Михаил Фостиков - Дневники казачьих офицеров

• Название: Дневники казачьих офицеров
• Автор: Михаил Фостиков
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Военная история
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-0731-5

Книга рассказывает об участии казачьих соединений в двух войнах начала XX века — Великой и Гражданской.

Дневники генерал-лейтенанта М. А. Фостикова — взгляд на события Гражданской войны на Юге России начальника казачьей дивизии, в 1920 году — командующего «Армией возрождения России», ведущей на Кубани и Кавказе партизанскую, а затем открытую войну с регулярными частями Красной армии. Заключают дневники описания последних боев Русской Армии в Крыму.

В цикл вошли также записки полковника П. М. Маслова о боевой работе 1-го Хоперского полка на Западном и Кавказском фронтах Великой войны.

Завершают цикл воспоминания военного историка русского зарубежья полковника Ф. И. Елисеева — командира хоперцев в Гражданской войне.

Включенные в книгу дневники и мемуары издаются в России впервые.

Книга рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей и ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

---

Шифнер-Маркевич пешком обходит пленных, всматривается в их лица, расспрашивает — какой части? где другие части? кто командует? много ли у красных пушек, пулеметов? Он на месте творил живое дело, думал и решал. И все сам, один, во все вникающий и никого не ругающий, а только распоряжается, как хороший хозяин, который должен знать — что у него происходит в хозяйстве.

Красноармейцы трясутся от холода и страха, но он и их ободрил, сказав: вы русские солдаты и вам ничего не будет.

Полки горели желанием двигаться дальше, но он сказал, что это не входит в задачу дивизии. К тому лее нас мало, а красные там могут нас встретить уже как следует, почему надо занять прочно только это село.

Одиночные казаки-хоперцы, увлекшись преследованием, ворвались в следующее село, но были отражены огнем красных и оставили там упавшего с коня казака — убитого или раненого — они не знают. Убитый казак был 2-го Хоперского полка. Шифнер-Маркевич приказал выручить тело именно трем сотням 2-го Хоперского полка, но не иному полку.

Глубокий снег, покрытый мерзлой корой, не позволял сотням двигаться без дорог. Основная дорога лежала по пролеску. По ней, меж темными кустарниками, сотни тихо подошли к селу без дозоров. Остановив сотни, рассказал, что надо сразу броситься с криками «ура!» вдоль по улице и со стрельбою вверх, чтобы навести панику. Головной сотне проскочить все село, ежели возможно, и немедленно же вернуться назад, пока мы разыщем раненого или убитого своего казака. И… по селу вновь затрещали и выстрелы, и дикий «гик-ура!» всегда удалых хоперцев.

Красные, видимо, того и ждали или здесь уже не было их пехоты. Но конная группа с окраины села молнией метнулась вдоль улицы на север и скрылась в неизвестности.

Застывшее тело убитого хоперца лежало у околицы. С дорогой ношей поперек седла сотни представились своему генералу, выполнив его задачу, как он сказал: «Тело своего товарища надо выручить своими же».

«Хопров» поздравляют с удачей. Полковник Соламахин, мило улыбаясь, проходя меж рядов, повторял:

— Вот тебе и хоперчики!.. Поддержали былую славу полка. Молодцы! Право, молодцы! Теперь очередь за партизанами! — добавлял.

И в этих добрых словах нисколько не было доли зависти, а было только добросердечное восхищение молодецким порывом своих родных хоперцев, которых он, конечно, забыть не мог. Он был кадровым офицером 1-го Хоперского полка с 1911-го по 1918 годы. На Турецком фронте, командуя сотней в конной атаке на пехоту храбрых турок под Месопотамией, он проявил доблесть и награжден был орденом Святого Георгия 4-й степени. Полком тогда командовал Генерального штаба полковник Успенский, будущий войсковой атаман конца 1919 года. Все это История, история родного войска, история славная, которую надо писать. Писать, читать и знать.

Апофеоз

Когда определился отход белых армий, главнокомандующий генерал Деникин для поощрения издал приказ — оповещать в периодической печати совершенные подвиги частями и их начальниками, с указанием имен. Прочитав это, мы нашли, что подобное поощрение вышло с большим запозданием, и не обратили на него внимания, даже отнеслись критически. Благородный же генерал Шифнер-Маркевич на это посмотрел иначе и отметил последний боевой подвиг Сводно-Хоперского полка. О нем мне пришлось прочитать в одной из газет лишь в самых первых числах февраля месяца 1920 года, в своей станице, проездом из Невинномысской, направляясь во 2-й Кубанский конный корпус к Манычу Ставропольской губернии по вызову генерала Науменко.

Из участников этих двух оригинальных боев 2-го Хоперского полка в живых, за границей, остался хорунжий Галкин Александр Семенович. По некоторым драматическим обстоятельствам, совершенно его не унижающим, он вынужден был переменить свое имя (служба в Иностранном легионе. — П. С.). В 1925 году он вступил в нашу группу джигитов во Франции. Много лет он джигитовал и в других группах. После Второй мировой войны мы вновь вместе работали с ним в группе джигитов донцов и кубанцев в Голландии и Швейцарии, в 1947 и 1948 годах.

