Джудит Тарр - Дочь орла

• Название: Дочь орла
• Автор: Джудит Тарр
• Издательство: Крон-пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00225-2

Багрянородная византийская принцесса Аспасия в одну ночь лишилась любимого мужа и надежд на счастливую жизнь. Окутанные серым туманом печали шли годы во дворце императора Оттона. Но любовь к мавританскому врачу… вернула Аспасии радость бытия.

---

В ней была беспощадность. Иначе она не могла бы стать императрицей. Но Аспасия все же надеялась, что в ней живет ясноглазая неугомонная девочка, которая обожала свою тетку больше всех женщин на свете.

Феофано отставила стакан и плотнее завернулась в меха. Время и рождение детей сделали ее волосы более темными; они уже не были пшенично-золотыми, но приобрели цвет дубового дерева под солнцем, не такие блестящие, но не менее красивые.

— Я решила, — сказала она, — отослать тебя.

Аспасия замерла. Сердце ее похолодело.

— Конечно. Через столько лет я должна все-таки расплатиться за мои грехи.

— Грехи тут ни при чем, — сказала Феофано. — Я говорю не об изгнании. Ты знаешь, что меня сделали регентшей при моем малолетнем сыне. Мне посоветовали, что было бы хорошо препоручить его попечению более надежного защитника, чем я сама, поскольку я вынуждена постоянно путешествовать по своим королевствам и у меня много забот по управлению ими. Я подумала, что служитель церкви может заботиться о нем, защищать его и воспитывать в христианском духе.

Ни в голосе, ни в лице Феофано не было видно ни малейшего признака того, что ей жаль отдавать свое дитя таким маленьким в руки посторонних людей. Она была императрицей: она знала, что дети, рожденные ею, не являются только ее собственностью, и она должна их растить на благо империи. Аспасия, у которой не было необходимости в такой железной воле, вся внутренне сжалась. Но ее ум был ясен, как всегда:

— Ты отправляешь меня вместе с ним?

— Тебя, — отвечала Феофано, — и мастера Исмаила.

Едва ли она не заметила, как просияло лицо Аспасии. Но она предпочла не обратить на это внимания.

Аспасия смолчать не могла:

— Разумно ли это, моя госпожа? Если мы оба уедем, кто окажет тебе помощь при болезни?

— Я буду просить Господа сохранить меня в добром здравии, — ответила Феофано.

Аспасия хотела было возразить, но не решилась. Немного погодя она спросила:

— Кого же ты выбрала попечителем его величества?

— Архиепископ Виллигий охотно взял бы это на себя, — ответила Феофано, — но он мне нужен здесь. Совет предлагает Варена Кельнского.

Аспасия подумала, что ей известно об этом человеке. Что ж! Выбор был приемлемый. Он был моложе многих; неплохо, по здешним меркам, образован; с его именем не связывалось никаких скандалов. Кельн находился на западе Германии, подальше от восточных смут.

— Я уверена, — сказала Феофано, — что его преосвященство будет исполнять свой долг с необходимым усердием. Но я хочу, чтобы мое дитя знало о мире больше, чем знают здесь, на западе. Кто лучше, чем ты, научит его? Мастер Исмаил будет заботиться о его теле, а ты позаботишься о воспитании его ума и сердца.

Душа, таким образом, доставалась архиепископу Варену; это немало. Аспасия не стала размышлять:

— Ты не хочешь оставить Исмаила у себя?

Феофано решительно покачала головой.

— Оттон должен вырасти мужчиной. Я должна сделать все, что в моих силах, чтобы быть уверенной в этом.

Аспасия едва ли могла спорить с такой логикой. Она склонила голову:

— Я сделаю все, что прикажет моя императрица.

— Только для императрицы?

Аспасия взглянула на нее. На мгновение перед ней предстала та, прежняя Феофано, еще не женщина, уже не ребенок.

— И для тебя, — сказала Аспасия, — ты же прекрасно знаешь это. И для нашего Оттона. Я буду беречь его для тебя.

— С Богом, — сказала Феофано.

28

Сам дьявол помог ему вырваться на свободу!

Генрих Сварливый сбежал из тюрьмы. Он собрал армию и двигался на Аахен. Большинство членов совета, выступавших против Феофано, отправились ему навстречу.

Брожение в Аахене было теперь еще сильнее, чем когда пришло известие о смерти императора. У Феофано не было времени на размышления, она едва успевала есть и спать. И то лишь потому, что ее заставляла Аспасия.

— Кельн, — говорила она. — Больше, чем когда-либо, нам нужен Кельн, его стены и его войско. Мы отправимся туда вместе. Затем, когда Оттон будет в безопасности, я оставлю его на тебя и архиепископа Варена и отправлюсь на юг. — Она вздернула подбородок. — Нам нужна императрица Аделаида. У нее в руках Италия и все силы, которые она должна дать.

