

— Она и так умирает.

Беа жует губы.

Я поворачиваюсь.

— Куда ты идешь? — спрашивает она.

— Я не хочу, чтобы она проснулась и, вероятно, начала кричать, пока я говорю. Они должны верить, что я нашел определенного человека, — сопротивление Беа быстро тает. — Его зовут Джаз.

Шум мотора предупреждает об появлении автомобиля за несколько миль. Аккуратно Беа отделяет каждый палец Джаз, которыми она сжимала вокруг ее руки.

— Скоро тебе станет лучше, — говорит она так, будто она сама верит в это. Она одаривает ее коротким поцелуем в лоб и затем встает, чтобы собрать ее вещи. — Что ты им расскажешь? — спрашивает она меня.

— Что нашел ее покинутую и ужасно напуганную, — Джаз кивает, чтобы показать, что она будет участвовать в игре. — Теперь найди себе убежище и не выходи, пока не услышишь, как уезжает внедорожник, — говорю я.

Беа обращается к Джаз.

— Ты совсем не такая глупая выпендрежка, как я думала, — она выдавливает из себя улыбку.

— Пока, — говорит Джаз. Она вынуждена сдерживать слезы. Беа тоже всхлипывает. Она снова кивает и исчезает в темноте.