Женившись на голландке из хорошей семьи, в настоящее время (на 1961 год. — П. С.) он проживает постоянно с семьей в Голландии, под фамилией «Корсов Николай Петрович». Только под этой фамилией его знают все джигиты, не зная прошлой.

1-я Кавказская казачья дивизия потом простояла спокойно еще несколько дней в этих селах. Общий фронт отходил назад, и никакие частные успехи уже не могли остановить общий отход. Красное командование Конным корпусом Буденного «резало» нас в стыке Добровольческой и Донской армий. Ему нужно было противопоставить наши силы именно в этом районе. Мы тогда не видели «несокрушимой силы красных» перед собой. Наш отход считали временным. Мы ждали подходящие резервы войск. Но их не оказалось.

Примечание: один офицер из Калифорнии написал мне, что под Касторной погиб его командир Марковского полка, полковник Образцов,[231] который с двумя ординарцами кинулся восстановить положение, так как казаки начали отступать; в прорыве между полками он и его ординарцы были зарублены красной конницей.

Какого полка и войска казаки были — он не пишет. Здесь важно отметить трагический факт.

ТЕТРАДЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Мы отступаем. Метель

Это было южнее Старого Оскола и в первых числах ноября месяца. Вся конница Буденного, тесня 4-й Донской казачий корпус, угрожала фронту 1-й Кавказской казачьей дивизии. Неожиданно, в ночь, приказано отступать.

2-му Хоперскому полку приказано идти левой, восточной, колонной. Лежал глубокий снег. Было очень холодно. С востока дул сильный ветер, неся с неба и земли мелкий сыпучий снег, пургу.

— Яжжайтя па-вяхам… а то заплутаитясь… вишь, какая пурга? — говорит мне хозяин-крестьянин, у которого стоял штаб полка.

Не обратив внимания на его слова, с темнотою с полком выступил на юг в село, отстоявшее в пятнадцати верстах.

От села до села у крестьян действительно были воткнуты хворостяные вехи, и по ним легко было знать направление дороги, занесенной снегом.

К ночи метель усилилась. Снег становился глубже на дороге, а вехи ниже. Потом вехи погнулись под давлением ветра, стали уменьшаться в своей высоте и, наконец, совершенно скрылись под снегом. Но это нас не тревожило. Полк прошел уже два часа похода, и следующее село за 15 верст, считалось, вот-вот покажется. Но прошло и еще два часа похода — села нет. Бредя по сыпучему снегу до животов лошадей, полк начал опускаться в низину и… завяз в снегу. Идти дальше было уже нельзя. Явно мы сбились с дороги и заблудились.

Мне стало страшно и… стыдно. Страшно потому, что заблудился весь полк, мы не знаем, куда идти? Не ночевать же в снежном буране! А стыдно потому, что как мог заблудиться полк?

Остановились, не слезая с коней. Вперед широкой лавой была выброшена 3-я сотня опытного офицера сотника Ковалева — во что бы то ни стало найти или дорогу, или село.

Сотня в 30 коней, утонув в снегу, скрылась в пурге. Закутавшись в бурки и башлыки и повернув своих лошадей хвостами на восток, против пурги, мы все ждем вестей от разведывательной сотни.

Где-то на юго-востоке послышался лай собак, показавшийся нам таким приятным, словно дуновение теплого ветерка. А через час появился казак с донесением (словесным), что село найдено и он проведет полк к нему.

Было уже глубоко за полночь, когда полк вошел в село и быстро разместился скученно в его западных окраинах.

Карт мы не имели. Где мы? как называется село? где противник? — ничего этого было не известно и самому командиру полка.

— Кто здесь в селе?., белые или красные? — спрашиваю я хозяина, довольно зажиточного и многодетного, с сыновьями наших лет.

— А хтой е-знае… сяло балыиая… на семь вярстов растянулась… можа хто там ий е, — отвечает мне не так уж пожилой мужик со столь диким выговором русских слов.

Не столько с этих слов, но по выражениям лиц всей семьи мне показалось, что хозяином что-то недоговорено. Допрашивать же было и некогда, и не время.

Казаки устали, промерзли, были голодны. Сказав командирам сотен, чтобы всем быть начеку, заснули мертвым сном. А наутро обнаружилось, что красная конница еще вечером вошла в это длинно растянувшееся село и ночевала в восточной окраине его.

На наше счастье, они не выставили сторожевого охранения в западном направлении, не знали, что в него вошли казаки ночью. Полк, отдохнув, с проводником двинулся в назначенное по заданию село.

Будь же красные по квартирам в нашей стороне, да еще без сторожевого охранения… казаки, искавшие крова и отдыха и натолкнувшиеся на них, спящих, — трудно представить, чем бы это все закончилось!

Одна казачья история