И вся ненависть, которую она питала к жене своего сына. Благодаря усилиям второго Оттона они примирились. Затем он дал матери регентство над Италией, то есть положение и власть, обеспечившие ее верность престолу.

Теперь Феофано придется подвергнуть эту верность проверке на прочность во имя своего сына, как бы ни обидно было просить. Она понимала, что положение обязывает; спорить бесполезно.

Аспасия кивнула.

— И все же, — сказала она, — разумно ли это? Если ты сейчас покинешь Германию, ты оставишь свое место свободным для любого, кто пожелает его занять.

— Неужели разумнее посылать гонца? — неожиданно резко ответила Феофано. — Есть вещи, которые могу сказать только я, сделки, которые могу заключить только я. И я должна быть уверена, что Италия на нашей стороне.

Их взгляды встретились. Обе они помнили, как некогда Аделаида выступала в пользу Генриха.

— Но теперь, — сказала Феофано. — Бог не допустит этого. Это было до того, как у ее сына появился наследник. До того, как мы предложили ей долю в управлении империей.

— Ты это сделаешь?

— Я сделаю все, что должна.

— Тогда возьми с собой Оттона, — сказала Аспасия.

— И потерять Германию? — Феофано закрыла глаза. Ее лицо было усталым и без выражения. Она постарела, подумала Аспасия. Смерть мужа унесла остатки ее юности. Она была еще красива, но это не была красота молодости, мягкая и плавная. Горе, заботы, власть иссушили ее.

Она ненадолго прикрыла лицо руками. Открыла глаза.

— Оттон должен быть в Германии, — сказала она, — он ее законный король. Ты будешь оберегать его. И я, пока мы не доберемся до Кельна.

Если Феофано принимала решение, ничто не могло заставить ее изменить его. Аспасия теряла свое влияние, или Феофано выросла слишком умной, чтобы поддаваться на византийские хитрости. Они ехали в Кельн среди войска, под охраной днем и ночью, и Феофано все еще склонялась к тому, чтобы оставить своего сына и ехать в Павию. Неважно, что он в опасности. Неважно, что альпийские перевалы в глубоком снегу. Она должна ехать. И больше говорить не о чем.

Аспасия успела привыкнуть к германской дикости: густые леса. Древнеримские дороги, реки, города, окруженные участками расчищенной земли. Германия не была темной страной, особенно зимой, когда даже ночью было светло от снега. Кельн с его высокими стенами, построенный на отмели широкой сонной реки, показался ей темным и зловонным, как собачья конура; или как тюрьма.

Впервые она поняла людей, которые ужасались при одной мысли жить в городе… Она завидовала Феофано, которая задержалась всего на несколько дней, потом села на коня, в мужских штанах под юбками, — передвигаться в носилках было бы слишком медленно — и отправилась в Павию. Над теми, кто остался, город сомкнул свои зимние, убийственно холодные объятия, лишенные благодатного снега.

Оттон, слава Богу, был здоров, хотя он не всегда был таким бодрым, как хотелось бы Аспасии. Он не слишком скучал по матери. Ему больше не хватало сестер. Они были в Кведлинбурге под присмотром аббатисы Матильды.

Аделаида и младшая Матильда были еще слишком малы, чтобы возражать, но София часто высказывала свое недовольство. Ее отец частенько говорил, смеясь, что она должна была бы родиться мальчиком. Она тоже так думала, но ей еще предстояло понять, в своем восьмилетнем возрасте, почему ее малолетний брат стал королем, а не она, которая была старше, сильнее и умнее.

Феофано уже давно решила, что отправит Софию в монастырь. На западе не все обитательницы монастыря становились монахинями. Некоторые становились канонисами, что обязывало к целомудрию и послушанию, но не к бедности; канониса могла жить в стенах монастыря, но была вольна отправиться в путешествие с собственными слугами, иметь собственное хозяйство и все, что необходимо для жизни в миру. Едва ли это святая жизнь, но для принцессы вполне подходящая. Аспасия иногда думала, что это подошло бы и ей, если бы у нее не было Исмаила.

Она скоро привыкла совершать прогулки по городской стене. Здесь она могла подышать свежим воздухом и не боялась выпустить из рук Оттона. Архиепископ Варен был с ней безукоризненно вежлив, но она чувствовала, что он считает ее дурочкой.

— Наседкой, — уточнил Исмаил, что привело ее в бешенство.

— Но кто-то здесь находится только потому, что здесь его величество, разве не так? — ощетинилась она.

Его величество, закутанный в меха так, что походил на медвежонка, сидел на руках у няньки, уговаривая ее идти быстрее. Один из охранников, засмеявшись, посадил его на свои широкие плечи, чем привел его в полный восторг.